Иногда увидеть подобную печать можно было лишь в день смерти, а иногда она, напротив, проявлялась за много месяцев. И своими предсказаниями Шуйсковы спасли немало двусердых, а вместе с ними и обычных, от неминуемого, казалось бы, конца.
Самая известная из особых родовых способностей — лекарское дело. Надо заметить, возможность поднять человека чуть ли не из могилы требует с каждого рода свою, но всегда высокую цену. Однако задумайтесь, куда скатится наше целительское дело, если лекарей вдруг не станет?
И всё-таки лекарские изменения в чёрных сердцах попадаются нередко. Равно как и способности к ментализму. Чего не скажешь о других способностях, которые выходят за границы не только понимания, но и вообще за пределы мечтаний.
Каждый такой род, если он появился в том или ином государстве, оказывается под особым надзором. Ведь каждая такая особенность — это серьёзное преимущество для страны, в целом. Наравне с могущественными теневыми артефактами, каждый такой род способен переломить ход событий, изменить которые, казалось бы, не в человеческих силах.
И другие страны делают всё, чтобы у соседей оставалось поменьше таких родов. Вспомнить хотя бы историю Ефима Рюриковича, получившего удивительную способность останавливать ток теньки. Нет тока теньки — нет колдовства. В итоге, княжич умел превратить любую битву в обычный бой холодным оружием.
Его даже стали готовить на выход из рода, чтобы основать новую ветвь, что сохранит эту удивительную способность. Увы, но обеспокоенные ромеи сделали всё, чтобы заманить Ефима в ловушку, из которой он уже не смог вырваться. К слову, русско-ромейской войны в те дни удалось избежать только чудом…
Игнат Артёмович был крепким мужчиной с военной выправкой, которая, несмотря на преклонные годы, проглядывала в каждом движении. И нет, в деревне Малый Вершок он не родился, а приехал сюда лет сорок назад, завершив службу. Однако вскорости обзавёлся таким уважением односельчан, что уже двадцать лет как являлся бессменным старостой.
На Кислого он смотрел с лёгкой иронией, а на меня — с интересом.
— Итак, что вы хотели обсудить, ваше благородие? — спросил Игнат Артёмович, выставив на стол самовар и чашки.
— Съём участка на землях вашей деревни, — ответил я.
— И какой участок? — спросил староста, а я вопросительно посмотрел на Кислого, и тот сразу же начал объяснять:
— Старое поле за Выселками! Ну там, где ещё старый сарай стоит!
— Сарай… Это амбар для зерна, дурень ты! — беззлобно усмехнулся старик, глядя на моего приятеля, а затем вновь повернулся ко мне. — А зачем вам эта земля, ваше благородие? Вы не подумайте, что я только из любопытства спрашиваю… Ведь если я сдам вам поле, придётся с земскими властями объясняться. А они с меня обязательно спросят.
— Мне нужно место для производства, — не стал скрывать я. — Желательно, удалённое от жилых и иных построек. И не примыкающее к лесу, чтобы не вызвать пожар.
— Производство-то опасное, поди! — прищурился Игнат Артёмович.
— Нет, я бы так не сказал… Но есть в этом производстве один состав, который подпадает под определение «взрывоопасный».
— А что на выходе-то будет? — спросил староста. — Это я уже так, для себя любопытствую… И никому не скажу.
— Лак для ногтей, — я улыбнулся, глядя, как удивлённо вытягивается лицо собеседника.
— Лак? Для ногтей? Которым себя девки в городе украшают, что ли? — справившись с изумлением, староста пригладил седовато-рыжую бороду. — Ну вроде… Так-то звучит неопасно… А что за состав?
— Одна из составляющих лака — это нитроцеллюлоза, — пояснил я. — А вы, наверное, знаете, где она используется.
— Ну ещё бы я не знал!.. — крякнул Игнат Артёмович. — Вот ведь… Какое благородное вещество, а в такой пошлости применили!..
— Да в автомобильном лаке такой же состав! — насупился Кислый.
— А ты-то откуда знаешь? — удивился староста.
— Я помощником механика подрабатывал! — гордо заявил Кислый.
— Подрабатывал он! Он тебе хоть десятку-то платил, механик этот? — усмехнулся Игнат Артёмович, а мой приятель, наоборот, сник. — Это ты сейчас у его благородия подрабатываешь, а там ты благотворительностью занимался… Так… А чего у нас-то, ваше благородие, а не в другом каком месте?
— Скажу прямо: мы только начинаем, — не стал юлить я. — Денег на охрану у нас нет, а требования у государства к производству есть. Я мог бы снять землю в городском владении, да только другие частники того же рынка, если захотят — а они захотят — могут на моей земле сделать всё, что душе заблагорассудится. Чтобы навредить нам сейчас, хватит и одного кабана с литром топлива. А вот на ваши земли они сунуться побоятся. Ну а если сумеете организовать на ночь охрану, я вам ещё и сверху приплачу.
Староста задумался. Видно было, что осторожность борется в нём с жадностью. Деревенские от лишних денег обычно не отказываются. А сдача участка земли почти в квадратный километр — это, как ни крути, хороший доход.
— Значит, говорите, могут лихие людишки прийти, ваше благородие? — начал торг староста.
— Один-два человека, — я улыбнулся. — И без оружия. Исключительно, чтобы мне жизнь подгадить.
