Эти трое предпочитали сидеть плотной группой, болтать исключительно между собой и бросать презрительные взгляды на Покровскую, которая по идее должна была быть в их компании, но… Не сложилось, да.
А вот мы с ней, учитывая нехватку свободных мест, частенько оказывались за одним столом. К слову, именно она рассказала мне, кто есть кто на нашем втором году обучения.
Ещё одной группой были «дальние» — ребята, чьи рода находились далеко, а их самих занесло в наши края неизвестным ветром. К ним относились Ямской и Пскович, а ещё Володя Патриархов из семьи крупных землевладельцев из-под Черноморска — города на берегу Чёрного моря, которое тут, кстати, иногда называли Греческим.
Как мне шепнула Покровская, Володя был единственным из наших однокашников, чьё происхождение давало повод задирать нос. Род Патриарховых был старый, крепкий, большой и очень богатый. Но сам Володя, на удивление, оказался весёлым, компанейским и жизнерадостным.
Третьей группой были ребята, чьи рода большей частью относились к элите Ишима. Среди них выделялась Вася, которую можно было причислить к общекняжеской элите, и близнецы Песцовы — брат и сестра — чей род владел торговыми и промышленными предприятиями по всему княжеству. Их, кстати, перевели в Васильки в последний момент, когда стало понятно, что на втором году обучения так и останутся два свободных места.
Все остальные «ишимцы» относились к элите города и окрестностей. Это были уже знакомые мне Пётр Беломорцев и Евдокия Овсова, а ещё Руслан Федосеев и Ярополк Коновалов, чьи рода занимались сельским хозяйством в окрестностях Ишима.
Ну а ещё, естественно, был я, весь такой красивый. И тоже, как и Покровская, стоял особняком. Правда, в отличие от девушки, изгоем не был. Мало того, что общался с Васей, Ямским и Псковичем, так ещё и почти сразу сошёлся с Патриарховым — впрочем, тот дружить умудрялся со всеми — и, как это ни странно, с Песцовыми. Последние сходу пошли со мной на контакт: вероятно, благодаря Василисе, которая провела на мой счёт активную рекламную кампанию.
Так что злобные взгляды, которыми одаривали меня «покровские» и некоторые «ишимцы», я благополучно игнорировал. А они пока не решались на активные действия, не зная, чего от меня ждать.
И тем самым упускали момент, когда «безродыша» можно было как-то приструнить. Как минимум, рискнуть это сделать.
Впрочем, упускали они его ещё и потому, что каждый вечер я был занят: шёл после уроков на дополнительные занятия, подтягивая знания по всем предметам.
А преподаватели, между тем, уверенно заявляли, что пара недель такой активной учёбы без роздыха — и я догоню «однокашников».
Ну а дальше мне предстояла сущая малость: вырваться вперёд, обогнав весь курс в плане навыков и знаний. Причём оторваться настолько далеко, чтобы дружить со мной было выгоднее, чем враждовать.
В ночь на четвёртое сентября был обнаружен новый труп. И снова в Княжеском училище Ишима. По распоряжению сиятельного князя Дмитрия Дашкова, вокруг всех городских училищ для двусердых выставили усиленную охрану. Под программу не попало разве что наше отделение, так как официально относилось к Покровску. Впрочем, судя по недовольному виду, Мария Михайловна собиралась вскорости исправить эту несправедливость.
А ещё в тот же день мне позвонили с неизвестного номера. Как оказалось, это были те самые знакомые Попросного, которые хотели поизучать Тёму взамен на помощь с постановкой на учёт.
— Фёдор Андреевич? Здравствуйте! Вас Макар Петрович Полосков беспокоит. Я звоню по поводу вашего кота… Номер мне дал господин Попросный, знаете его?
— Да-да, здравствуйте. Знаю. И ждал вашего звонка, — отозвался я.
— Фёдор Андреевич, подскажите, а когда мы можем с вами встретиться? — уточнил Полосков, явно горя нетерпением по ту сторону трубки. — Нам бы хотелось посмотреть на вашего удивительного зверя! Обсудить предстоящие исследования!..
— У меня сейчас очень плотное расписание занятий, Макар Петрович… — терпеливо признался я. — В будние дни я свободен с восьми вечера, ну или рано с утра. А в выходные, конечно же, можем договориться на любое время.
— Не надо ждать выходных! Приезжайте сегодня после восьми! — чуть ли не дрожащим голосом отозвался Полосков. — Приедете?
— Хорошо… Только скажите, куда, — не стал я отказываться, памятуя о том, что легализация Тёмы мне очень нужна.
А спустя пару часов написал Пьер: сообщил, что подготовил документы по моему вопросу. С ним я договорился о встрече на следующее утро перед учёбой. И, вызывая вечером бричку, снова задумался о покупке машины. Всё же кататься на такси — это слишком расточительно. Хоть и удобно, не стану спорить — особенно во время вечерних пробок.
Учёный городок, куда я приехал, был построен на юго-западной окраине Ишима. Стоящие особняком домики и здание научного учреждения прятались от посторонних глаз на огороженной территории. И на входе туда действовал строгий пропускной режим.
