— Значит, мы просто найдём тёмного раньше, — тихо ответил я. — Это ведь возможно?
— Всё возможно, — кивнула Мария Михайловна. — Только что-то Костя задерживается… Они сегодня должны были очередную куколку брать.
Я ничего отвечать не стал. Нужно было что-то сказать, успокоить её насчёт Кости… Но мне, если честно, было страшно за сестру. Если Тьма захлестнёт Покровск-на-Карамысе, Софии придётся и дальше сидеть в подвалах Тёмного Приказа. Причём уверен: если совсем припечёт, её там и бросят, даже не попытавшись эвакуировать. Жестоко? Может быть. Рационально? Ещё как. Очень уж рискованно вывозить потенциальную куколку прямо из-под носа у Тьмы.
— Как этого тёмного вообще искать-то, через куколок? — уточнил я, переключая нас обоих с Марией Михайловной с неприятной темы. — Куколки же действуют самостоятельно.
— Не совсем самостоятельно, — ответила Мария Михайловна, включив учителя. — У них есть своё устройство. Одни куколки контактируют с тёмным, передают его приказы. Другие командуют своими ячейками. Если удаётся выйти на тех, кто контактирует с тёмным, тогда его логово можно обнаружить по следу.
— То есть, обнаружив ячейку, не нужно сразу всех хватать? А сначала лучше понаблюдать и выявить, кто вообще может быть к тёмному вхож, да? — заинтересовался я.
— Да, так делают… Но нечасто. Тёмные куколки умеют видеть слежку. А у нас в городе населения почти не осталось, и заметить, что за тобой наблюдают, ещё легче… — Мария Михайловна вздохнула. — Вот и приходится ловить всех подряд. Если повезёт, выйдем на пересечение с другими куколками, а это уже будет другой уровень…
— В пустом городе можно устроить облаву! — предложил я. — Пройтись везде, обыскать всё… Наверняка же есть способы определить тёмного прямо на месте, а не в лабораторных условиях.
— Есть такие способы. И облаву уже проводили, дважды… Но тёмный может скрываться и не в городе. Я подробностей не знаю, но поверь: Костя наверняка делает всё, что ты можешь предположить и чего даже не можешь.
Не очень-то мне в это верилось, откровенно говоря. Ни одна полицейская служба не работает вот так, с полной отдачей. Разве что у Кости были свои счёты с тёмными. Но даже так, он действует не один. А у других полицейских его мотивации может и не быть. Человеческий фактор никогда не стоит со счетов сбрасывать.
В этот момент на территорию училища с визгом тормозов влетел полицейский автомобиль, из которого вместо Кости выбрался Виктор Леонидыч, урядник. Он сразу же побежал к крыльцу административного корпуса, а мы с проректором поспешили ему навстречу.
— Мария Михайловна! Уж извините великодушно! — увидев нас, крикнул урядник. — Не смог Константин Петрович сам за вами отправиться! Меня послал! Садитесь скорее!
— А что с Костей? — заволновалась проректор, ощутимо побледнев.
— Да всё с ним хорошо, Марь Михайловна! — отмахнулся Виктор Леонидыч. — В ногу зацепило, когда брали очередную куколку. Мелочи, но машину вести тяжело… Фёдор, приветствую!
— И вам не хворать!
— Взяли, значит? — уточнила Мария Михайловна.
— Ещё как взяли! Фёдор с нами? — урядник то ли у меня спросил, то ли у проректора, но «да» получил в двойном размере. — Это хорошо… Есть шанс на прибавку в конце месяца!
— Прибавка, зависящая от меня? — удивился я, перекрикивая шум ветра, пока мы шли к машине.
— А то! Ты трёх тёмных куколок за месяц упокоил! — весело отозвался урядник. — У нас пока рекордсмен по отделу — двух! Пришлось тебя в списки вносить, как внештатного участника… Я, между прочим, на тебя поставил!
— С тремя куколками это была случайность, — усмехнулся я. — Везёт мне на них просто…
— Ещё одна такая случайность, и я возьму главный приз! — хохотнул урядник, залезая на место водителя.
Я запрыгнул на заднее сиденье, а Мария Михайловна на переднее. И Виктор Леонидыч тут же втопил педаль газа, отчего автомобиль взял с места в карьер, даже слегка вильнув задом и оставив на дорожке тёмные следы шин.
— А почему спешим? — спросила проректор.
— Мы троих сразу накрыли! — отозвался урядник. — Сходка у них там была, у поганцев… Вот и думаем, что один из них — тот, кто нам нужен, чтобы на след выйти.
Машина, весело гудя двигателем, вылетела на улицу и рванула куда-то на север города. Насколько я помнил по карте, там располагались новые районы, застроенные нехарактерными для Покровска-на-Карамысе высотками.
Виктор Леонидыч мелочиться не стал: включил проблесковый маячок и смело проскакивал перекрёстки даже на красный.
— Дали они нам жару! — не сводя с дороги взгляда, сообщил урядник. — Там куколками стали, понимаешь ли, три бандюгана! Причём все трое — авторитеты местные. А с ними пара десятков лихих людишек, которых втёмную использовали. Парочку взяли живыми, и вот они как узнали, кто на самом деле ими командовал, стали петь не хуже Виктории Эспасито!
Виктория Эспасито была знаменитой оперной певицей. Правда, в здешнем Русском царстве своей оперной школы не имелось, всё больше италийцы и франки этим баловались… Но голос у дамочки действительно был чудо как хорош. Ещё не Монсеррат Кабалье, но близка, как никто. С учётом скромного культурного развития в этом мире — настоящий прорыв.
