райней нужды.
— Почему? — удивился я. — Через Хвалынь они могли и в Эран уйти, так ведь?
— Артефакт, Фёдор Андреевич! Всё дело в нём… — сказал Иванов и замолчал.
Я уже решил было, что продолжения не последует, но ошибся.
— Пять месяцев назад из царской казны была похищена тамга Джучи, старшего сына Чингисхана… — произнёс Иван Иванович, вновь пристально глядя на меня в зеркало заднего вида. — Разумеется, распространяться об этом нельзя. Сведения секретны. Я, Фёдор Андреевич, подписку с вас брать не буду, вы надёжный молодой человек… Однако предупредить обязан.
— Разумеется, — кивнул я.
— Похищение устроил один из царских дьяков, имевший доступ к казне. Мы не знаем, когда и как на него вышла разведка ромеев… Даже не представляли до последних дней, чья именно это была разведка. Но похищение провели крайне искусно. В итоге пропажу обнаружили только на следующий день, когда дьяка, естественно, уже и след простыл… Естественно, объявили розыск, который продолжался всё это время. Однако найти похитителя не удавалось. К поискам сразу подключили ПУП и РУТ. И вот они, используя своды данных, вычислили два вероятных направления бегства. Первое — в сторону Пскова и Скандинавской Тьмы. Второе — в Серые земли за Урал-камень.
— Почему именно туда? — уточнил я.
— Уходить с таким артефактом надо там, где узко. И где наше царство не может отследить, — пояснил Иванов. — Вы же понимаете, Фёдор Андреевич, что с нынешней цифровизацией не велика сложность найти человека. Вы же пользуетесь трубкой, жёстко привязанной к вам, и счётом, тоже привязанным. Ваш браслет-удостоверение раз в день сообщает ваше примерное местоположение. Любое ваше устройство — лазейка для обнаружения. Но есть области, где это не так-то просто…
— Граница с Тьмой, — кивнул я.
— Именно! А ещё Серые земли, где тоже частые перебои со связью. Эта область долгое время находилась под Тьмой. Во время Великого Похода её удалось выбить оттуда. Но влияние-то сохраняется, хоть и начинает слабеть, — Иванов замолчал.
— Поэтому в Серых землях никто не живёт? Из-за влияния Тьмы? — уточнил я.
— Фёдор Андреевич, вы меньше верьте тому, что рассказывают СНО, — усмехнулся опричник. — В Серых землях хватает и поселений, и людей. Туда уходят те, кто пытается выйти из-под опеки русского закона. И давно уже можно было окончательно присоединить эти земли… Но куда в этом случае девать недовольных местных?
— А недовольных, судя по всему, много? — я покивал.
— Да миллионов тридцать, — усмехнулся Иванов. — И это с учётом того, что смертность там запредельная. Зато почти каждый крупный род держит в Серых землях свои поместья, чтобы творить запрещённые дела. А ещё каторжные поселения, рода-изгои, бежавшие от царского гнева, искатели приключений… Кого в Серых землях только нет.
— И перебои со связью, — понятливо кивнул я.
— Всё верно… Возвращаясь к главному: именно в Серые земли, по версии ПУП и РУТ, двинулся сбежавший дьяк. Поэтому везде, где он мог в итоге появиться, расставили засады. Одна была в Ишиме. Другая в Тоболе. Но тобольская не выстрелила. Преступник то и дело менял документы, идеально ускользал от слежки… Но тут вмешались случай и предвиденье. А именно вы.
— Я? — выпучив глаза от удивления, я указал на себя.
— Да, снова вы, Фёдор Андреевич. Ваша, скажем так, «неудержимость»… Ваше маленькое дело по защите двусердых… Ваша расправа над двумя убийцами… В итоге, на вас с Бубенцовым вышло сообщество людей, связанных с ромеями. Вся эта заруба между обычными и двусердыми умело подогревалась из-за границы. Деньгами, пособиями, колдовством, артефактами… И вот тут-то нам и помогло предвиденье.
Я с интересом уставился на Иванова, ожидая продолжения.
— Незадолго до моего прибытия в Ишим… Мне было сделано, скажем так, предсказание… Согласно ему, если я наперекор царской настойчивой просьбе не буду спешить в Ишим, то дело с тамгой сдвинется с мёртвой точки. Ни царь, ни главы ПУПа и РУТа об этом не знали. Я сумел выполнить условие: явился уже тогда, когда Бубенцов устроил бойню. После которой пришлось ему устроить выволочку и напомнить, что если он хочет во Владимир обратно — надо учиться держать себя в руках. И не срывать планы товарищам из ПУП и РУТ. Ну а заодно мы устроили большую вылазку опричнины в город Ишим… — Иванов усмехнулся, не отрывая взгляда от дороги, мелькавшей в свете фар. — Вот тут-то наш дьяк наконец-то и попался.
— Из-за вылазки? Как это связано? — уточнил я.
— Он удачно для себя устроился в караване из Серых земель. Но мои люди вокруг всех въездов в Ишим расставили точки пропуска, чтобы досматривать крупные грузы. И грузы каравана, в котором ехал дьяк, в том числе. Если бы я приехал раньше, то вас с Бубенцовым никто бы не тронул. Детишки богатых купцов не засветились бы. И не пришлось бы устраивать досмотры и обыски. А так всё сложилось. Дьяк запаниковал и начал искать выход на своих покровителей, греков…
— А разве он заранее не знал, на кого выходить? — удивился я. — Обычно ведь оно так работает. Ну, судя по разным книгам о приключениях…
— Знал. Но, как мы подозреваем, встретить его должны были южнее… Понимаете, Фёдор Андреевич? — усмехнулся Иванов.
