Во Славу Царя и Отечества!Нам просто захотелось всем напомнить, что держава наша велика и обильна, а те, кто случайно или намеренно нарушает в ней порядок — должны это немедленно прекратить! Читайте подробно на стр. 9
Я остановился рядом с преградой, которую создал Бубен, прямо напротив гостей. Даже удалось рассмотреть, что пятеро человек, стоявшие за долговязой фигуркой, одеты во что-то массивное и явно боевое.
В подобном в Ишиме ходят только ратники князя. Больше никому тяжёлой брони здесь не достать. Однако долговязая худая фигура на Дашкова походила мало. К слову, обратился ко мне неизвестный довольно вежливо:
— Здравствуйте, сударь. Вы явно не Бубенцов, а я хотел бы с ним поговорить. Срочно.
— Доброй ночи!.. Наверное, ночи, — отозвался я, пытаясь понять, где уже слышал этот голос. — Сударь, дело в том что Бубенцов сейчас очень занят травлей тараканов в этом здании… Поэтому он прислал меня поговорить с вами.
— Если мне не изменяет слух, то вы, Фёдор Андреевич, снова оказались в гуще событий… — констатировал голос, а я, наконец, вспомнил, с кем говорю:
— Это вышло совершенно случайно, Иван Иванович! И даже против моей воли!
— А я даже не сомневался, что вы так ответите… — с усмешкой в голосе согласился Иванов. — Но всё-таки я вынужден настаивать на том, чтоб вызвать сюда Бубенцова. Я проделал долгий и срочный путь из столицы, чтобы надрать ему задницу за самоуправство, и не намерен возвращаться обратно, не выполнив эту важную задачу.
— Да я бы с радостью, Иван Иванович! — ответил я совершенно искренне. — Мне эта «травля» тоже не очень нравится. Но воздействовать на разошедшегося Бубна я точно не смогу. Хотя, если честно, во многом его понимаю, хоть и не целиком одобряю…
— Вот-вот! — крикнул с лестницы Бубен.
— Тогда, Фёдор Андреевич, я вынужден попросить вас заткнуть уши… — я хоть и не видел Иванова, но был уверен, что он сейчас улыбается. — Сделайте это, пожалуйста.
— Делаю! — отозвался я, закрыл уши и сообщил: — Закрыл.
Иванов молча коснулся рукой горла, а потом дом культуры накрыл его рёв:
— БУБЕНЦОВ, ТВОЮ ДУШУ! А НУ ЖИВО СНЯЛ СВОЮ ЗАЩИТУ И ПРИТАЩИЛ СЮДА СВОЮ ЗАДНИЦУ, ЧТОБЫ Я ЕЁ НАДРАЛ! КАКОГО ЧЁРТА МНЕ СНОВА ПРИШЛОСЬ КРАСНЕТЬ ЗА ТЕБЯ ПЕРЕД ГОСУДАРЕМ⁈ ТЫ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛ НА СТАРОСТИ ЛЕТ⁈
— Не, ну а что, смотреть на них, что ли? — не удержался Бубен и тоже принялся орать, спускаясь по лестнице. — Они тут за отделение от Руси, за свержение царя-батюшки, а я — сиди и слушай? И вообще, они меня похитили! И убить хотели! И Федю вон тоже!
— Они тебя похитили? — усомнился Иван Иваныч. — Бубенцов, ты меньше заливай. Как они могли похитить человека, который в прошлый раз пароход сжёг так, что тот ещё сутки под водой горел, а?
— Да… Двинули по башке! И похитили! Вон, у Феди спроси! Так всё и было! — чуть не охрипнув от возмущения и даже слегка закашлявшись, отозвался Бубен.
— Ага-ага, уже побежал спрашивать… — закивал за преградой Иванов. — Ты просто дал себя по башке двинуть. Это Федю, может, похитили, а ты подставился, чтобы с чистым сердцем бойню устроить. И КАК, УСТРОИЛ БОЙНЮ, ДА⁈
— Нет! — соврал Бубен.
— Фёдор Андреевич, сколько там уже трупов? — спокойным голосом поинтересовался Иванов.
— Эм… Ну с десяток, наверно… — уклончиво ответил я, не желая подставлять приятеля.
Хотя выгородить его будет сложновато. Как минимум, пятую часть придурков он-таки успел перебить.
— А сколько всего человек было? — задал вопрос в верном направлении Иванов.
— Ну… Между сорока и пятьюдесятью… — вынужден был признать я.
— ЭТО ТЫ ТАК НЕ УСТРАИВАЛ БОЙНЮ, БУБЕНЦОВ⁈ — проревел Иванов и, кажется, даже забыл поднести руку к горлу.
— Ну, Иваныч, это были самые отмороженные! — снова на голубом глазу соврал Бубен.
Особенно та девочка, которая пыталась зал покинуть, ага… Нет, я, конечно, этих придурков оправдывать не собирался, но реально отмороженных там было трое. Остальные — просто избалованные и глупые.
— Пеплославович, сними защиту! — снова потребовал Иванов от Бубна, а я убедился, что приятель представился мне на концерте настоящим именем.
— Если я защиту сниму, эти маленькие ублюдки по всему городу разбегутся! — обиделся тот.
— А я поставлю свою защиту снаружи, оставив проход. И сторожить его будет рука опричной стражи. Если ты забыл, это пять человек в тяжёлой броне. Бубенцов, не зли меня! Или сам будешь с государем объясняться!.. — с этими словами Иванов снова долбанул по щиту, отчего тряхнуло всё здание.
Бубен запыхтел, подумав секунду-другую, однако затем мрачно согласился:
— Ставь, ладно…
Иван Иванович принялся плести какое-то заклятие, от которого снова задрожала защита Бубна. А затем снаружи раскинулся ещё один купол, чуть больше того, который поставил мой приятель. Он был плотнее, он был основательнее — и в нём имелся проход, куда сразу же встали наизготовку бойцы Иванова.
