— Всё… Всё… Я встаю!.. — сообщил я неизвестной худенькой женщине с тонкой талией и неплохим изгибом бедра.
— Федя!.. — голос звучал как-то приглушённо. — Ты помнишь, кто я?
— Неа… Но ты женщина! — честно признался я. — С бёдрами, талией… Красивая, наверно…
— Спасибо! — сдавленно прошептала моя собеседница. — Но я проректор… Помнишь?.. Василёк… Ты поступаешь…
В этот самый момент в мою голову всё-таки вернулась память. Полностью. Сразу из двух мозгов, так сказать. И я вдруг осознал страшную вещь! Все девяносто два килограмма Фёдора Седова сейчас разлеглись поверх хрупкой Марии Михайловны. И пусть на некоторых её частях я лежал бы и лежал, но другие, жизненно важные, наверно, сдавливать не стоило…
— Седов! Да слезь ты уже с меня! — в унисон с этой мыслью захрипела Мария.
— А… Мария Михайловна, сейчас я…
Я попытался.
Честно попытался. Левой рукой упёрся во что-то металлическое за спиной женщины. А затем осторожно поискал место для упора ног. И нашёл.
И даже ничего не отдавил бедной госпоже проректору.
В общем, на сантиметр-полтора я поднялся. За что заплатил жутким взрывом боли в голове и адской тошнотой.
— Дальше не могу… — просипел я. — И долго так не смогу…
— Сколько у меня в запасе времени, чтобы продышаться⁈ — уже нормальным голосом спросила Мария.
И да, дышала она теперь почти полной грудью, отвечаю. Я эту полную грудь на вдохе ощущал.
— Минуту… Две… Три… — пребывая в крайне неустойчивом положении, с трудом признался я. — Не знаю… Вам надо… В сторону сместиться… Там место есть… Точно…
— Так, терпи! Дыши! Живи! Я смогу! — Мария начала извиваться подо мной, а я, стараясь всё делать медленно и аккуратно, пытался ей помочь.
Ну как мог… После минуты мучений, сопений и пыхтений, в которых не было никакого эротического подтекста — хотя со стороны всякое могло показаться — я оказался левым боком на полу… Точнее, на задней стенке шкафа. А Мария Михайловна сумела отвоевать место между мной и погнутой стенкой.
Правда, наша совместная поза стала, скажем честно, ещё более компрометирующей.
— Так, теперь разберёмся с тобой! — сообщила Мария, и её руки заскользили по моим плечам, по шее, по голове…
А затем последовал вердикт:
— Где затылок разбил в кровь?
— Дверью приложило, когда шкаф корёжило, — признался я.
— Тошнит? — озабоченно уточнила она.
— Есть чуть-чуть…
— Понятно… Мне бы до спины твоей дотянуться, там кровищи было… Ладно, главное, что живой! — решила Мария, ободряюще потрепав меня по щеке. — Впервые чуть не потеряла ученика ещё до его зачисления… Позор на мою голову, позор!
— Главное, что вас не потеряли… До моего зачисления… — выдавил из себя я.
— А… Что это?.. Что?..
Собственно, растерянность Марии была понятна. Где-то в районе моего правого кармана весело играла модная попсовая песенка, которую я поставил на вызов с одного-единственного контакта. А потом песенку продублировал виброзвонок.
— Телефон мой… — ответил я.
— Телефон⁈ — обрадовалась Мария. — Так надо ответить же! И позвонить потом! И… Нас спасут!
— Ага… Только я до него не дотянусь! — признался я. — Он в правом кармане.
— Я дотянусь! — Мария принялась судорожно лезть мне вот прямо… почти… практически… не туда!
— Это не карман?.. А это?.. Да, это не карман, он должен быть левее! — судя по интонации, Мария нахмурила бровки. — Ага, нащупала!
— Только не торопитесь! — внезапно осипшим голосом попросил я. — Просто достаньте его и включите… Ой, нет! Сбросьте! Просто сбросьте!
— Как это сбросьте⁈ — возмутилась Мария. — Вдруг важное что-то?
— Ничего! Сбросьте!..
— Ставлю на громкую! — предупредила она меня.
Несчастная! Знала бы она, какой невыразимый ужас собирается впустить в наш шкаф! Но Мария не знала. Вот и судила, видимо, обо всём со своей колокольни.
— Федя! — мамин голос ворвался в темноту шкафа, которую лишь слегка рассеивала подсветка телефона. — Ты что, решил со мной не разговаривать? Почему до тебя никак не дозвониться⁈
— Мама… Понимаешь… Связь есть не везде…
— Рассказывай мне! Эта связь даже в подземке ловит! Она у тебя даже на границе была! А сейчас ты, значит, залез туда, где не ловит? Где ты такое место нашёл? Мне кажется, ты просто меня игнорируешь!..
— Ну да, залез, мам… Такое себе место… — признался я, глядя, как в полутьме давится смехом Мария.
— Федя! Я узнала, что можно подписать отказ становиться меченым! Всё, что нужно — это пойти и…
— Мама! Отказ пишется при проращивании чёрного сердца! — прервал её я. — А у меня Боевое Рождение. Оно у меня уже есть!
— Ты что, кричал сейчас? — удивилась мама. — Ты как с матерью разговариваешь?
— Напряжённо! — рявкнул я, глазами показывая Марии, чтобы та сбросила, но эта вредная женщина и не подумала меня спасти.
