— А если скопить на лечение? — уточнил я.
— Семья, дети, внуки уже пошли… — Бубен воспринял мои слова как претензию и принялся оправдывать соседа. — Он хороший дядька-то, толковый! Но всего себя семье отдал. Зубы теряет, зрение теряет… А сам отмахивается, мол, лишь бы у семейства всё было хорошо…
Общаться с Бубном было легко. Возможно, сказывалось то, что разница в возрасте, на самом деле, была не настолько уж велика, как могло показаться. Особенно если брать среднее арифметическое из нас с Андреем. В итоге, за вечер успели обсудить и наше совместное дело с защитой двусердых, и мою награду за голову убийцы, и многое другое.
И даже особо не захмелели.
В училище я вернулся я вполне довольным и сонным. И даже подумал, что неплохо бы время от времени давать себе послабление. С другими учениками я, конечно, между занятиями общался, но большинство боярских детей всё-таки предпочитало держать дистанцию.
В субботу я проспал до полудня, а затем принялся приводить себя в порядок, готовясь к предстоящему ужину.
Особнячок Волковых прятался на улице Суворова — да, здесь тоже был этот целеустремлённый полководец — в глубине небольшого садика. Летом с улицы, наверно, можно было разглядеть лишь его крышу, покрытую бурой черепицей. А вот сейчас, когда деревья избавились от листвы, фасад домика просматривался целиком.
Против ожиданий, в нём не было какой-то чрезмерной вычурности. Не светилась в лучах холодного солнца позолота, не кичились богатством барельефы. Напротив, особнячок выглядел достаточно скромно и неприметно.
В общем, не то, чего обыватель ожидает от жилища древнего рода, обласканного царской династией.
А вот охраны у Волковых хватало с лихвой. Человек двадцать успел насчитать, пока мы заезжали на территорию.
Ехать мне, кстати, пришлось в машине рода: всё-таки на моём «Соколе» подкатывать к таким особнякам неуместно. Волкова ехала здесь же, вместе с престарелой служанкой — как того требовали самые строгие, несколько устаревшие уже правила этикета.
Кроме нас троих, в салоне сидели два бойца ближней охраны, а за машиной следовали ещё два вместительных автомобиля с дополнительным усилением.
Дабы соблюсти приличия, всю дорогу приходилось имитировать вялую светскую беседу. И дело было вовсе не в охране со служанкой. Просто мы с Таней были не слишком хорошо знакомы.
Более того, мы с ней элементарно вращались в разных кругах. А в такой ситуации даже сплетнями о знакомых не обменяешься. Приходится говорить об учёбе, о планах, о том, о сём… Но я старался, честное слово! К счастью, долго стараться не пришлось: доехали мы быстро и без пробок.
Мать и отец Татьяны, ожидавшие нас в гостиной, откровенно удивили. Хотя они и были двусердыми, но выглядели, скорее, дедушкой и бабушкой своей молоденькой дочери. Естественно, я не выдал удивления ни жестом, ни взглядом. Однако на заметку взял: вероятно, играла какую-то роль особенность их рода.
Ужин прошёл всё в той же светской обстановке. Я делал комплименты угощению, вкусу хозяев особняка, а они благодарили и заверяли меня, что это не их заслуги. Далее меня расспросили об учёбе, а я уточнил, не заскучало ли семейство в провинциальном Ишиме…
В общем, мы старательно обменивались любезностями, не заводя разговор о деле.
А потом ужин подошёл к концу. Таня отправилась куда-то с отцом, а я остался наедине с главой семейства и понял, что именно сейчас начнётся важный разговор.
Однако Анастасия Волкова сумела удивить. Встав из-за стола и не затронув тему встречи, женщина пригласила меня в свой рабочий кабинет. И это действительно был неожиданный ход.
На Руси принято было встречать гостей в гостиной. А уж если пригласили на ужин, тем более –изволь развлекать гостя как положено, всё в той же гостиной.
В кабинете встречались исключительно по делам. И уж если гостя из столовой проводили в кабинет — значит, дело серьёзное. В этом мире даже присказка была: «Из столовой в кабинет», что означало появление какого-то важного безотлагательного дела. В общем, почти как с корабля на бал — но категорически наоборот.
Во всяком случае, так требовали традиции. А Волковы, как я заметил, традиции соблюдали неукоснительно.
— Вы знаете про особенность нашего рода, Фёдор? — поинтересовалась глава рода, холёная пожилая женщина с умными тёмно-зелёными глазами, под которыми, словно географическая карта, раскинулась сеть глубоких морщинок.
Сама она, войдя в кабинет, устроилась за письменный стол, а мне приглашающе указала на кресло напротив.
Я ещё сесть не успел, как в дверях неслышно возник слуга. Передо мной и главой семейства он, молча поклонившись, поставил по бокалу, в которые плеснул какой-то янтарной жидкости. Судя по запаху, хорошо выдержанный арбун — это было местное название коньяка.
Кстати, тоже своего рода символ. Этот прижившийся на Руси напиток использовали, чтобы сгладить сугубый официоз деловых встреч.
— Если вы про возможность иметь всего одного ребёнка, то да… — вежливо пригубив, кивнул я.
