Наверно, кто-то сказал бы:
— Ну Фёдор! Ну всё же подметил! И как не догадался-то?
Но в том-то и дело, что догадки мне обычно подкидывала память Андрея. А меня в этот момент волновало только одно: что случилось с моей сестрой? А ещё я молился, чтобы догнать их с кондитером до того, как они успеют свернуть. И даже не подумал, что буду делать, когда их всё-таки настигну.
В общем, повёл себя, как настоящий девятнадцатилетний пацан.
Естественно, меня заметили! Рано или поздно это должно было произойти. Когда до кондитера и Софии мне оставалось шагов пятьдесят, он обернулся. Увидев меня, этот нехороший человек скривился, схватил сестру за руку и ломанулся в ближайший проулок.
Когда я влетел следом, то увидел, как София лежит на земле, а мужик давит ей на грудь рукой. Из-под ладони у него вырывалось что-то чёрное, похожее на дымок от горящей резины.
А я даже не додумался потянуться к чёрному сердцу.
И о другом не подумал: если мужик — обыкновенный, то я его даже тронуть пока не имею права.
В конце концов, сестра могла просто устать, прилечь, а он проверял сердцебиение — чем не отговорка, да?
Я просто пробил с ноги в голову, несильно заботясь о том, выживет урод или нет. Похоже, мужик от меня такой прыти не ожидал, потому что даже не попытался защититься. Он покатился по асфальту кубарем, а я догнал и снова ударил с ноги, но уже в печень.
У меня будто красная шторка на глаза упала: вообще не соображал, что творю…
— София! — я метнулся к сестре, которая в этот момент зашлась кашлем, пытаясь привстать с земли.
— Говнюк! — прошипел мужик, который, по моему мнению, должен был валяться пластом.
Я успел обернуться… Взглянуть в сплошные чёрные глаза… Ощутить исходившую от мужика угрозу… Конечно, кондитер только поднимался с земли, злобно тыча в мою сторону пальцем. Но, кажется, умереть я должен был ещё до того, как он утвердится на ногах.
Я застыл между мужиком и сестрой всего на миг, выбирая, что делать…
А потом метнулся обратно к мужику. Даже понимая, что не успеваю, я остро хотел помешать ему сделать то, что он собирался. Тёмный он? Преобразованная куколка? Неважно, потому что атаковал я голыми руками. А значит, шансов всё равно не было. Но, как и с Марией Михайловной, уйти я не мог, потому что сестра была прямо за мной. Мне оставалось только переть в лоб.
Я, наконец, потянулся к чёрному сердцу и увидел, как скапливается под ладонями кондитера «тенька». Увидел и понял, что не успею, потому что движение заклятия в мою сторону уже началось…
Я успел только выставить руки вперёд и заорать.
Заклятие, видевшееся мною, как вычурный узор, столкнулось с чем-то, что я выпустил из ладоней. Это была сырая энергия, рвавшаяся хлопьями к мужику и его заклятью. И, столкнувшись с узором, энергия впиталась в него, отчего узор нестерпимо, до рези в глазах, засиял темнотой, а потом — лопнул.
И мир вокруг тоже лопнул. Время будто остановилось, как в замедленной съёмке. Я успел зафиксировать летящего по воздуху себя… Удивлённого, но тоже летящего кондитера… Катящуюся по асфальту сестру… И два мусорных контейнера…
Тоже летящих… И раскидывающих во все стороны бумажные пакеты с мусором…
А ещё Костю — а он что тут делает?..
Марию Михайловну за его спиной…
Урядника со знакомыми городовыми, столпившихся у входа в переулок с оружием в руках…
Брызнувшие стёкла стрельчатых окон, выводивших в переулок…
Жизнерадостное голубое небо…
Белые барашки облаков…
Асфальт…
Небо с облаками…
Асфальт…
Небо…
Мусор…
Удар об стену…
Я попытался сгруппироваться…
Удар об асфальт…
То ли помогло то, что я сгруппировался, то ли просто повезло, но я даже ничего не сломал. Мою тушку протащило по земле, снова несколько раз показав мне небо и асфальт… А потом инерция движения закончилась, и я на секунду замер, пытаясь прийти в себя.
Хлопки выстрелов били по ушам. Выл кондитер, в которого, видимо, и попадали пули. А я, пересиливая себя, встал на четвереньки и поспешил к сестре. Прямо вот так, на четвереньках.
— Федя! — меня развернуло, и я уставился на Марию Михайловну, за которой появился Костя:
— А я тебе говорил, купи ствол! — заявил он.
— Федя, ты в порядке⁈ — Мария Михайловна чуть отстранилась, осматривая меня с ног до головы.
— Вроде живой же! — мелькнул на заднем плане урядник.
— Ты зачем в это влез⁈ — возмутился Костя, чуть тряхнув меня за плечо.
— София… — вспомнил я и повернулся к сестре, на которой уже склонились два городовых. — Сестрёнка…
Я вырвался и снова драпанул к ней.
— Федя, только не сейчас!!! — взвыла за спиной госпожа проректор.
Я ещё успел подумать: «А что не сейчас?». А через секунду понял, что не чувствую своего тела. Вот совсем. Хотя оно ещё двигалось, и глаза вроде были открыты, но…
Сознание уплывало. Его несло… Как на тройке с бубенцами!.. Эх, тройка! Птица-тройка, кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи…
«Почему из памяти Андрея вечно лезет всякая дичь?» — подумал я, глядя на медленно, но неотвратимо приближающийся к моему лицу асфальт.