— Удалось что-то узнать? — оживилась Мария Михайловна.
— Так не знаю… Раньше за вами поехал! — отозвался урядник. — Но начало было ой какое увлекательное-е-е!
Машина выскочила на проспект и перестроилась в левый ряд, стремительно обгоняя колонну неспешных автобусов. Автобрички урядник и вовсе объезжал по разделительной полосе, каждый раз после обгона возвращаясь на левую полосу: навстречу тоже периодически попадался спецтранспорт.
— Так много автобусов… Беженцы? — уточнил я.
— Да не, они в обе стороны заполненные идут! — ответил урядник. — Гражданских отсюда, военных — сюда. Поезда уже не справляются. Вокзал, вон, уже оцепила военная полиция: гражданских почти и не пускают. Сейчас мимо проедем.
Крутанув рулём, урядник свернул на Привокзальную. Проигнорировал гудки возмущённых водителей, которых бесцеремонно подрезал, пересекая встречку, и рванул вверх, к вокзалу.
— Вон-вон! Смотри, Федь! — указал он на скопище бронированных внедорожников у вокзала.
Пролетев Привокзальную, Виктор Леонидыч вывел машину на Северную улицу, длинную и прямую, как стрела. А дальше втопил так, что с непривычки у меня где-то в животе аж ёкнуло. Не меньше ста двадцати, поди, выдал.
— Вон, третья многоэтажка. Нам туда! — сообщил урядник, когда впереди наконец-то показались высотки.
Всего в этом районе было десять высоток. Когда их построили, я не знал, но, скорее всего, они были не старше пяти лет. Очень, кстати, по местным меркам престижное жильё!.. Или, как тут говорили, «почётное». А ещё иногда такие дома называли «пыльными»: мол, местные жители пыль в глаза пускают. Но это от зависти, само собой. Видел я в Ишиме, кстати, подобное жильё изнутри — там такие хоромы, что и я бы не отказался пожить.
Вот только доехать до нужной многоэтажки не удалось. Въезд во двор перегораживал шлагбаум, который сторож поднимать не торопился, несмотря на мигание проблескового маячка и вой сирены.
Зато из припаркованного рядом внедорожника выбрались трое военных. Недвусердых, кстати. На рукавах у всех троих виднелись повязки с двумя буквами: «ВП». Военная полиция, то есть.
— А этим что от нас надо? — удивился Виктор Леонидыч, опуская стекло. — Эй, вои, что за дела?
— Проверка! — отозвался старший, судя по знакам отличия, полусотник. — Проходит военная операция.
— А у нас операция Тёмного Приказа и Полицейского Приказа! — возмутился урядник. — Почему не сообщили? Одно ж дело делаем, ребята!
— Одно-одно… — кивнул полусотник, подходя к машине вплотную и заглядывая в салон.
Столкнувшись с ним взглядом, я почувствовал толчок в районе правой половины груди… Будто чёрное сердце радостно сбилось с ритма, почувствовав что-то родное и знакомое.
А вот все остальные ощущения были, прямо скажем, противоположными. Интуиция ревела белугой, крича, что мы в полной… В беде, в общем. А память Андрея подкидывала самые гадостные воспоминания из времён работы в органах.
К оружию мы с полусотником потянулись почти одновременно. Он — раньше на долю секунды, а я — быстрее. Тоже всего на долю секунды. И когда в руке полусотника застрекотал пистолет-пулемёт, стоявший на вооружении царской армии, моя пуля только вылетела из ствола.
Виктор Леонидыч вскрикнул: «Да какого?..», а потом начал заваливаться вправо, получив очередь в бок. Его защита замерцала мыльными разводами, встречая новые и новые пули. Благо, Мария Михайловна выставила ещё один щит, прикрыв и себя, и раненого урядника.
А моя пуля успела проскочить сверху, под крышей салона, ударив полусотника в голову. Не пробила, само собой. Тёмная куколка защитой явно не брезговала. Но удар был такой силы, что полусотник всё равно отшатнулся от окна, ошеломлённо потряхивая головой.
А в следующий момент два его подчинённых вскинули автоматы и открыли огонь.
— Пригнись! — я чуть ли не силой заставил Марию Михайловну прижаться к лежавшему боком уряднику так, чтобы её голова не торчала на траектории стрельбы.
Но что толку⁈ Машина бронированной не была. Пули из автоматов прошивали наш кузов навылет. Одна впилась мне в левую ногу. Пробить не пробила, растеряв убойную силу, но боль заставила меня зарычать, чтобы хоть как-то снять напряжение.
— Мария, отстёгивайся! — тут же рявкнул я. — Живее! Из машины и за колесо!
— А Виктор… — сдавленно пискнула проректор.
— ИЗ МАШИНЫ!!! — не думал, что умею так реветь.
Просто на этой упрямой женщине сошлись все концы: и моё обучение, и судьба сестры. Мария Михайловна не имела права умереть. Поэтому я даже был столь заботлив, что сам дотянулся и открыл ей дверь — чтобы следующим движением выпихнуть проректора наружу, подальше от рвущих салон очередей.
Виктор Леонидыч хрипел, но, на удивление, был жив. Зря он, кстати, на свою защиту ругался: помогала она. Да, поймал урядник не меньше десятка пуль, но все дырки были аккуратные и неглубокие. А вот мне, вдобавок к первой ране, серьёзно повредило икру, прежде чем у бойцов закончились патроны в магазинах.