В ответ Травяников только заунывно завыл, истерично всхлипывая в перерывах.
Иванов вздохнул, налил себе воды из графина, сделал пару глотков… А затем, переведя дух, вцепился в кисть левой руки Травяникова и потянул её к столу. Тот ещё громче заверещал, задёргался, однако сил сопротивляться двусердому не было. До сломанного пальца на левой руке оставались секунды, и предатель не выдержал.
— Я всё скажу! Всё скажу! Не надо! — размазывая сопли второй рукой, запричитал он.
— Такие, как ты, не понимают, пока им не больно! — Иванов всё-таки дотянул руку Травяникова до стола, зафиксировал и, схватив за указательный палец, начал тянуть. — Сколько жизней ты, паскуда, успел походя поломать!..
Когда суставы начали выворачиваться, палец неприятно захрустел. Травяников кричал, визжал, дёргался, пытался вырвать руку, терял сознание, чтобы в ту же секунду прийти себя, и снова ощущал боль…
А Иванов продолжал, пока у предателя не затрещали уже кости. Когда опричник, наконец, отпустил руку Травяникова, палец представлял из себя какой-то ломаный ужас.
— Где грек⁈ — рявкнул опричник, склонившись над несчастным. — Где? Этот? Вонючий? Грек?
— Они на складе! В Заливном углу! — заверещал чиновник.
— Дом! Какой дом, тварь⁈ — не отставал Иванов. — Адрес давай!
— Я не помню! Я не помню! Могу показать! — визжал Травяников.
— Да всё ты помнишь! — взревел Иванов, хватая чиновника уже за правую руку. — Я тебе сейчас помогу вспомнить!
— Улица Перетоков! Дом 21! Не надо! — чиновник забился всем телом, будто его ударило током. — Пожалуйста! Не надо!
— Как он туда попал? — спросил Иванов.
— Я сам отвёз… Сам!..
Травяников сломался окончательно и бесповоротно.
Он больше не пытался юлить, недоговаривать или отпираться. Теперь он выкладывал всё, без утайки и без запинок.
Я огляделся и увидел, как опричная стража занимает здание, по пути укладывая носом в пол всех не унесённых ветром работников. И как притормаживают у входа полицейские машины, завывая сиренами. Как спешат на помощь оказавшимся под завалом пожарные и санитары.
Взгляд зацепился за Мраморнова: тот стоял посреди разрушенного коридора, всё ещё ошарашенно качая головой.
Когда опричные стражники добрались до кабинета, Иванов перестал терроризировать Травяникова вопросами и, отключив запись на трубке, кивнул бойцам.
— Этого взять, и пусть рассказывает дальше! — приказал он.
— А если будет упираться? — уточнил опричник в тяжёлой броне, хватая предателя за шиворот.
— На каторгу можно только тело и голову отправить… — пожал плечами Иванов.
— Нет! Нет! Вы обещали! Ваше благородие! Вы обещали! — завопил Травяников.
— Завали, а? — попросил его опричный страж, отвесив лёгкую оплеуху металлической перчаткой, отчего голова чиновника мотнулась, и бедолага всё-таки потерял сознание.
— Осторожно! Шею ему не сломай! — предупредил Иванов.
— Не дурак, — хмыкнув, отозвался стражник.
— И направь три руки на улицу Перетоков, дом 21. Я туда…
— Так точно!
Кивнув и развернувшись на каблуках, Иванов зашагал обратно, к выходу из здания. А нам только и оставалось, что молча спешить за ним.
Ко второй половине дня небо затянуло плотными тучами. Было душно, и не надо было быть метеорологом, чтобы понять: скоро польёт дождь. К нужному складу мы подъехали одновременно с опричной стражей. Так что делать самим ничего не пришлось.
Бойцы в тяжёлой броне, под прикрытием опричников-стрелков, быстро вскрыли ворота и, ворвавшись на территорию, положили всех, кто обнаружился на складе.
Таковых оказалось пятеро. Сторож и четверо работников.
На вопросы они отвечали охотно, без угроз и принуждения. И честно старались вспомнить даже незначительные детали. Жаль только, знали эти люди немного.
Как выяснилось, хозяин склада сдал одно из помещений какому-то предприятию, занимавшемуся охранной деятельностью.
От предприятия на складе постоянно находилось несколько человек. Но сегодня, когда стало пасмурно, к ним вдруг прибыло подкрепление. В сумме набралось больше ста человек. Рассевшись по машинам, они успели покинуть склад до приезда опричнины.
И это был не тот результат, на который мы рассчитывали… Вряд ли наёмники будут уходить из города организованной колонной. Скорее, поедут разными путями, чтобы собраться воедино в условленном месте. А из-за облачности отследить их по спутнику будет невозможно.
Когда мы уже садились в машину, Мария Михайловна вдруг замерла, а потом бросила:
— Подождите…
— Что-то увидели? — поинтересовался Иванов.
Малая не ответила. Она прошла пару десятков шагов, осмотрелась, вернулась к машине… А затем достала свой переносной рабочий терминал и поспешила обратно к тому месту, которое осматривала.
Пока госпожа проректор работала, Иванов запустил двигатель и подъехал поближе. Ещё пару минут Малая смотрела то на экран терминала, то на землю, будто сравнивая…А потом, вернувшись быстрым шагом, запрыгнула на переднее сиденье.
— Есть след! Слабый! И быстро слабеет! — сообщила она, захлопывая дверь.
