— Посмотрите на ситуацию с другой стороны… Если вы бы навредили моей дочери — это не уберегло бы вашу семью, Фёдор, от царского гнева, — с улыбкой заметила Волкова. — И ваше незнание стало бы, скорее, отягчающим обстоятельством. А значит, и напротив, не зная важности, вы не должны избежать достойной награды. Но я вас услышала… И благодарна, что вы не собираетесь давить на нас в плане соразмерной благодарности. И всё же я постараюсь, чтобы она такой была. Честь по чести…
Открыв один из ящиков письменного стола, она достала папку для бумаг в кожаном переплёте. И один лишь вид этой папки вызвал во мне лёгкий трепет: от неё буквально за версту несло чем-то чрезвычайно дорогим, но при этом обыденным.
— Вы сталкивались с такими папками, Фёдор? — удивилась Волкова, заметив мою реакцию.
— Нет, но… У подобных вещей есть, как бы это сказать…Своё дыхание. Кажется, это очень дорогой предмет, привыкший при этом обыденно служить чьим-то важным рукам… — попытался я коротко пересказать свои ощущения.
— Так и есть. Это папка прилетела сюда из Владимира, — кивнула Волкова. — Из царского хранилища документов. И его величество, когда разговаривал со мной по телефону и услышал мою просьбу… В общем-то, он наговорил много таких слов, которые легче услышать в кабаке, чем в стенах царского терема. Видимо, история с вашим родом до сих пор вызывает у него острую досаду.
— Звучит очень печально для меня… — не стал скрывать я.
— Всё не так плохо! — улыбнулась Волкова. — Вы — не ваш род. И подтвердили это буквально пару минут назад. Вы молодой, подающий надежды двусердый. Вы стали двусердым сами, вы сами двигаетесь вперёд, не опираясь на возможности своего рода. А значит, его величество может ругаться, может злиться… Но никогда не позволит себе сорваться на вас. Что было, то было. Что есть, то есть. А ваши личные заслуги — это ваши заслуги, а не вашего рода.
— Это обнадёживает… — я с благодарностью принял объяснение.
— Здесь внутри… — Волкова ещё раз продемонстрировала мне папочку. — … Копии вашей родословной, которые хранятся в царском хранилище. А, кроме того, копия знамени вашего рода и список утерянных артефактов и реликвий, которые принадлежали вашим родичам. Конечно, вероятность появления этих артефактов и реликвий в открытом доступе очень мала… Однако если такое случится, вы сможете предъявить на них права. И вас в этом вопросе поддержит сам царь. Берите… Эта папка ваша!
Она подвинула свой подарок ближе ко мне, а я взял папку чуть дрогнувшими руками, хоть и не подал виду. Нет, какого-то особого пиетета перед родовой историей я не испытывал.
Однако… Это была не просто ниточка в прошлое. Это было моё настоящее. Именно такие бумаги однажды позволят мне встать на ноги в боярском обществе. И чем больше этих документов я соберу, тем уверенней буду себя чувствовать.
Пусть мой род перестал существовать… Пусть упоминания о нём были стёрты разгневанными царями… Но всегда проще быть тем, за чьей спиной выстроилась вереница предков, чем тем, кто лишь вчера выкарабкался с самых низов.
— Это, конечно же, не всё… Но я надеюсь, вы понимаете ценность того, что держите в руках! — подняла бровь Волкова, и я кивнул. — На всякий случай объясню вам… Как выходец из народа, вы можете претендовать исключительно на личное дворянство. Передать его по наследству вы сможете лишь в том случае, если кто-то из ваших двусердых детей станет главой семьи. Причём они обязаны будут десять лет отслужить на границе с Тьмой, чтобы и дальше иметь право называться дворянами. А вы сами понимаете, с какими рисками это связано…
И вправду, сейчас я считался обладателем лишь личного дворянства. И не смог бы этого изменить, даже получив земельный надел на пятом ранге.
Но теперь, когда в моих руках лежала эта папочка, всё выглядело по-другому… И Волкова это подтвердила:
— Если дорастёте до шестого ранга, став младшим боярином, вам предложат получить личное знамя. Или герб, если угодно. А с теми документами, которые вы получили, этого делать не придётся. По достижении шестого ранга вы сразу станете наследственным дворянином. Со всеми вытекающими привилегиями.
Вот теперь я встал и молча поклонился этой серьёзной женщине, которая вручила мне поистине царскую награду.
— За спасение нашей дочери не хватило бы и всех наших капиталов… — с улыбкой добавила Волкова, когда я распрямился. — Вы же, несмотря на молодость, догадываетесь, что в некоторых вопросах деньги не стоят ничего, Фёдор. А я очень хотела подарить вам нечто большее.
— У вас получилось, Анастасия, — я снова поклонился. — Это действительно невероятная награда.
— Но без денег я вас в любом случае не оставлю! — решительно встрепенулась Волкова. — К тому же, я слышала, что ваша семья живёт в глухом углу, а это совершенно неприемлемо! Придёт день, когда именно через вашу семью на вас захотят надавить. И вы сами, Фёдор, своим быстрым ростом и незаурядными поступками приближаете этот день. Кстати… Вы достигли третьего ранга, как я слышала?
— Да, это так, — без ложной скромности подтвердил я.