А Бубен тяжело вздохнул, шевельнул пальцами, и его купол начал рассыпаться хлопьями, выпуская вложенную в него теньку.
— Вот так-то лучше… — Иванов вошёл к нам и огляделся. — Ну надо же… А это что, неужели Мраморная? И что вы тут делаете, сударыня?
— Деда навестить приехала, — мрачно сообщила Дуня.
— Она хотела, чтобы я долги её семейки помог отдать! — не менее мрачно подтвердил Бубен.
— Долги надо отдавать, Евдокия… — покачал головой Иванов, после чего повернулся ко мне и кивнул: — Фёдор Андреевич!
— И снова здравствуйте! — согласился я, но кивать не стал и даже объяснил причину: — Кивать не буду, голова раскалывается. Ей сегодня досталось… Три раза…
— Понимаю, — не стал возражать опричник. — Вы, Фёдор, тогда посидите лучше… Удары по голове — штука неприятная. Вам бы лекарю показаться.
— Обязательно! — не стал я спорить с очевидным.
Но Иванов с Бубном уже двинулись дальше. А следом внутрь дома культуры хлынули бронированные бойцы опричной стражи. И я даже не удержался и слегка помотал головой, наплевав на боль. Просто при виде их брони вспомнилась одна игровая вселенная из мира Андрея. Про то, как из номерных убежищ выбирались наивные дурачки, мечтающие познакомиться с пост-ядерным миром.
И была там, в этой игровой вселенной, очень впечатляющая силовая броня. Так вот, у опричных бойцов Иванова она чем-то неуловимо напоминала ту, из игры. Правда, здесь её поверхность подсвечивали руны, а все трубки были спрятаны внутри. Ну а в остальном прямо видна была общность мышления!..
Следом внутрь дома культуры стали втягиваться люди в броне попроще. Ну как, попроще… Надо сказать, они тоже выглядели очень внушительно. А вот городовых внутрь не пустили. Те остались стоять во внешнем оцеплении. И даже санитарам приходилось ждать снаружи.
А я отошёл обратно к лестнице и, сев на ступеньку, принялся наблюдать. Опричники обыскали здание сверху донизу. Из подвала, из укромных уголков, были извлечены все оставшиеся в живых участники собрания. Раненых спускали вниз на носилках и передавали работникам скорой службы. Машины уносились прочь, ревя сиренами и подсвечивая проблесковыми маячками. А я так и сидел, пытаясь прийти в себя.
В какой-то момент заметил Тёму, который возник из ниоткуда в тени одного из охранников, незаметно проскочил защитный барьер — и тут же пропал, так и не покинув тень. Видимо, раньше он из-за барьера уйти из здания не мог.
Где-то через пару часов рядом со мной, протянув бутылку с водой, присела Дуня:
— Держи… Тебе по башке настучали. Тебе пить надо больше, — заявила она так уверенно, что я ей даже поверил.
Память Андрея подсказывала другое: что в моей ситуации лучше соблюдать водный баланс, а не лакать водичку как не в себя. Но я решил, что от бутылочки хуже мне не станет.
— Спасибо! — как можно искренней поблагодарил я её, сделал большой глоток и представился: — Меня Фёдором зовут.
— Ага, слышала, — кивнула Дуня. — Будем считать, что познакомились…
Какое-то время мы сидели молча. Я выпил полбутылки и больше не мог. Теперь мне захотелось в туалет. А Дуня просто сидела мрачная, подперев рукой щёку.
Общего с Бубном в ней не было ничего. У того черты лица были крупные, грубые. У Мраморной же лицо было хоть и круглое, но довольно милое. Нос вздёрнут, глаза большие, губы — очень аккуратные, пухлые.
И фигура у неё была очень женственная — песочные часы, да и только. Большая грудь, широкие бёдра и узкая талия. Готовая звезда для сцены. Кем она, к слову, и являлась.
И тем удивительней было видеть её здесь, на бетонных ступенях недостроенного дома культуры…
— Что у тебя там за история с долгом? — спросил я, чтобы не молчать.
— А? Да история как история… — поморщилась она. — Предки набрали долгов, а выплачивать приходится мне…
— У нас же вроде можно отказаться! — припомнил я. — Или там наследство настолько хорошее, что стоило рискнуть?
— Чего⁈.. Нет! — Дуня тряхнула головой. — Нет, Федь, наследство там — слёзы… Просто не я решала. Мне от этой семейки за всю жизнь перепал только отцовский сперматозоид и фамилия! Но мать почему-то упёрлась: хотела себе старое поместье отжать, когда все родственники перемерли…
— А чего они перемерли-то? — поинтересовался я. — Бубен, вон, говорит, братья у него плодились, как кролики.
Дуня прыснула и закивала:
— Даже вот согласна! Плодились! И прямо как кролики! У моего бати было три сестры, четыре брата! И там ещё двоюродных очень много. Да… И вроде бы всё хорошо… Но знаешь, как они своих детишек воспитывали?
— Как? — заинтересовался я.
— А как кролики! — ответила Дуня. — Научили жрать, испражняться, совокупляться и быстро бегать от сложностей!
— Звучит как стратегия выживания! — улыбнулся я.
— Ну да… — поморщилась Дуня. — В общем, поколение отца ещё куда ни шло: справлялось… Истории, правда, были одна краше другой. К примеру, один брат отца наплодил десять дочек, а зарабатывать не хотел, так что каждую по-быстрому, как стукнуло восемнадцать, отдал замуж… За деньги! Чтобы свои долги покрывать. Ваще, да?