— И ничего: он сбежал, — ответил за меня тот самый хлыщ, который как-то приставал в столовой. — Видно же, что перед нами настоящий храбрец!
— Вилкин, поимей совесть! Я своими глазами видела, как Фёдор с одним пистолетом и штык-ножом кидался на тёмного, — неожиданно резко заступилась за меня Василиса. — И это в то время, когда вы не могли с десятком отродьев справиться! Так что молчал бы лучше.
— Но сегодня-то он сбежал! — продолжал настаивать хлыщ, даже не удостаивая меня взглядом, как будто предмет мебели обсуждает.
— АВР-11, — проговорил я, воспользовавшись паузой. — Автоматическая Винтовка Ратника — особое оружие, разработанное на Владимирском оружейном заводе с использованием изменённых тенькой материалов. Скорострельность составляет триста выстрелов в минуту. Оснащается особыми боеприпасом, способным пробивать слабые щиты вплоть до четвёртого ранга. Если бы я не побежал, то лежал бы там не один, а два трупа, один из которых — я.
— Ну и невелика потеря… — тихо буркнул Вилкин, наконец-то покосившись в мою сторону.
— А для меня, знаете ли, моя жизнь — потеря вполне весомая! — возразил я. — Думаю, что и вы, сударь Вилкин, тоже не горите желанием отправляться на тот свет.
— Я бы не сбежал! — с вызовом промокнув губы салфеткой, бросил тот.
И салфетку тоже бросил: прямо на тарелку. Презрительно так. Эх, какие актёрские таланты у нас на Руси пропадают!
— Вот ты сначала не сбеги, а потом будешь хвастаться! — тут же парировала Вася, которая тоже проследила глазами за комком салфетки и выглядела так, будто не откажется засунуть её Вилкину в горло. — Ты из своей комнаты вообще только под утро вышел!
— Я спал! — сглупил Вилкин, начав оправдываться.
Что и стало его последней ошибкой в этом споре.
— Да не ври! — возмутилась рыжая девушка. — Когда мы с Виталей труп обнаружили, в твоей комнате свет уже давно горел.
— Да он, небось, просто боится в темноте спать! — радостно согласился хмурый блондин, чьего имени я не знал.
Как я и ожидал, молодая поросль двусердых была тем ещё серпентарием. Во всяком случае, явно не упускала случая пнуть ближнего своего. Зато надо отдать должное Вилкину: он быстро сообразил, что спор проигран, буркнул что-то себе под нос, махнул на всех рукой и демонстративно воззрился в сторону. Добивать его милосердно не стали, снова начав расспрашивать меня о ночных событиях.
А я не стал особо ничего скрывать, умолчав только про кота. Ну то есть рассказал, как увидел руку бедного Самсонова, торчащую из соседней комнаты. И как подметил главных среди налётчиков в коридоре. И как убежал, успев пострелять, отчего один из нападавших сломал себе шею. И даже признался, что пожарную сирену включил я, по совету Семёна Ивановича.
— Опять Королева… — дослушав историю до конца, выдохнула рыженькая.
У неё было необычное имя — Заря. Я даже не сразу поверил, когда услышал. Да и сама девушка была чудо как хороша. Чего стоило одно только сочетание зелёных глаз, рыжих волос и россыпи почти незаметных веснушек! Память Андрея даже подкинула пару человек из его окружения, которым хватило бы только этих трёх признаков, чтобы предложить ей сразу и руку, и сердце, и доступ к счетам.
— Как будто ты не знала, с кем придётся учиться, — хмыкнула Овсова.
— Самсонов не знал, кстати, — возразил Ямской.
Рот открылся, чтобы сказать, что я и до сих пор не знаю, но… Я вовремя прикусил язык. И в мире Андрея, и в этом мире ходила поговорка: «Молчи, за умного сойдёшь». Тут она, правда, чуть отличалась, но суть… Суть передавала ту же, с которой я в нынешней ситуации был согласен. Поэтому, попав в Васильки, старался почаще молчать, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение свою неосведомлённость.
К тому же, пока я молчал — быстрее расправлялся с завтраком. А это очень пригодилось, когда внимание юных двусердых вновь переключилось на меня.
И, прежде чем посыпались новые вопросы, я уже поднялся из-за стола, вежливо попрощался со всеми, даже с Вилкиным, извинился, сославшись на дела, что покидаю компанию так быстро…
И слинял.
Пока что я не был готов продолжать тесное общение с местной дворянской порослью. А ещё я был почти уверен: это собрание юных воителей и воительниц обязательно попробует меня на зуб. И прежде, чем это произойдёт, стоило бы выучить хотя бы по одному защитному и атакующему плетению. Иначе придётся затем ещё три года доказывать, что Федя Седов — не слабак.
Потому что доказать, что я родовитый богач — я не смог бы при всём желании. Так что мне даже начинала нравиться спешка, с которой Малая обучала меня плетениям. Всё это мне очень пригодится в предстоящие три года.
Покинув столовую, я направился в учебный павильон, где меня уже дожидалась Мария Михайловна. Но первое, что она сказала, касалось вовсе не плетений.
И даже не того, что ей пришлось меня ждать.
— Родители погибшего мальчика хотят с тобой поговорить.
— Эм… Вот, честно говоря, не чувствую себя готовым… — признался я.