— А двусердым стали в конце июля… — кивнула Волкова, и я тоже кивнул. — Вы очень быстро растёте Фёдор! Очень быстро. Невероятно быстро. Таня говорила, что вы очень много занимаетесь и тренируетесь. Для неё и ваших однокашников этого объяснения пока достаточно… Однако по-настоящему опытные двусердые его не примут… Вы, думаю, знаете об опасностях, которые вам грозят?
Я снова склонил голову.
— Знаете, но не боитесь… Значит, у вас уже были странные кризисы, — Волкова не спрашивала, она утверждала, и я не стал отнекиваться. — Таких, как вы, мало, Фёдор. Очень мало. Вряд ли вы слышали про «неудержимых», но вам стоит запомнить это слово. Вы именно такой. Я не вправе говорить на эту тему, но вы можете услышать что-то такое краем уха… Запоминайте! Запоминайте всё, что узнаете! Возможно, это вам когда-нибудь очень поможет. А пока…
Она достала из открытого ящика лист бумаги и протянула мне.
— Три сестры, брат и мать, верно? — улыбнулась женщина. — Мне кажется, им не помешает небольшой особняк в закрытом Стрелецком углу, где живут только родичи двусердых, ну и они сами. Домик выкуплен в дар, а записан на вас, то есть вы его полноправный владелец. Однако при желании вы можете переписать его на любого из родственников. Ну и, конечно же…
Волкова подвинула на край стола документ, который я пока не спешил брать, и достала из ящика ещё кое-что.
Конверт с меткой Денежного Дома:
— Да, Фёдор, а это уже денежная награда… — подтвердила мои догадки Волкова. — Мы смогли собрать сто сорок три тысячи рублей. Больше вывести не могли. Но — удивительным образом! — внутри сейчас лежат триста тысяч. Как вы понимаете, вам благодарен не только наш род, но и тот, кто дарит нам своё покровительство. Поэтому награда двойная.
— Благодарю! — я принял и конверт, и документ на особняк.
— И не будет лишним напомнить, что всё это мелочи, на самом деле… — вздохнула Волкова. — Так что давайте условимся: я буду должна вам одну услугу. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?
Я понимал. А ещё понимал, что услуга в исполнении Волковой может оказаться дороже всего, что мне вручили минуту назад.
— Понимаю, и благодарен за это! — я вновь склонил голову, демонстрируя уважение.
Не то чтобы я был любителем шею гнуть… Но в отношении Анастасии Волковой это было отнюдь не чересчур. Вот уж кто умел благодарить!..
— Я была рада с вами познакомиться, Фёдор… — Волкова хитро прищурилась. — Боялась разочароваться, но, напротив, оказалась приятно удивлена. Пока рождаются такие люди, как вы, нам, русским боярам, нечего бояться. И я надеюсь снова увидеться с вами на Рождественском торжестве. Вас же, думаю, не забыли пригласить?
— Мы увидимся. Я обязательно там буду, — подтвердил я.
— Прекрасно… Тогда приглашаю вас вновь спуститься в гостиную! Думаю, нам стоит продолжить этот замечательный вечер!
К слову, продолжение вечера надолго не затянулось. Мы с Волковой допили свой арбун, отдавая должное закускам от её повара, а Таня с отцом предпочли чай со сладостями. Десерт мне тоже предлагали, но я решил не ждать, когда хозяева намекнут на то, что спать пора, и спустя час вежливо откланялся.
Таня на выходные в общежитие не возвращалась, поэтому обратно я снова ехал на машине Волковых, но уже в гордом одиночестве. И даже без охраны.
Впрочем, герб на двери с воющим на луну волком был лучшей защитой от любых угроз. Если это, конечно, не психованный убийца с огромным тесаком и рунами по всему телу.
Зато было время поразмыслить. Да, у меня стало значительно больше денег. А вот количество проблем мне ещё предстояло сократить… Но и это с подарками Волковой-старшей было сделать гораздо проще.
Поэтому, выбравшись из машины, я первым делом набрал сестру.
— Привет, мой брат-колдун! — отозвалась сестра, которая, судя по шуму, была на улице. — Ты звонишь мне, потому что неудачно колданул и теперь не можешь выйти на улицу? Или просто соскучился?
— А! Ха! Ха! — изобразил я хохот. — Воображение у тебя отличное, тебе бы книжки писать, а вот юмор, извини, сегодня подкачал! Случилось что-то?
— Случился один препод настырный, который привязался ко мне на учёбе! — поделилась горестями студенческой жизни сестра. — Обещал завалить в конце полугодия, а потом нажаловался в деканат, что я ему грубила… Я не грубила! Но в деканат идти пришлось… Люди странные, Федь, ты знаешь, да?
— Ага, что-то такое замечал… — согласился я. — Слушай, мне тут жильё подогнали.
— Жильё? Подогнали? — София чуть не подавилась смехом. — Отличная шутка! Продолжай!
— Не поверишь, это не шутка, — признался я.
— Слушай, а познакомь меня с твоими друзьями! — попросила София. — Особенно с теми, которые жильё за красивые глаза подгоняют!
— Ну, положим, они не совсем друзья. И подогнали не за красивые глаза, — объяснил я. — А за тот случай с убийцей. Я заодно в тот вечер их дочку спас.