— Это, Фёдор Андреевич, ваш котик натворил? — присев на корточки и профессионально осмотрев раны умирающих, уточнил Иванов.
— Очень на него похоже, — кивнул я.
— Опасный мальчик… Я хотел было его погладить, но, пожалуй, воздержусь, — опричник покачал головой. — Вы уж сами передайте ему моё спасибо за помощь.
Ещё два трупа обнаружились на вершине бархана. А, кроме того, там имелся выживший. Он сидел на песке, трясся от ужаса и пялился в темноту вокруг.
Пустыми кровавыми глазницами.
Костя сделал к нему шаг и жалостливо приложил прикладом по голове.
— Нам язык нужен? — запоздало уточнил он.
— Нет, — Иванов даже рукой не повёл, а голова несчастного отделилась от тела и покатилась по песку. — Нам важен их наниматель… И время. Надо возвращаться в машину.
Я мысленно позвал Тёму. Питомец откликнулся не сразу. Сначала в темноте, вдали, прозвучал ещё чей-то панический вопль… И только спустя пару секунд Тёмин пушистый бок коснулся моей ноги.
— Пошли в машину, чудовище… — усмехнулся я, присев и погладив кота. — Спасибо, ты нам очень помог.
— Му! — коротко ответил тот, после чего опять нырнул во тьму.
Когда мы вновь подошли к автомобилю, Тёма уже сидел там, на крыше, и тщательно вылизывался.
— Подтолкните спереди! — попросил Иванов. — Попробуем вылезти из песка…
Сам он сел за руль, временно изгнав из салона Авелину и Малую. Мы с Костей одновременно упёрлись в капот, решив не трогать покатые крылья. Опричник дал заднюю, но… Колёса упрямо крутились вхолостую, лишь попусту поднимая песок.
— Раз, два!.. Раз, два! — начал считать Костя.
На счёт два мы толкали, на раз — давали откатиться обратно. И так, за пару десятков раскачиваний, нам всё же удалось вытолкнуть машину из ловушки.
Как только автомобиль оказался на каменистой почве, Иванов выглянул из водительского окна и крикнул:
— Садитесь! Не теряем время!
Вчетвером мы разместились на старых местах. И только Тёма пристроился на полу, продолжая вылизываться. Он хоть и убийца, но чистоплотный. С кровавыми лапами на колени к приличным девушкам не лезет.
Спустя секунд десять мы, наконец, вырулили на дорогу и рванули вперёд.
— След видно? — спросил Иванов у Малой.
— Слабо… Почти исчез, — ответила она.
— Ясно… Не потерять бы! — вздохнул опричник, прибавив газу и включив дальний свет фар.
— Думаете, он догадался, что мы у него на хвосте? — спросила Малая.
— Думаю, он устроил бы засаду, даже если бы не знал, — отозвался опричник. — Просто на всякий случай. Да и тащить дальше за собой наёмников он не собирался.
С этими словами Иванов достал рацию и вызвал подчинённых:
— Видели, где остановился?
— Видели, — откликнулась рация.
— Там засада была. Трупы и где-то поодаль, должно быть, машины стоят. Разберитесь.
— Принял, вызовем местных стражей, — отозвалась рация. — Едем дальше?
— Да, — отложив прибор, Иванов сосредоточился на дороге.
В свете фар мелькали барханы, выступы белых склонов и обветренные рыжие пальцы скал. Спустя ещё час Малая указала налево. Мы свернули на узкую дорогу, однако скорость снижать не стали.
— След стал чётче, — предупредила Мария Михайловна. — Но и разных чужих следов стало больше. Сложнее следить.
— Мы подъезжаем к побережью Хвалыни, — нашёл объяснение Иванов.
Вскоре дорога вновь вывела нас обратно на Степной тракт. В свете фар мелькнул указатель: прямо — Песчаный, направо — Эмба.
— Направо! — успела предупредить Малая.
Автомобиль летел по полностью пустой трассе, сжирая по три километра в минуту. Справа царила непроглядная темнота, а вот слева на фоне неба угадывалась какая-то возвышенность. Вскоре мы проскочили по старому каменному мосту, за которым снова была развилка.
— Направо, — снова предупредила Мария Михайловна.
Указатель подсказывал, что дорога и вправду ведёт на Эмбу. Машина поехала под уклон, а впереди замелькали огни города. Иванов выключил дальний свет и сбросил скорость.
— Хорошо виден след? — уточнил он.
— Да, сейчас хорошо… — ответила Малая.
— Слепок снять сможете? — спросил опричник.
— Если остановимся, сниму. Но точность будет слабая, — качнула головой Мария Михайловна. — Он постоянно стирал след. Тот, за кем мы гонимся, случаем не миллионер?
— Нет, просто разведчик, спящий соглядатай, — пояснил Иванов. — Предположительно, грек. Но тут пересеклись интересы ромеев и персов. Может и на тех, и на других работать.
Город начался совершенно неожиданно. Никаких предместьев, никаких окраин… Вот вокруг пустыня и песок, а впереди огни. А вот — машина уже катит по улице, стиснутой рядами старых двухэтажных домов.