— Понял. Указывайте, куда ехать! — кивнул Иванов, нажав на газ.
На прямой, когда можно было не следить за поворотами, он достал рацию и нажал вызов:
— Пестрёшкин, на связь!
— На связи! — отозвалась рация.
— Взяли след! Едем быстро! Отслеживайте нас. И пришлите помощь! — приказал опричник.
— Понял вас! Отслеживаем! Помощь запросим! — прошелестела рация.
— Опять мы еды и воды не взяли… — вздохнула Авелина.
— Если дотянетесь, за задним сиденьем пакет с сухпайком, водой и кошачьим кормом, — обрадовал Иванов. — Я решил на всякий случай держать запас.
Беглецу надо отдать должное: его машина петляла так, будто прямых путей в Хвалыни вообще не имелось. И только когда мы вместе с плотным потоком машин выскочили на загородный тракт, след перестал вилять, как пьяный заяц.
Нам сразу же удалось поехать быстрее, обгоняя грузовики и легковые автомобили. Три полосы позволяли свободно маневрировать, а колдовские умения Иванова помогали избегать аварий.
Судя по обрывкам телефонных разговоров, за нами ехало пять рук опричной стражи и ещё четыре десятка опричников без тяжёлой брони. А сотрудники ПУП и РУТ отслеживали ситуацию на дорогах, вовсю используя зависшие над Хвалынью спутники.
Однако засечь беглецов пока не удавалось. А след, по словам Марии Михайловны, быстро таял. Ехали мы всё так же на запад и, если верить указателям, приближались к Торгутскому княжеству. А самым крупным поселением на пути был город Элст.
За час езды местность вокруг стала меняться. Многочисленные озёра и перелески оставались позади. Тракт выводил в степь, в которой некогда и встретились русские войска с частью монгольской орды. Теми самыми торгутами.
Многие из них продолжали и в двадцать первом веке жить по-старому: пасли скот, кочевали по степи… Однако немало торгутов всё-таки перебралось в города, перейдя к оседлому образу жизни.
К вечеру низкие тучи ожидаемо разразились мелким моросящим дождём. А нам пришлось выезжать на обочину, потому что на тракте скопилась длинная пробка. Иванов включил проблесковые мачки и, шурша гравием, рванул вперёд.
До места затора мы добрались за пятнадцать минут. Уткнувшись в отбойники, поперёк обеих полос дороги стояли старенький автобус и подбитый грузовик. А вокруг них сконцентрировалась целая толпа людей, которые о чём-то спорили.
Настолько активно, что даже не обращали внимания на гудки застрявших в пробке водителей.
Чуйка подсказывала, что такое столпотворение неспроста. Люди, конечно, могут вести себя глупо, но чтобы настолько… Ну уж нет, как-то не верилось.
И не мне одному.
Перейдя на теневое зрение, я увидел, как Иванов накидывает на машину защитные плетения. И, в свою очередь, проверил автомат. Патронов было четыре магазина. Не сказать, чтобы много…
Тем паче, едва заметив нас, толпившиеся люди стали заскакивать в автобус. И не успел Иванов затормозить, как оттуда по нам ударили очередями.
— Да чтоб вас!.. — ругнулся опричник, выворачивая руль и съезжая с насыпи.
Машина замерла под склоном, а я, Костя и Иванов быстро из неё выскочили, как обычно, оставив Авелину и Марию Михайловну внутри.
— Поднимаемся! — приказал Иванов. — Только осторожно. И держим щиты.
Тем временем стрельба на дороге только усиливалась. Похоже, вражеские бойцы, оставшиеся в засаде, решили устроить не просто перестрелку, а целый теракт. Люди, застрявшие в пробке, покидали машины и бежали прочь. Вот только не всем удавалось уйти без ранений…
Когда мы втроём торопились наверх, на дороге показался грузный мужчина лет пятидесяти. Он почти успел убежать, но несколько пуль зацепили ноги, и он упал, со стоном покатившись по склону.
На самый верх дороги мы выползали по-пластунски, уже приготовившись к бою. Иванов сразу пустил в автобус какое-то огненное плетение, которое ударило в борт и расплескалось отдельными очагами пламени. А мы с Костей принялись стрелять по тем противникам, кто ещё не успел спрятаться.
Пару раз я замечал Тёму, который атаковал отдельных врагов и тут же вновь скрывался в тени. К сожалению, наши противники тоже заметили кота и устроили на него охоту. Так что пришлось Тёме заканчивать с помощью двуногим.
Пару раз нас пытались достать гранатами, но щит Иванова надёжно отбивал их ещё в полёте, и взрывы вспухали за его пределами. В теневом зрении я видел, что опричник оставил мне и Косте для стрельбы лишь небольшую щель у самой земли.
Однако и у врагов были щиты, хотя среди них не было двусердых. Похоже, использовали какой-то защитный артефакт, который держал мощную защиту. И все наши попытки его пробить не приводили к успеху.
— Сразу видно греков… — пробурчал Костя, меняя магазин. — Накопителей столько, что сеять можно…
— Скоро помощь подтянется! Несутся, как могут! — успокоил его Иванов.
Помощь подтянулась минут через пять. Вначале со стороны пробки и брошенных машин воздух взрезала плотная стрельба: это домчались отставшие опричные стражники. А затем со стороны Хвалыни и вовсе показался вертолёт.