— Я слышу, что напряжённо! А почему ты так напряжённо разговариваешь? Я просто забочусь о тебе! Вдруг ты станешь тёмным⁈ У кого сердце чёрное, у того и душа чернеет, понял⁈ И не отказывайся от моей помощи! — гневно резюмировала родительница.
— Мам, а давай потом поговорим… — устало попросил я.
— А почему потом? И чем тебя, кстати, заявление об отказе не устроило? — возмутилась мама.
— Тем, что это не мой вариант! Ты плохо читала! Невнимательно! Никто от меня уже никаких заявлений не примет, хоть обпишись! Ты прежде чем советовать, сначала в вопросе разберись! — не выдержал я.
— У меня Василиса Анатольевна разбирается! У неё муж был меченый! — обиделась мама.
— Тётя Вася в себе разобраться не могла! Три любовника при живом муже одновременно! А ты хочешь, чтобы она в законах разбиралась⁈ — повысил я в сердцах голос.
— Ясно… — хмыкнула мама и, наконец, повесила трубку.
— Что, сложно было отключить⁈ — простонал я.
— Прости… Я не могла… Это очень смешно… Прости…
Марии понадобилось с полминуты, чтобы перестать бессовестно ржать.
— Весёлая у тебя мама. Хоть не из булатовцев?
— Нет, — буркнул я.
— А то смотри. В Ишиме случай был, когда родители-булатовцы зарезали учащегося, когда он домой погостить приехал! — рассказала Мария. — А твоя прям…
— Да не из булатовцев она, а из барановцев! — отрезал я, закрывая тему.
— А это такое движение? — не поняла Мария ни закрытия темы, ни моего ответа.
— Это не движение, а бараны! Как новые ворота увидят, так и долбятся в них, пока рога не обломают! — ответил я. — Упёртая она, в общем. Но хорошая.
— Поня-а-атно… Так… Я твоим телефоном воспользуюсь, ага?
Я молча кивнул. А Мария, открыв набор номера, быстро вбила цифры на виртуальной клавиатуре. Благо мой телефон был сейчас у неё прямо перед лицом.
— Училище имени Потапа Ратмировича Василенко в Покровске-на-Карамысе, слушаем вас! — как-то нервно сообщила трубка после небольшой паузы.
— Лиза, это Мария Михайловна! — отозвалась проректор.
— Мария Михайловна⁈ Мария Михайловна! Нам тут звонили… — голос начал отчётливо всхлипывать.
— Так, Лиза, соберись… Когда звонили, передали что-то важное? — уточнила Мария.
— Сказали, что вас найти не могут! — воскликнула Лиза и, судя по всему, залилась слезами.
— Ну вот я и нашлась! — преувеличенно бодро напомнила Мария. — А теперь быстренько запиши этот номер и передай его Константину Петровичу Староземскому! Скажи, чтобы срочно перезвонил мне! Ясно?
Последние слова госпожа проректор рявкнула так, что даже я вздрогнул:
— Да не дёргайся ты!..
— Мария Михайловна, я сейчас!.. Я не дёргалась!.. — испуганно залепетала трубка.
— Да не ты… Ай, ладно! Просто сделай всё быстро, Лизонька! — подытожила Мария и отбила звонок. — Ну всё… Остаётся только ждать.
— Ага, — слабо проговорил я.
Попытка пошевелить пальцами правой руки прошла успешно. Ну то есть пальцы шевелились. Правда, в свете от мобильника было видно, что руку чуть ниже локтя зажало погнутой дверцей. И выглядела эта рука не очень хорошо: явно передавило сосуды.
— Надо быстрее тебя вытаскивать, — заметила Мария, которая извернулась и тоже рассмотрела руку. — А то так можно и без руки остаться…
— Не пугайте, и так страшно! — попросил я.
Телефон снова запиликал, и проректор поспешно ответила на вызов.
— Маша, ты жива, с тобой всё в порядке? — прозвучал встревоженный голос Константина.
И вот тут случилось волшебное преображение… Уверенная в себе, самостоятельная и независимая Мария Михайловна включила милую блондинку:
— Костя! Я живая! Как я рада тебя слышать!
— А Федя жив? — уже немного спокойнее уточнил Константин.
— Жив! Только его поранило! Поторопитесь, хорошо?
— Ну слава Богу! — вздохнул следователь. — Мы вас вытащим. Только скажи, где вы!
— Мы в шкафу! — очень доходчиво объяснила госпожа проректор.
— В каком, итить его, шкафу? — не понял Константин.
— Металлическом! — грустно ответила Мария.
— Ясно… Машенька, а Федя может говорить? Передашь ему трубку? — как и у любого мужчины, терпение Константина оказалось не безграничным.
И я поспешил включиться в разговор, пока уважаемая госпожа проректор не довела господина следователя до белого каления.
— Константин, когда всё рухнуло, мы были практически на том же ряду стеллажей, где ты нас оставил. Но ушли вправо. Там служебное помещение вдоль всей стены. Мы у самого входа, успели спрятаться в металлический шкаф.
— Я понял, где вы! — радостно отозвался Костя. — Ждите. Сейчас подъедет мой зам, мы вместе расчистим завал и вытащим вас. Что со сторожем? Удалось эту заразу подстрелить?
— Пулей с сердечником попал в плечо. И одну обычную пустил ему в голову. По идее, больше встать не должен. А он, кстати, куколка, или тот тёмный, который куколок делает? — вспомнил я самый интересный, ну кроме освобождения из шкафа, вопрос.
— Выясним при вскрытии, но, скорее, первый вариант. Так, что ещё… Воздух у вас там есть? Хватает?
— Да, вроде откуда-то приток идёт, — подтвердил я.