— Да, один, и всегда девочка, — подтвердила Волкова. — Обычно новые знакомые, хоть и не подают виду, но удивляются нашей с Таней разнице в возрасте… Но мы к этому готовы. И, кстати, должна отметить вашу выдержку: вы, Фёдор, даже бровью не повели.
— У меня мелькнула мысль, что это как-то связано с вашей родовой особенностью… Однако не буду обманывать, уверяя, что мне безынтересно, почему так сложилось… — не стал я врать женщине, которая, судя по возрасту и взгляду, раскусила бы меня ещё на первом слове лжи.
И правильно сделал. Волкова понимающе кивнула, улыбнувшись тонкими губами.
— Я всегда была единственной наследницей своего рода, Фёдор, — пояснила она. — И когда ты единственная наследница, которая в будущем займётся всеми делами рода… А этих дел, поверьте мне, немало… В общем, в подобной ситуации ты себе многого не можешь позволить. Так мне объясняли в детстве, и тому же я учу Таню. И пусть она выглядит как обычная девочка из училища, но поверьте: она уже понимает и знает значительно больше, чем многие другие.
— Должен сказать, она никогда не показывает этого… — я воспользовался паузой и постарался сделать своеобразный комплимент воспитанию однокашницы.
Судя по кивку Волковой, ей комплимент пришёлся по душе.
— И не должна, Фёдор. Всё верно. Это тоже часть воспитания. Мы не ставим перед собой задачу выделиться в обществе. Скорее, наоборот. Однако моя дочь знает, что в некоторых вопросах ей придётся, как и мне в своё время, проявить большую ответственность. Даже если природа будет требовать своего, сдаваться ей нельзя. Я про замужество…
Я качнул головой, показывая, что понял, и, чуть пригубив арбун, отставил стакан в сторону.
— … В итоге, мужа я нашла, когда мне уже было сильно за пятьдесят. Да и беременность наступила не сразу… А все, кто встречался мне на пути до супруга… Скажем так: многие из них были отличными людьми, но вряд ли бы смогли стать мужем главы рода, в котором никогда не родится мальчика-наследника. А другие обладали рядом качеств, которые не позволяли им стать отцом моего единственного ребёнка. Хотя, видит Бог, я любила этих людей!
Волкова покачала головой и замолчала. А я решил внести свою лепту, чтобы как-то вывести наш разговор дальше:
— Это тяжёлое бремя, но необходимое в вашем положении…
— Верно, и я рада, что вы это понимаете! — согласилась Волкова. — В таком случае вам не составит труда догадаться, почему вопрос, который нам с вами необходимо решить, выходит за рамки обычной благодарности…
Вот я и выяснил, почему меня пригласили для разговора в кабинет, а не отдали конверт в столовой.
А заодно прояснил для себя, что местами я жуткий тугодум.
Каюсь, в таком ракурсе вопрос спасения Волковой я банально не рассматривал. А она ведь не просто дочь именитых бояр, но и единственная наследница рода. Не стало бы в тот злополучный вечер Тани — и спустя пару десятков лет род Волковых навсегда угас бы.
— Есть царский указ, который запрещает нам участвовать в управлении страной, в крупной промышленности и в важных делах, не связанных, скажем так, с нашими родовыми особенностями… Но этот же указ обещает остальным родам, двусердым и обычным, что любое посягательство — неважно, на главу рода или наследников — грозит личной местью всех Рюриковичей. А они — люди вспыльчивые, знаете, наверно…
— Не приходилось, к счастью, с этим сталкиваться, — улыбнулся я.
— Лично вам, конечно, пока нет, — кивнула Волкова. — А вот вашему роду как-то выпало…
Выдавать Малую и Верстова с их папочкой я не имел права. Пришлось лавировать между полуправдой и недосказанностью.
— О чём-то подобном я догадывался… К сожалению, фамильная история — для меня нечто вроде пустого звука. И не потому что я со своим родом не в ладах, не подумайте… А потому что его как бы… Нет… — поспешил я разъяснить свою позицию собеседнице.
После чего улыбнулся и развёл руками, продолжив:
— Он исчез задолго до моего рождения. А моя мать постаралась сделать всё, чтобы я о своих предках ничего не знал. И хотя некоторые сведения я собрал в сети, но какой-то связи с родом не чувствую.
Волкова задумчиво покивала, видимо, что-то взвешивая, прежде чем отвечать:
— Это немного облегчает мою сегодняшнюю задачу… Как вы понимаете, в свете всего сказанного мною, вы не просто совершили благородный поступок, когда спасли мою дочь. Вы, скажем так, вогнали мой род в огромные долги. Настолько огромные, что расплатиться по ним будет сложно…
Поскольку и к ней, и к её мужу мне ещё в начале вечера разрешили обращаться по имени, я не мог в эти моменты не испытывать определённого смущения.
Однако на сей раз справиться с ним вышло быстрее, чем обычно:
— Анастасия, право слово, я не могу считать вас настолько должными мне… — проговорил я. — Я ведь тогда не знал, из какого Татьяна рода. Просто, столкнувшись с плохим человеком, спасал девушек и своего кота… Я ведь, можно сказать, выходец из обычных, поэтому только учусь выяснять такие тонкости…