— Так оно ведь как… Когда рынки-то делят, бывает, и с оружием играются!.. — прищурился Игнат Артёмович.
— Когда рынок делить начнут, я производство уже перенесу. А пока мы начинаем, никто нас всерьёз воспринимать не будет! — объяснил свою позицию я.
— И всё равно пришлют людей? — решил поймать на несоответствии староста.
— А чего бы и не прислать, если охраны нет? — пожал плечами я. — Двух «кабанов» нанять — деньги невеликие. Если получится, соперника на взлёте подрежут. А если нет, соперник, может, ещё и сам куда-нибудь пропадёт со временем.
— Вот с охраной тяжело будет… — задумчиво огладил бороду Игнат Артёмович. — Чужому помогать у нас не станут.
— Поэтому я и не хочу землю на себя записывать, — кивнул я.
— На этого охламона, да? — староста кивнул на Кислого и задумался. — Пацан, конечно, нам не чужой… Ему помочь не откажутся. Но если выйдет что плохое, ему же и его семье припомнят.
— За первые месяцы плохого ничего выйти не должно! — успокоил их обоих я. — А как только деньги позволят, будем новое место искать. Я не собираюсь Кислому и его семье жизнь портить. Да и вашей деревне вредить тоже.
— И что, Андрюшка таперича с вами, ваше благородие, работать будет? — задумавшись, снова глянул на моего приятеля староста.
— Дядь Игнат, а вы чо, помните, как меня зовут? — удивился Кислый.
— Я всех вас, дурных охламонов, помню! — отрезал тот. — Ежели вас по именам не помнить, потом с городовыми позору не оберёшься…
Кислый стыдливо сник, видимо, припомнив прецеденты. А староста подумал ещё немного… И как выкатил такую стоимость аренды, что у меня глаза на лоб полезли.
Глаза я на место вернул, кипятку в чашку плеснул…
В отличие от своего внутреннего Андрея, торговаться я не любил. Однако умел. В итоге, спустя полсамовара и несчётное количество чашек чая мы с Игнатом Артёмовичем договорились.
Землю он сдал мне за сто двадцать рублей в месяц. Ещё тридцать рублей я доплачивал за услуги охраны: староста обещал, что три человека с собаками и ружьями будут еженощно обходить участок.
С земскими властями он тоже обещал договориться. А мне предстояло через стряпчего составить все необходимые документы для аренды. Пьер, конечно, с меня ещё рублей пятьдесят сострижёт… Однако я решил, что здесь жадничать не стоит. Лучше Пьер, чем незнакомые крючкотворы.
Правда, староста взял на все дела полторы недели, что меня не слишком устраивало. Я-то думал к этому времени уже начать. Но, как объяснил старик, быстрее документы провести не получится: чиновники в сельской местности не особо расторопные.
Расстались мы с Игнатом Артёмовичем довольные друг другом. Время было уже позднее, и я торопился обратно в Ишим. Однако с Кислым успел перекинуться парой слов.
— Так… Держи! — я протянул парню запасной ключ от «тигрёнка».
— Это от него, что ль? — восхитился тот, указывая на мой автомобиль.
— От него… На всякий случай. Вдруг что понадобится, а «сокол» в ремонте будет, — кивнул я.
— Так ты же это… Обещал его вот-вот привезти! — припомнил Кислый.
— Обещал и привезу завтра, прямо с утра, — согласился я. — Но в моей жизни всякое случается. Пусть лучше у тебя запасные от второй машины будут. Ты же завтра вечером в Ишим?
— Да, — подтвердил планы Кислый.
— Тогда я «сокола» привезу, а ты сводишь меня посмотреть на землю с этим амбаром. Ну а потом в обратно в город закинешь. Когда там мастерская открывается?
— Да она никогда и не закрывается! — заржал Кислый. — Шуруп там ваще живёт… Можешь хоть ночью заехать. А я его предупрежу.
— Договорились… И это, Кислый, вроде с «безтёмовцами» пока всё утихло. Так что, возможно, ещё неделька, и можно с семьёй обратно перебираться. Только со мной вопрос согласуй.
— Обязательно! Родители обрадуются… Они уже задолбались в Ишим туда-сюда мотаться.
Поговорив ещё некоторое время, я попрощался с Кислым и поехал в город. Очередная попытка заработать денег постепенно обрастала шансами на успех. И я надеялся, что в этот раз всё пройдёт удачнее, чем с «Без Тьмы».
По пути успел позвонить Софии и предупредить её, чтобы пообщалась с подружками. Кратко обрисовал, как всё будем организовывать, отказался от лишней помощи — и на том успокоился.
Пьера тоже дёрнул по поводу документов на землю. Заодно предупредил, что это не так уж срочно, обозначив сроки, названные старостой.
В общежитие приехал очень поздно. К счастью, Семён Иванович ещё не спал. Попенял, конечно, что пора бы и режим блюсти, но больше для проформы…
А стоило подняться наверх, как, несмотря на поздний час, меня поймала Покровская. Я ещё только открывал дверь комнаты, когда она выглянула из своей и, подойдя, молча встала рядом.
Вот только… Шёлковая пижама изящно обрисовывала упругие девичьи формы, и это, честно говоря, мешало адекватно воспринимать её вечерний визит.