— Не надо, — улыбнулся я такой искренней заботе. — Я же говорю, там такой обычный, что суд будет чисто для вида. Просто есть царский указ, который для подобных случаев требует какого-никакого суда.
— Кого ты убил, Федь? — прямо спросила София, почувствовав, что за словесными кружевами скрывается важная правда, которую ей не хотят говорить.
— Ну… Я, к слову, его имени до сих пор не знаю, — замялся я, всё ещё пытаясь этой самой правды избежать.
— Федя! — София строго посмотрела на меня.
— Помнишь, ты мне про убийцу двусердых рассказывала? — я постарался сделать как можно более безмятежный вид. — В общем, его-то я и убил…
— Ты⁈ Убил⁈ Этого убийцу⁈ — сестра уставилась на меня круглыми глазами, сжав пальцы на моём рукаве ещё сильнее, почти до белизны. — Того самого⁈
— Ну… Как бы… Этот вопрос тоже пока не окончательно прояснили…
— Значит, это ты его убил⁈ — к счастью, София додумалась не орать, а, скорее, сипеть, иначе о моём подвиге узнали бы во всех окрестных машинах.
— Ну да… Вероятно, — отозвался я.
— А что ты делал в ишимских Васильках⁈ — удивилась София. — Вы же где-то за городом разместились…
— Уже нет… Мы как раз в тот день переехали, — признался я и объяснил: — Наши отделения объединили… Вот и… В общем, оно само так вышло.
— Ты⁈ Убил⁈ Того⁈ Убийцу⁈ — хрипло повторила София.
— Соф, да сколько можно спрашивать-то⁈ — возмутился я. — Ну да, я его убил…
— Полмиллиона рублей! — у сестры задёргался глаз, что вкупе с веером ресниц выглядело очень драматично. — Значит… Федь, тебе должны выплатить полмиллиона рублей!
— Да никому они ничего не должны… — поморщился я.
— Но боярские рода обещали! — глаз дёргаться перестал, зато брови взлетели на середину лба.
— София, обещать не значит жениться! — наставительно произнёс я. — Уж ты-то, как девушка, тем более, должна это понимать.
— Но… — сестра нахмурилась.
— Даже если мне что-то выплатят, когда это будет? — отозвался я, трогая машину, потому что пробка начала медленно двигаться. — Пока что ничего не выплатили. И вообще, толком об этом со мной и не говорили.
— Вот уроды! — возмутилась София. — Всегда знала, что они жадюги!
— Да и плевать на них, — успокоил я её. — И без них заработаю на твоё чёрное сердце.
— Бли-и-ин… Ну вот зачем ты напомнил? — расстроилась София. — Я постоянно стараюсь забыть об этом.
— Тебе надо об этом, наоборот, постоянно помнить! — возразил я. — Помнить и останавливать его пробуждение! Про кризисы же тебе рассказали…
— Да, рассказали… — хмуро кивнула София.
— И если сердце пробудится само, есть немалая вероятность, что на первом-втором кризисе ты станешь тёмной! — напомнил я. — А значит, тяни с его пробуждением, сколько можешь. Мне говорили, что это вполне посильная задача. Ясно?
— Ясно… Извини, просто… Вот не поверишь… — София замялась.
— Ну ты скажи, а я подумаю! — предложил я.
— Устала я от всего этого…
— Моя сестра, и устала? — действительно не поверил я.
— Да вот… Сама удивляюсь… Но и впрямь устала… Мама бурчит постоянно, а потом ночами в подушку плачет… Ты неизвестно где и неизвестно чем занимаешься… Мелкие тоже… А у меня это чёрное сердце внутри… Как же легко было раньше!.. — София вздохнула. — У меня был простой план: выучиться, найти хорошего парня, выскочить замуж… А теперь что? Кто меня с этим сердцем замуж-то возьмёт, а?
— Раньше тоже всё непросто было… — я покачал головой, а потом замолчал, выруливая на Срединный вид, и только завершив манёвр, продолжил. — Привычнее, да, было. Но и тогда время поджимало, просто в других вопросах. Да и всяких сложностей хватало. Ты, держись, Соф, всё наладится.
— Надеюсь… — сестра вздохнула. — Ладно… Высади меня у подземки, ладно? Я выговорилась, и легче стало. А то мне и поговорить об этом не с кем…
— Верю… Всё будет хорошо! — пообещал я, останавливая машину у тротуара. — И звони, если что. Я сам, бывает, забываю тебе набрать. Но ты сама видишь, как у меня всё…
— Ла-а-адно, герой! Я пошла! — сестра быстро чмокнула меня в щеку. — Удачи тебе с этим судом!
— Спасибо! — поблагодарил я. — Не грусти! Мелким привет!
— Хорошо! Пока!.. — выскочив из машины, сестра быстрым шагом поцокала к станции подземки.
А я ещё какое-то время смотрел вслед, думая, как бы побыстрее решить проблему с её чёрным сердцем. В этом однозначно бы помогли полмиллиона рублей, обещанных за убийцу…
Однако чего нет, того нет. И рассчитывать я могу лишь на то, что уже в моих руках.
Изначально я планировал, передав документы на входе, сразу уехать. Но охрана Тайного Приказа вежливо попросила меня задержаться.
И спустя три минуты, не больше, ко мне вышел брат Васи собственной персоной. Что меня сильно удивило: ему вроде бы не по чину встречать кого-то у порога.