Пропуск мне выписали заранее, так что проблем не возникло. А вот внутри ещё пришлось погулять, чтобы найти нужное строение. Я шёл по аккуратным дорожкам, вымощенным плиткой. Смотрел на яркие фонари, на подстриженный газон, на гуляющих повсюду двусердых учёных, на яркие вывески заведений, открытых лишь для жителей городка… И раздумывал, а не пойти ли мне в науку?..
Буду жить в таком вот городке, по вечерам ходить без страха в какой-нибудь трактир, а днём — заниматься научными изысканиями. И жильё мне выделят, и доход будет хороший — красота же? И сам себе отвечал: скукота! Не настолько я увлечён научной сферой, чтобы всю жизнь провести в оторванном от мира месте. Хотя, конечно, несколько дней так бы пожить не отказался.
На пороге научно-исследовательского корпуса меня уже встречал притопываюший от нетерпения Полосков. Выглядел он как классический доктор или учёный из века эдак девятнадцатого в мире Андрея. Козлиная бородка, какое-то артефактное пенсне, брюки со стрелками и даже пиджак — но не кафтанного типа, как принято здесь на Руси, а франкского кроя.
— Фёдор Андреевич! Здравствуйте! А где ваш… Эм… Питомец? — забеспокоился учёный, нервно разглядывая меня через пенсне. — Я надеялся, он будет с вами…
— Тёма, покажись, будь добр! — позвал я кота.
Прошло несколько секунд, и моё чудовище вылезло из тени под свет фонарей.
— Он прямо вот сам ходит? — удивился учёный, всплеснув руками.
— Он перемещается, — пояснил я. — Когда я подошёл, его здесь не было.
— О, какая удивительная способность! Как думаете, получится её как-нибудь изучить? — ещё больше обрадовался Полосков.
— Вам виднее, вы же учёный! — я улыбнулся.
А сам успокаивающе подмигнул Тёме: мол, давай не будем этого, в пиджаке, сразу на лоскутки рвать. Может, он в глубине души человек хороший — просто учёный на всю голову?
— В самом деле… — тем временем умилённо лепетал Полосков, не отрывая взгляда от кота. — Ну пойдёмте! Пойдёмте же ко мне в лабораториум! Мне не терпится осмотреть этот выдающийся образец! Подумать только! За столько веков первый изменённый кот! Его определённо нужно изучить!.. Как можно подробнее!..
На последних словах Тёма недовольно мявкнул. И я был с ним согласен.
Полосков мне не нравился. От бородки до ботинок. Такому дурню от науки хватит фанатичной глупости, чтобы попытаться отжать Тёму под тем или иным предлогом. А то и вовсе выкрасть. Хотя Тёма — это, конечно, не то животное, которое стоит красть…
Тем не менее, нужно было поставить кота на учёт. Значит, придётся ещё какое-то время оказывать Полоскову содействие в исследованиях. Во всяком случае, пока Попросный не закроет с ним сделку.
Поэтому я лишь благосклонно кивнул, двинувшись за учёным.
— Макар Петрович, я просто обязан вас предупредить! — проговорил я, дождавшись, когда восторги этого странного типа чуть-чуть поутихнут.
— Да? О чём? — живо поинтересовался тот.
— Тёма — кот. Все коты, как вы знаете — животные независимые. Так вот, под влиянием изменения его независимость только усилилась. Соответственно, ему не нравится, что его будут изучать, но он согласился потерпеть. Однако прошу вас: не применяйте к нему каких-то действий, которые Тёма может принять за нападение. Он всё-таки хищник… И выведен был Тьмой, чтобы убивать. Он умеет это. Не подвергайте риску себя и ваших сотрудников.
— Это… Это очень своевременное и важное предупреждение! — через несколько секунд, видимо, взвесив за и против, отозвался Полосков. — И, тем не менее, мы сможем взять у него на изучение кровь, шерсть и, возможно, кусочек когтя?
— Я договорюсь с Тёмой. Просто скажите мне об этом заранее, — улыбнулся я, стараясь не думать, что ещё они взяли бы у кота на изучение, если бы не мои слова.
— Это несколько сужает круг наших возможностей… Но мы справимся! Составим чёткий путь!.. — Полосков схватился за бородку, подёргал её, а затем продолжил: — Найдём, что нравится Тёме! Договоримся с ним! Мы же договоримся с тобой, чёрный зверь?
— Мэ-э… — с сомнением заметил Тёма, идущий рядом со мной.
— Мы попробуем! Мы обязательно попробуем! Ты не сомневайся! — не стал сдаваться Полосков, но ответа уже не удостоился.
Поднявшись на второй этаж здания, мы прошествовали по длинному полутёмному коридору до двери с табличкой «Отдел изменённых зверей». Как оказалось, помимо Полоскова, в отделе трудилось ещё трое его помощников.
Первым был мужчина лет тридцати, которого мне представили как заместителя Полоскова. Звали его Увальнев Святослав. И понравился он мне чуть больше своего шефа. Но только чуть-чуть. Такой же фанатик от науки, готовый на всё ради результатов.
Были и ещё два помощника: Полякова Лада, миловидная улыбчивая шатенка, которая занималась административной частью работы, и Борис Трясогуз, уже вставший на путь фанатизма, но пока сохраняющий человеческие черты.
Да, я не любил учёных! И отчасти этому способствовала память Андрея, которая подсказывала: при сильном увлечении предметом исследований и слабом моральном стержне у этих ребят кастрюлю