Дорога вела по прямой, и Малая не говорила, что нужно свернуть. Так что мы, не снижая скорости, пролетели по пустым улицам, встретив только одну машину — и то, городовых. Те было рявкнули нам вслед, не оценив скорость езды, однако преследовать не стали. Возможно, уже получили по рации разнарядку от коллег Иванова.
Я приоткрыл окно, и в салон ворвался ветер с запахом воды, соли и рыбы. Видимо, море было совсем рядом. А спустя пару минут мы притормозили у сетчатого забора, перед которым в свете фар виднелась запылённая чёрная машина. Спереди у неё даже сквозь пыль угадывалось изображение всадника с луком. «Степняк», значит.
След вёл дальше. Но дорогу преградила полосатая перекладина. А к нам уже шагал сурового вида дядька с ружьём.
— Пропуск! — гаркнул он, подходя к машине. — Пропуск показывай!
Иванов и показал. Только не пропуск, а ярлык с эмблемой опричников. И сторож, взяв под козырёк, побежал открывать шлагбаум.
Мы въехали на территорию порта. Проскочив между складов, где даже ночью сновали рабочие, Иванов, по указаниям Малой, подвёл машину к длинному пирсу. А дальше пришлось идти пешком, потому что пирс был шириной всего пару метров.
Впереди спешил сам опричник, за ним — Авелина и Малая, а замыкали шествие мы с Костей. По обе стороны покачивались в такт дыхания волн пришвартованные посудины типа баркасов. Во всяком случае, память Андрея выдала именно это название. А как они назывались здесь, понятия не имею. В памяти, конечно, всплывало слово «челны», но без особой уверенности.
— Тут… — резко остановившись и повернувшись налево, сказала Малая.
Мы тоже остановились и посмотрели, куда она указывала. Вот только смотреть было не на что. Между двух баркасов зияло пустое место. И не надо было быть гением, чтобы понять: наш беглец успел сесть на такой вот баркас, а потом — счастливо выйти в море.
Мы опоздали.
Глава 8
Из книги «Климат и Тьма»
…Тем не менее, два места на землях Руси заслуживают особого внимания. Первое из них — русское побережье Большого океана. На юге, в Придамурье, где сдерживают Тьму самые восточные заставы Руси, царит субтропический климат. Пальмы соседствуют с соснами и елями — хотя, признаться, последним там неуютно. А среди папоротников и широколиственных кустарников скользят тени дамурских тигров и бурых медведей.
Между прочим, по данным 16 века, с тех пор, как армии Руси впервые достигли далёких берегов, эти грозные животные уменьшились в размерах. И, по мнению биологов, причиной тому как раз послужило резкое потепление.
К северу от Придамурья, в порте Аян, тоже достаточно тепло. Правда, только летом. Тепло, огибающее области Тьмы с востока, сюда доходит, но не постоянно. Уже давно подмечен шестилетний цикл, в рамках которого четыре тёплых бесснежных зимы сменяются двумя суровыми, почти арктическими.
Ну а чем дальше от побережья, тем сильнее ощущается дыхание Арктики, или Большого Льда. Уже в двух сотнях вёрст от берега жара спадает, а зима становится более холодной и снежной. На восточной границе Серых земель температура вовсе не поднимается выше двадцати градусов.
Более равномерно климат распределён на Камчатке и Огненных островах. Однако в этих краях есть своя особенность: жаркое лето, которое длится с мая по сентябрь, сменяется арктической зимой. И так год за годом. Летом — устойчивая жара в тридцать пять градусов, зимой — морозы под минус сорок.
Исключение составляет порт Тихий, где зимы нет вовсе. Расположенный на самой южной точке восточных владений Руси, он круглый год получает приток тепла.
Второе место на Руси, достойное особого внимания — это земли к востоку от Хвалынского моря. Здесь холодные воздушные массы с севера сталкиваются с южными горячими ветрами. Гоня волну, они проскальзывают над бурной Хвалынью и обрушиваются на берега этого удивительного водоёма.
Считается, что когда-то там, по восточному берегу моря, проходило ответвление Великого Шёлкового пути — Волжский торговый путь. Он пересекал Каракумы, вёл караваны через перевалы в Мангышлак, а затем шёл почти до самой дельты Волги. А от тех мест, где сейчас расположена Хвалынь, купцы отправлялись дальше: вверх на ладьях по течению реки.
Как считают геологи, исследующие Хвалынское море, тогда от Мангышлака до дельты Волги можно было дойти посуху и почти по прямой. Сегодня в тех местах плещется солёная вода, а раньше уровень моря был значительно ниже. Кроме того, южные ветра круглогодично нагоняют на север водоёма огромные массы воды.
Климат с тех пор сильно изменился. И если на западных берегах Хвалыни, у гор Кавказа, он более или менее постоянный, то на востоке — попросту невыносимо жить.
Дело в том, что пустыня Каракум продвинулась далеко на север, сузив степную полосу перед северными лесами. Нынче воздух там прогревается летом до шестидесяти градусов, а ночью — охлаждается до пятнадцати. Но это ещё ничего!
Зимой всё становится намного хуже. Днём — пятидесятиградусная жара, а ночью — двадцатиградусный мороз.
Семьдесят градусов разницы, каково, а? Это, прямо скажем, сильно изменило местную флору и фауну. В таком Аду любому существу выжить очень непросто.