Так что… Я решил не спешить вставать: моё пробуждение наверняка уже обнаружили.
И не ошибся.
— С пробуждением, ваше благородие! — в дверях показалась медсестра, полноватая женщина средних лет, и, подойдя к кровати, откинула какую-то скрытую панель в изголовье.
За ней оказался терминал, отражавший мои физические показания.
— Как себя чувствуете? — заботливо спросила женщина, пробегая взглядом по цифрам на терминале.
— Живым, — признался я, не удержавшись от улыбки.
— Это хорошо! — не растерялась медсестра. — Значит, Олег Андреевич отлично справился со своими обязанностями.
— Олег Андреевич — это лекарь? — уточнил я.
— Именно так, — снимая с меня датчики, кивнула медсестра. — И он скоро вас навестит. Может быть, вы хотите воды? Или поесть? Завтрак вы пропустили, но я могу придумать какой-нибудь перекус.
Есть я не хотел. Совсем. Если бы съел хоть кусочек чего-нибудь, меня бы с гарантией стошнило.
А вот от воды я бы не отказался. Во рту было сухо, как в пустыне.
— Если можно, воды.
— Сейчас принесу, — улыбнулась медсестра, покидая палату.
А я откинулся на подушку и, прикрыв глаза, сделал попытку сосредоточиться. Надо было вспомнить, какие вопросы я хочу задать этой славной женщине, когда она, наконец, появится с водой.
К сожалению, мысли в голове ворочались медленно и неохотно. Мозг очень не хотел просыпаться и думать.
Однако я не собирался потакать его лени.
— Ваша вода, — спустя пару минут вернулась медсестра со стаканом в руках.
— Спасибо! — поблагодарил я. — А вы не подскажете, какое сегодня?..
— Восемнадцатое ноября, пятница. Время — одиннадцать часов с небольшим, ваше благородие, — улыбнулась женщина. — Вас привезли сюда вчера днём из Сочинской Городской Лекарни с диагнозом «проклятие». Проклятие Олегу Андреевичу удалось снять к вечеру. Вам повезло, кстати, ваше благородие: он очень опытный лекарь…
— А мои спутники? — сморщил я лоб.
— С вами прибыла сударыня Покровская. Не волнуйтесь: её, вместе с вашим питомцем, поселили в общежитие нашей опорной точки, — сообщила медсестра, а затем добавила, упреждая мой вопрос: — Вы находитесь в лекарне опричной опорной точки в Мзымте.
— Ясно… — кивнул я.
И осторожно сделал глоток воды.
Больше всего я боялся, что мой организм отвергнет её так же, как мысли о еде. Однако нет, жидкость была принята благосклонно.
И я на радостях сделал ещё целый глоток.
— Не спешите, ваше благородие! — попросила медсестра, выдвигая из стены плоский столик. — А сюда вы можете поставить воду, когда напьётесь.
— Спасибо, — поблагодарил я её.
— Я уже известила Олега Андреевича, что вы очнулись. И сударыню Покровскую тоже! — сказала она на прощание, выходя из палаты.
С третьего глотка мозг проснулся, и я понял, что вода ещё никогда не была такой вкусной. Хотя, конечно, это была простая, в меру прохладная вода из бутылки. Но для измученного организма — настоящий живительный нектар. С каждым новым глотком я всё больше и больше приходил в себя.
И даже боль отступала на задний план, пусть и не ушла до конца.
Вошедший в палату лекарь посмотрел, как я осторожными глотками пью, щурясь от блаженства. И, как и медсестра, первым делом решил проверить терминал. Поглядев на показатели, он прицокнул языком и удовлетворённо кивнул.
Что примечательно, здешний лекарь был очень старым, хоть и бодрым. Будь он обычным человеком, я бы сказал, что ему, как минимум, девяносто.
Однако лекарь-то был двусердым. И сколько ему на самом деле, и представить казалось сложным.
— Здравствуйте, Олег Андреевич? — я то ли спросил, то ли поздоровался, сам не знаю.
А то неудобно, знаете ли, когда за твоей спиной показатели изучают… А самого тебя игнорируют.
— Всё верно, молодой человек! — прищурив глаз, обернулся ко мне лекарь.
— Рад с вами познакомиться. И спасибо вам большое, что позаботились обо мне! — я поставил на столик стакан и показал правую руку. — Чудо, но она почти как новая…
— Чудо, Фёдор Андреевич, что я с вами разговариваю, — скрипуче отозвался лекарь. — Третий ранг, идеальная структура… Вы уже два раза должны были стать тёмным! Хотя, конечно, в мире случаются всякие разные чудеса…
— Ну для меня-то всё в порядке: третий ранг уже! — заметил я.
— Да-да… — лекарь покивал. — Как себя чувствуете? Слабость? Тошнота?
— Есть слабость и тошнота, — кивнул я. — И мышцы побаливают.
— Это отравление проклятием. Очень похоже на обычное, — кивнул лекарь. — Вы помните, что пытались задушить лекаря в Городской Лекарне?
— Что-то такое помню, — не стал отрицать я. — Выплыл из забытья, а рука на горле… Еле заставил её пальцы разжать…
— Получается, рука без вашего ведома шалила, хм? — сосредоточенно уточнил лекарь.
— Получается, да… С моего ведома она перестала, — согласился я.
— Дело в том, что вам, Фёдор Андреевич, проклятия противопоказаны! — заметил лекарь, принявшись одновременно создавать какое-то плетение. — Слишком уж проклятия близки с Тьмой… А ваша идеальная энергетическая структура, так сказать, лишь подливает масла в огонь, хех!