— Вообще-то я тебя понимаю, — качнула головой проректор. — Сама бы не захотела… Но они очень просили с тобой поговорить. Отец Андрея, Федот Самсонов, обещал, что разговор будет по делу и только. И много времени не займёт.
— А о чём он хотел поговорить, не сказал? — уточнил я, понимая, что ради Марии Михайловны себя стоит пересилить.
— Нет, но он выбил из Тайного Приказа фотороботы, которые составили с твоих слов, — ответила Малая. — И разговаривать вы будете в моём присутствии. Прямо тут. Ты согласен?
— Ну, надо — значит, надо.
— Я не настаиваю. Ты можешь отказаться, — напомнила проректор.
— Если я поговорю с Самсоновым, это вам чем-то поможет, Мария Михайловна? — напрямую спросил я.
— Да… Сильно поможет, — после некоторой паузы ответила Малая.
— Значит, надо. Звоните, — я улыбнулся.
— Спасибо! — поблагодарив меня, она набрала на трубке сохранённый контакт.
Федот Самсонов появился буквально через несколько минут. Вблизи он оказался ещё больше, чем казался на крыльце. А он, должен сказать, и тогда выглядел немаленьким. Ну а теперь я вплотную оценил его габариты и пришёл к выводу: медведь. Как есть, медведь. Огромный, хмурый, злой.
А ещё от него буквально разило силой, которую невозможно было скрыть. Да он, впрочем, и не пытался…
Ну и чёрный шрам на щеке, почти скрытый бородой, тоже намекал: злить Самсонова не стоит. А сейчас он был очень зол. И охвачен горем. А это опасное сочетание — особенно, когда врага рядом нет, а отомстить за сына кому-то очень хочется. Вряд ли он, конечно, кинется меня душить или бить «тенькой» исключительно за то, что я выжил, а его сын — нет, но…
Если вдруг его, сильного двусердого, сорвёт, нам обоим с Марией Михайловной может не поздоровиться. Даже от побочных эффектов.
В общем, оставалось надеяться, что Самсонов умеет держать себя в руках.
Я встал, здороваясь с вошедшим:
— Приветствую, ваше благородие! Прошу принять мои искренние соболезнования!
Мужчина кивнул, окинув меня взглядом, а затем сел на предложенный стул.
— Приветствую, Фёдор… Вы не против без всех этих чинов обойтись? — хмурясь, поинтересовался он.
— Да мне как бы и не положено, — пожал плечами я. — Это ваше разрешение нужно.
— Ну тогда давайте по-простому, Фёдор! — побарабанив пальцами по столу, попросил тот. — Если Мария меня не представила, то я почти ваш тёзка… Федот, значит. И я не задержу вас надолго.
Я кивнул, показывая, что внимательно его слушаю.
— Вот! — Федот достал из кармана фотороботы, составленные Тайным Приказом. — Вот эти…Ты же их видел? Ты описывал?
— Да, — подтвердил я.
— Они именно так выглядели? Да? — спросил Федот.
Глядя на этого мужчину, я не понимал одного: как он ещё не сорвался? По его лицу то и дело пробегали судороги, которые появляются, когда человек из последних сил сдерживает рвущиеся на волю эмоции. Но при этом каждый раз его голос звучал ровно и спокойно. Будто у преподавателя пандидактиона во время лекции.
— Основные черты переданы верно, — кивнул я. — Но такие картинки не все особенности могут…
— Именно. А мне нужны особенности, Фёдор, — проговорил Самсонов. — Очень нужны… Что ты запомнил? Может, где-то мелькала метка рода? Может, что-то такое, что помогло бы их найти?
— Ну… Мне показалось, что они близкие родственники, — начал я. — Фотороботы плохо передают сходство, но вот когда я на этих людей вживую смотрел… Это могли быть отец и сын. Или дед и внук. В общем, что-то очень близкое. Первый выглядел лет на шестьдесят, но он двусердый, так что возраст только предполагаю. Волосы седые, почти белые. Такая, скажем так, необычная седина.
Федот кивнул, глядя на меня и почти не моргая. Было видно, что он сейчас в точности запоминает всё, что я сказал. До самой последней буквы и до мельчайшей детали.
— Тот, что помладше, он чуть старше меня. У обоих прямо… Не сочтите за грубость, но у него прямо надменность на лице была такая…
— Это нередко у старых родов бывает, — с пониманием кивнул Федот. — Что-то ещё?
— Волосы у молодого были очень светлые, — повторил я то, что описывал «тайникам», как называли сотрудников Тайного Приказа. — Практически белые, но не настолько, как у старшего.
— Посмотри на этот снимок! — попросил Федот, достав трубку и раскрыв на нём групповую фотографию двух десятков мужчин и женщин в очень богатых нарядах. — Здесь их нет? Верно?
Осторожно приблизив пальцами картинку, я внимательно осмотрел каждое лицо. Одно за другим, даже женские.
И на одном из них я задержался дольше, чем собирался. Немолодая дама высокомерно смотрела со снимка, чем-то неуловимо напоминая тех двоих, что руководили налётом на общежитие.
— Нет, здесь их нет… — ответил я.
— Точно? — переспросил Федот.
— Точно… Но… — я замолчал, подбирая нужные слова.
— Давай, Фёдор! — попросил Самсонов, сдерживаясь с явным трудом.
— У них было что-то общее вот с этой дамой, — признался я, вернув снимок к заинтересовавшей меня женщине. — Как свидетель, я официально утверждать не решился бы… А так…