Том 1Интерлюдия II
— Нет! Нет… Только не сейчас… — Мария Михайловна бухнулась на колени рядом с учеником. — Только не сейчас…
— Маша, да что с тобой?.. — Костя обхватил её за плечи, чтобы поднять с земли, но, увидев льющиеся из глаз слёзы, сразу смутился и убрал руки.
— Мы же не успели… Не успели сломать… — тихо прошептала Мария Михайловна, спрятав лицо в ладонях. — Мы не успели… Два дня…
Урядник присел рядом с Фёдором, прощупал пульс, сощурился… И, тяжело вздохнув, глянул на Костю:
— Константин Петрович, это кризис… Перенапрягся парень…
— Не успели… Два дня надо было… — прошептала Мария Михайловна.
— Так… Что с девочкой? — строго прокашлялся Костя, посмотрев на городовых.
— Константин Петрович, ничего непонятно! — старший городовой Смолянинов оторвался от осмотра лежащей девушки и развёл руками. — То ли подсадил, то ли не подсадил…
— Да что там неясного-то может быть⁈ — возмутился Костя. — Где этот… Как его… Сладкий петушок⁈
— Сдох, вашбродь! — бодро отозвались из конца переулка.
— Два дня… — прошептала снизу Мария.
— Да как сдох-то⁈ Мы ж его обычными пулями!!! — Костя вцепился в волосы и уставился на городовых, возившихся с трупом кондитера.
— Так сырой «тенькой» накрыло! — отозвался второй старший городовой Филимонов. — Парень на двадцать килокапель саданул. Тут бы и я сдох!
— Маша! Что он вообще тут делал⁈ — взвыл Костя, уставившись на проректора. — Зачем он… Маша!..
— Я не знаю… — Мария Михайловна стремительно приходила в себя. — К Феде сестра приехала… Он пропуск взял… Мне Лиза звонила и предупредила…
Они с Костей посмотрели на лежащую девчонку одновременно. Но силы задать вопрос нашлись только у следователя:
— Смолянинов! Личность установили?
— Так точно… Седова София Андреевна, вашбродь, — отрапортовал старший городовой.
— А-а-а-а-а! — нервы у Кости были не железные, и, сделав шаг к лежащему на боку мусорному баку, он от души его пнул. — Да что ж за день-то такой? Одного в кризис раньше времени вогнали, другую вообще…
Сделав паузу, он лично подошёл к лежащей девочке и прищурился.
— А другую почти куколкой сделали… — выдохнул он.
— Как это, Константин Петрович? — удивился урядник. — Либо сделали, либо нет.
— А вот так! — мрачно объяснил Константин. — Росток есть… А будет ли она преображаться…
— Вызывайте возок, — тихо подала голос Мария Михайловна, вытерев слёзы. — Два возка…
— Зачем два, Мария Михайловна⁈ — снова удивился урядник.
— Обоих в камеры, — резко проговорила проректор. — Её на обособление, Федю — под… Надзор…
Голос у женщины на последнем слове дрогнул. Старший городовой вытащил рацию и принялся за дело:
— Вызов. Красный. Привокзальная 14 тире 16. Два возка. Цель первая. Обычная… Седова София Андреевна… Подозрение на куколку… Обособление… Двусердый… Как полное имя?
— Филимонов, ты дебил? — спросил Костя. — Седов Фёдор Андреевич он!
— Седов Фёдор Андреевич… — поспешно продиктовал старший городовой. — Кризис… Под надзор… Кто со стороны училища ответственный, Мария Михайловна?
— Я, Малая Мария Михайловна… — мёртвым голосом подтвердила проректор.
— Маш! — попытался было прервать её Костя, но быстро сник под тяжёлым взглядом и бросил Филимонову: — С телом тоже разберись. Знаешь сам, что делать…
Чуть пошатываясь на каблуках, Мария вышла из темноты переулка на светлую Привокзальную. И уселась прямо на поребрик, спиной к проезжей части. Несколько секунд она заторможено смотрела в пустоту перед собой, лишь изредка моргая. А затем облокотилась руками о колени и, обхватив пальцами лоб, тихо застонала.
Рядом сел Костя, наплевав на чистоту костюма. Он подумал о том, что иногда несчастные пять минут решают очень многое. На эти пять минут они опоздали по следу. Когда вошли в кондитерскую лавку, владелец как раз отошёл, и только наёмный работник суетился в торговом зале. Устроили засаду, называется…
Пять минут и две махом сломанные судьбы. И надо было проклятому кондитеру выбрать своей целью именно сестру Фёдора? Почему так получилось-то?
И почему Фёдя выплеснул такую прорву «теньки», какой не бывает у отроков третьего ранга? Какая роковая цепочка случайностей привела к такому результату?
— Я с тобой поеду, — проговорил Костя.
— Не надо… — Маша покачала головой. — Тебе работать надо…
— Да хватит уже спорить! — буркнул мужчина почти беззлобно. — Поеду, и не спорь… Без тебя всё равно мы тут не справимся.
Ниже по улице из-за поворота, воя сиренами и бросая на стены синие блики проблесковых маяков, вырулили два возка с кошками на бортах. От здания Тёмного Приказа до места происшествия было совсем недалеко.