— А южнее теперь Тьма… — понял я. — Он не знал о нашествии.
— Не осознавал размаха, — подтвердил Иванов. — Пришлось звонить по уже засвеченному номеру. Ну а тут всё завертелось… И да, вам, Фёдор Андреевич, может казаться, что мы в одиночку гоняемся за преступником. Но на самом деле задействована вся государственная машина. Пограничная служба, Полицейский Приказ, Космический Приказ, Военный Приказ, не говоря уже о ПУП и РУТ. Мы сейчас едем, а где-то там тысячи людей просеивают данные, чтобы вычислить пути-дороги наших злодеев. Именно эти люди, кстати, сделали вывод, что ромеи не рискнут соваться в Эран.
— Чем так важна эта тамга? — спросил я и, заметив удивление на лице опричника, постарался объясниться: — Я ведь был обычным… Не очень понимаю ценность подобных вещей.
— Но вы же понимаете размах личности Джучи? Вам же говорили о нём в гимназии? — уточнил Иван Иванович.
Я, конечно, мог бы сказать, что понимаю масштаб личности Джучи даже глубже. Потому что знаю, куда его войска добрались уже при его сыне Батые в другом мире. Но, конечно, я промолчал. В этом мире для Руси монголы были героями, вставшими стеной на пути Тьмы. Тумены, которые должны были сокрушить всю Среднюю Азию, Русь и восток Европы — погибли в степях, сдерживая наступление отродьев.
Только в местном Китае, который Чжунго, монголов не любили. Чингисхан успел начать завоевания, и Китай пострадал первым. А когда Тьма разделила монгольскую империю пополам, чжунгарцы быстро разобрались с захватчиками. Гораздо быстрей, чем в мире Андрея.
— Сын Чингисхана получил в управление земли к северо-востоку от Монголии, а затем взял и подчинил остальные местные народы, — кивнул я.
— Верно, — кивнул Иванов. — А ещё он не родной сын Чингисхана. Он родился вскоре после возвращения Борте, первой жены правителя, из плена меркитов. Об этом знали все. Даже имя Чжучи переводится как «гость». Ему был передан маленький улус на самом западе монгольских владений. И этот улус он превратил в огромную империю, которая простиралась до самого Кавказа. Местные народы признавали только его власть. Личную. А не монгольскую. Его тамга — это не только артефакт, но и символ власти над всеми землями к западу от Иртыша. Она была утеряна во времена нашествия Тьмы…
Опричник сделал паузу. Причём с таким лицом, будто катал на языке какой-то секрет, как истинный гурман, наслаждаясь его вкусом.
А затем, наконец, поделился информацией:
— … И вновь обретена благодаря двум ватажникам, которые однажды решили попытать счастья в походе с царевичем Алексеем. Догадываетесь, как этих двоих звали?
— Панкрат и Тимофей? — взметнул я брови к середине лба.
— Покровский и Седов, — с довольным видом кивнул Иванов. — Тот долгий бой, где они стали двусердыми, вдвоём удерживая холм… Кстати, вы никогда не задумывались, откуда холм в степи?
— Курган, — догадался я.
— Курган Джучи, — подтвердил Иван Иванович. — Там, в кургане, когда Джучи погиб в бою, тамга и осталась. А в войске царевича Алексея был последний потомок Джучи. И, когда тамгу нашли, он лично передал символ власти в руки русских. В итоге, местные племена тут же признали русского царя. Без крови, без завоеваний, без возражений… Для многих инородцев к западу от Иртыша этот символ важен до сих пор. Тот, кто владеет тамгой, владеет этими землями. А теперь представь, что будет, если греческий скрытень сунется вместе с тамгой в Эран…
— Эран захочет сам владеть этими землями, — согласился я. — И для этого захочет тамгу отобрать, верно?
— Или же устроит с ромеями торг, в результате которого они поделят эти земли, — согласился Иванов. — А делиться никто не любит.
— Но ведь тамга не означает, что земли к ним обязательно перейдут…
— Нет, конечно… Сколько веков уже прошло. Большая часть населения предана русскому царю. Но есть и такие, для кого она по-прежнему символ. И если греки скажут, что обладают таким символом… — Иванов качнул головой. — У них и так разведка одна из лучших в мире. А тогда у них такое количество сторонников появится… И прямо посередь нынче русских земель. Нет уж, такого лучше не допускать…
— А почему вы взяли всех нас с собой? — спросил я. — Тоже предсказание?
— Да… Очень туманное предсказание, — усмехнулся Иван Иванович. — Вернуть тамгу сможет тот, кто будет лично помогать мне в Ишиме. И если не взять этого человека с собой, тамгу вернуть не получится. Изначально мне помогали Мария Михайловна и Константин Петрович. А потом на пути оказались и вы с Авелиной Павловной. Вот и пришлось вас брать с собой…
— А почему скрытень уходит не в Грекоморск? — поинтересовался я, потому что никак мне эта тема не давала покоя.
— Грекоморск — русский город. Там сильно влияние русских властей. А порт Кавказ — это такая солянка из инородцев. Вы же, Фёдор Андреевич, знаете, что Ромейская империя долго пыталась подчинить эти земли. И там их влияние до сих пор сильно, как и на юге Тавриды. Мы, конечно, выкупили земли, но многие греки остались там жить… А грек с греком всегда договорится.