Плетение опустилось на меня, но я ничего не почувствовал. А вот лекарь на пару секунд прикрыл глаза.
— А с этим можно как-то бороться? — уточнил я, когда он закончил с проверкой и снова глянул на меня. — А то не хотелось бы… Ну вы понимаете…
— Мало того, что находиться на грани смерти, да ещё и под управлением Тьмы? — нахмурил седые брови лекарь, и я кивнул. — Конечно, проклятия случаются редко, особенно в нынешние времена, но… Случаются же. А вам, Фёдор Андреевич, я рекомендую назубок заучить от них защиту. Тут ведь дело такое, что не каждый щит выдержит проклятие. Понимаете, хм?
Я вспомнил, как плетения прошли сквозь мои щиты, будто их и не было… И снова качнул головой.
— Вы ведь ещё учитесь, Фёдор Андреевич?
— Да, в Васильках, — подтвердил я.
— Обязательно спросите у преподавателей про эти защиты! — посоветовал Олег Андреевич. — А, кстати… Есть ещё техника у италийцев, «ильсентименто» называется… Ну а полное название «протегэрэ иль сентименто», то бишь «защита разума». Проклятия, честно говоря, вообще любят в голову лезть… А у италийцев родов проклинателей больше, чем у всех стран Европы вместе взятых. Техника, говорят, несложная, однако время на обучение всё же потребуется.
— Спасибо, Олег Андреевич. Попробую и то, и то, — кивнул я. — А когда меня выпишут?
— Хм… Я бы пока вас подержал тут, Фёдор Андреевич, — покачал головой врач. — Мало ли что… Проклятие, да ещё от проклинателя… Это, знаете ли, не шутки!
— Но… — попытался я отстоять право на свободу.
— Нет-нет-нет! Даже и слышать не хочу! — замахал на меня желтовато-морщинистыми руками лекарь. — Вам нужен покой, Фёдор Андреевич! Вам нужен отдых! Вы и без проклятия, знаете ли, выглядели не слишком здоровым. Кожа вон какая бледная…
— Я просто из Ишима, — не удержавшись от улыбки, объяснил я. — У нас там сейчас снег, холода, тучи…
— Нет, Фёдор Андреевич… — пожевав губами, не отступил с позиции лекарь. — Тем паче, выписывать я вас пока не буду… У нас тут воздух хороший, целебный… Не то что у вас зимой. Так что… Два дня отдохнёте, и вот тогда уж своими делами занимайтесь…
— Олег Андреевич, ну что такое! Мне же в самом деле ехать надо! — возмутился я, но по лицу старичка понял: этот аксакал на лекарском поле боя непобедим, а значит, надо смириться и отвоевать хоть что-нибудь: — Раз воздух целебный, может, мне хоть погулять можно?
— А гулять — пожалуйста, гуляйте! Заодно витаминчики вам поколем, да… — с радостью согласился лекарь. — У нас сто квадратных метров сада! И весь он в полном вашем распоряжении! А какой здесь воздух! Хех!..
Старичок, похоже, изощрённо надо мной издевался. Сто метров сада? Это квадрат десять на десять метров, и где мне там гулять? Как тигру по вольеру, от забора до забора?
Однако лекарь выглядел непреклонным, так что сразу спорить я не стал. Во-первых, он мне руку спас, надо уважить как-то… А, во-вторых, я же вижу, что спорить бесполезно. Сначала надо показать, что ты живчик, который активно гуляет, а не лежит пластом, а только потом идти договариваться.
Да и с Покровской стоило бы для начала пообщаться. Узнать, во-первых, как там Тёма, а во-вторых, как дела у наших, и где они.
Может, Иванов вообще приказал мне отлёживаться? А может, и ромейского скрытня успели уже поймать.
— Мне бы одежду какую-нибудь для прогулок… — развёл я руками, изображая перед лекарем послушного пациента. — А то я…
Заглянув под простыню, я выразительно сделал круглые глаза.
— Попрошу Мариночку занести вам вещи! — покивал лекарь. — И там к вам рвалась ваша спутница, сударыня Авелина Покровская. Гостей вам принимать можно… Ну-с, лечитесь, Фёдор Андреевич, выздоравливайте!..
— Спасибо, Олег Андреевич! — попрощался я с лекарем.
Одежду мне принесла медсестра. И даже предлагала помощь с одеванием, но я стыдливо отказался. Дождался, когда она выйдет, а затем, преодолевая головокружение, встал…
И только схватился за выданные трусы, как дверь в палату открылась, и внутрь торопливо вошла Авелина…
— А-а-а!.. — выдавила из себя она, глядя куда-то заметно ниже моего лица, а потом спохватилась, отвернулась и пискнула: — Ой, прости!..
— Это ты извини! Не думал, что ты так быстро… — сказал я, поспешно натягивая одежду.
Белые трусы, белые свободные штаны, белая распашонка без пуговиц…
И белые же тапочки.
Планы побега можно даже не пытаться строить. Я, конечно, на курорте, но даже здесь в таких экзотических нарядах не ходят.
Значит, оставалось уповать лишь на переговоры. И веру лекаря в целебный местный воздух.
— Я думала… Что ты одет! — всё ещё стоя ко мне спиной, призналась Авелина с красными от смущения ушами. — Я честно не хотела!.. Тебя смущать!..
— Да не переживай: ты сама больше смутилась! — как мог, успокоил её я. — Всё, готов. Можно поворачиваться.