— Федя, привет! — поздоровался он. — Это я попросил тебе придержать. Очень уж ты удачно приехал…
— Да пожалуйста! — не стал я возмущаться.
— Сможешь со мной пройти? Пообщаться кое с кем? — уточнил Арсений.
— Не положено без пропуска! — подал профессионально хмурый голос охранник.
— Вот, держи на Седова… — Арсений сунул ему в окошко свёрнутый лист. — Ну что, Федь, есть у тебя сейчас время?
— Ближайший час у меня точно свободен, — кивнул я. — А с кем хоть общаться-то, если не секрет?
— Да какой там секрет! — отмахнулся Арсений. — У меня сейчас родители одной из девушек сидят. У неё ещё имя такое необычное… Заря. Станова Заря.
— Понял, ладно… А от меня-то им чего нужно? — поднял бровь я.
— Не знаю. Но, наверно, спасибо хотят сказать. Они из Владимира примчали, как узнали, что с дочкой случилось. А как услышали, что ты подъехал, попросили с тобой поговорить. А я даже отказать им не смог, — признался Арсений.
— Чтоб ты, и не смог? — не поверил я.
— Не смог… У них, как выяснилось, семья под царским приглядом, — серьёзно пояснил мне Арсений.
А я, к стыду своему, даже не сразу вспомнил, что это означает. И только основательно покопавшись в памяти, сообразил: царская семья нередко приглядывает за важными семьями Руси. Важными с точки зрения самих Рюриковичей, само собой.
И обычно те, кто находится под царским приглядом, имеют различные привилегии, даже среди благородного сословия. Поэтому хоть Арсений и был сыном головы Пограничного Приказа по княжеству, родители Зари действительно могли оказаться теми важными шишками, которым не говорят «нет».
Впрочем, у Булатова оказались и другие причины не отказывать Становым. И эти причины он скрывать от меня не стал:
— Её отец вообще по нашему ведомству служит… И уже получил надворного советника. А это у нас к войсковому тысячнику приравнивается. В общем, он и по званию повыше меня будет…
Мы уже шли по коридорам Приказа, и в следующий момент Арсений чуть замедлился, тихо добавив:
— Тут кое-что занимательное для тебя есть… Не связанное со Становыми!..
— Да, и что? — заинтригованно отозвался я.
— Отец хотел предложить тебе службу на наш род. Не подчинённую, а свободную, ты не думай! — сразу же уточнил Арсений. — Так вот… Ему намекнули от самого Дашкова, что делать этого не следует.
Разница между подчинённой и свободной службой была… Ну, в общем, как между вассалом и вольнонаёмным работником. Конечно, и при свободной службе уйти было тяжело, одним заявлением на увольнение не ограничишься… Однако это хотя бы реально. А вот вассал, кинувший своего патрона, и здесь, и в мире Андрея автоматически считался предателем.
А значит, врагом.
— М-м-м… В самом деле, занимательно! — кивнул я. — Какое дело до меня Дашковым?
— Не знаю, но выясню обязательно! — улыбнулся Арсений. — Ты вообще оказался очень любопытным человеком, Федя… К слову, не только мой отец пробовал. Ещё два рода тоже на тебя виды имели… И всё тот же ответ. Ты сам-то не знаешь, отчего так?
— Разве что подозрения есть, — признался я.
— Поделишься? — заговорщицки подмигнул Арсений. — Я спрашивал у Рубиновой… Но она только хмыкала. Прямо как тогда, когда я тебя в училище опрашивал. Так ничего и не сказала, карга старая…
Возможно, стоило бы последовать примеру «чопорной» Рубиновой… Ну то есть многозначительно промолчать. Но, к сожалению, я настолько мало знал о предках, что дополнительный источник информации не был лишним.
Поэтому над ответом долго не стал думать:
— Если честно, я знаю не так много. Седовы уже когда-то были боярами. Ну а потом перестали ими быть. Где-то в конце прошлого века. Думаю, запрет привлекать меня в другие рода как-то с этим связан.
— Даже если у вас долго не рождалось двусердых, странно это… — заметил Арсений, пока не видевший более полной картины. — Ладно, я постараюсь что-нибудь нарыть. Если получится, обязательно поделюсь.
С этими словами он остановился перед дверью, которая ничем не отличалась от любой другой в Тайном Приказе. И, открыв её, приглашающе махнул рукой.
Станов Игорь Васильевич оказался суровым подтянутым мужчиной лет пятидесяти. Каштановые волосы с проседью, аккуратная стрижка — и почти незаметная, на грани приличия, щетина.
И что примечательно, когда Арсений закончил взаимные представления, именно Станов, а не хозяин кабинета, кивнул мне на свободный стул. Видно было, что этот человек привык приказывать — и привык, чтобы его приказам подчинялись. Андрей неплохо знал подобный типаж. В жизни таких людей обычно всё подчинено правилам и порядку.
И потому вдвойне любопытно было, как он сошёлся с матерью Зари. А девушка явно пошла в мать, и речь не только о рыжих волосах, но и в целом — о лёгком отношении к жизни. В отличие от своего мужа, Татьяна Ивановна приветливо мне улыбнулась и энергично кивнула, приветствуя.
К слову, в чине она не особо уступала мужу.
И мне было глубоко плевать, как её чин называется в Тайном Приказе. Когда на этой Руси сводили в единую систему различные службы, для гражданских возникло две линейки чинов, для полицейских — ещё две линейки… А были ещё и пограничные чины, и уточняющие чины… В общем, полное Средневековье.