Чисто теоретически, с билетами можно попробовать.
Ну а пока оставалось только расслабиться и смириться. Так что в конце пути я перестал пялиться в одну точку и даже улыбнулся.
Когда мы вышли из скорой прямо к трапу путевого парохода, была уже ночь. Лайнер был и в самом деле огромным. Его тёмная громада возвышалась над нами, приветливо мигая огнями окон и палубной подсветки.
Прямо у трапа нас встретил местный лекарь, высушенный солнцем грек. Он быстро отвёл меня в местную корабельную лекарню, осмотрел, определил режим питания, прогулок и отдыха…
После чего отправил на четвёртую палубу, где располагались местные полулюксы. Или, как здесь назывались подобные каюты — княжеские.
Князем я не был. Но, как объяснил мальчишка-грек, провожавший нас в каюту, палубы подешевле были заполнены до отказа.
И да, это оказалась трёхкомнатная каюта: с двумя спальнями, гостиной, а также душем и туалетом.
За эту стоимость нам с Авелиной был доступен бар (и запрещён мне корабельным лекарем до следующего вечера!). А, кроме того, полагалось пятиразовое питание с доставкой из корабельного симпосиума.
Правда, и тут меня ограничили в плане спиртных напитков.
Зато днём была открыта солнечная палуба! И купальни под открытым небом!
И вот там я мог взять, что хотел, ни в чём себе не отказывая. Правда, за дополнительную плату. Но раз уж я выложил такую кучу денег, чтобы здесь оказаться, то просто обязан был нарушать режим…
Во всяком случае, когда не буду занят лечебными процедурами, на которые меня щедро и от души записал корабельный лекарь.
Да, моему лечению уделялась вся первая половина дня. И ещё час после обеда. Массаж, минеральные ванны, бани… Список был на греческом, но, к моему счастью Авелину ему обучали. Так что, поводив пальчиком по строчкам, она всё перевела.
— Ну вроде бы не так страшно… — подбодрила меня девушка, глядя на моё кислое лицо. — Сходишь, а потом свободен…
— Зачем всё это? — упав на стул в гостиной, я закатил глаза к потолку и воздел руки вверх.
Положение обязывало. Если уж временно обитаешь в «княжеской» каюте, то и глаза можно позакатывать. Чтобы лучше вписываться в великосветскую обстановку.
Зато, пока меня осматривал лекарь, переноску с Тёмой и наши вещи успели доставить в каюту.
И переноска была, конечно же, пуста. Уж кто-кто, а мой кот не собирался ни блюсти режим, ни сидеть на месте.
— Зато по нашим билетам здесь разные услуги доступны! — Авелина улыбнулась и закивала. — После обеда можно даже у купальни позагорать!..
Купальнями здесь называли бассейн. Для меня, если честно, звучало непривычно. Тем более, память Андрея часто подкидывала словечки из другого мира. И я начинал понимать, что у них там русский язык был побогаче, чем здесь.
Ну никак я не мог «корабельного стюарда» называть «палубным служкой»! Ну это же просто грубо, помилуйте!..
— У нас купальников нет… — покосившись на ладную фигурку Авелины и мысленно же отвесив себе по щам, возразил я.
— На шестой палубе есть лавки! — ткнув пальчиком в план парохода, обрадовалась Покровская.
И глядя на её горящие глаза, я даже не стал заикаться, по какой стоимости греки впарят туристам эти жалкие куски ткани… Жадные сволочи! Я ещё ничего не купил, но уже их всех ненавидел!.. Но зачем портить праздник девушке, и без того всю жизнь просидевшей в четырёх стенах?
И если у неё на тряпочки денег не хватит, я даже готов сам их оплатить. Но этот вопрос, конечно, лучше решать в другой день…
А в этот день я собирался последовать заветам досточтимого Олега Андреевича. То есть поужинать, прогуляться по палубе — и отправиться на боковую.
Если честно, по ощущениям, я и вправду ещё не до конца восстановился…
Утром я проснулся не по режиму рано: корпус корабля слегка дрожал, и чувствовалась лёгкая качка. Греческое море в мире Андрея было спокойнее, чем здесь. Постоянные южные ветра нагоняли на северный берег волну, которая ощущалась даже на таком гигантском пароходе.
Выйдя на прогулочную палубу, я ещё долго стоял, глядя, как исчезают за кормой огни Сочи. Момента, когда берег скроется из виду, я так и не дождался. На свежем воздухе снова захотелось спать, и я вернулся в каюту, чтобы нырнуть в мягкую «княжескую» постель.
А в следующий раз проснулся, когда нам с Авелиной уже принесли завтрак. После чего стоически вытерпел полдня, мотаясь по лечебно-оздоровительным процедурам.
И когда всё закончилось, первым делом рванул на солнечную палубу. Очень хотелось осмотреть пароход при свете дня. Что могу сказать… Это был огромный корабль! Уж для Греческого моря так точно!
Корма у него была скошена террасами. А на самой верхней площадке красовалось раменье. То есть самый настоящий сад с пальмами, кипарисами и кустарниками. Правда, попасть туда могли не все, а лишь постояльцы «княжеской» и «императорской» палубы.
На следующей террасе я заметил прогулочную зону с лавками, закусочными и питейными заведениями.
Ещё ниже были купальни. Они занимали сразу две террасы. На верхнюю был доступ только у нобилиссим, то есть тех, кто взял «императорские», «княжеские» или «дворянские» каюты.
Ну а купальни на следующей террасе были предназначены для остальных пассажиров.
Греки вообще славились аристократическим снобизмом. А свободные русские порядки их ужасали. Так что на всех ромейских кораблях царило чёткое разделение. Есть палубы для двусердых, а есть для всех остальных.
На самой нижней террасе располагалась ещё одна зона отдыха. С прогулочной дорожкой и всевозможными развлечениями: от выступлений музыкантов до аттракционов и полётов на воздушном шаре.
Внутри корабля три палубы были отданы под торговые ряды, где продавалось буквально всё, о чём можно мечтать. Правда, по таким ценам, что врагу не пожелаешь. Однако нам с Авелиной это не помешало разжиться купальниками. Очень хотелось провести хотя бы полдня, как белые люди, а не два изгоя из почти вымерших родов.
Заняв зонт и два лежака, мы три часа прохлаждались у бассейна, и я даже позволил себе немного выпить. Просто из вредности.
Тем более, фигурка Авелины с изгибами во всех нужных местах нет-нет да и мелькала перед глазами. Приходилось чаще скашивать взгляд в бокал, чтобы не задумываться о разном… А то плавки ведь — опозорюсь перед всем честным народом.
А когда купаться нам надоело, пришёл черед погулять по кораблю.
Тем паче, интересным здесь было всё, начиная от дешёвых развлечений до интерьеров «императорской» палубы. Собственно, там-то и случился первый конфуз: мы оказались слишком просто одеты для такого пафосного места.
Стоило выйти на палубу с раменьем, как в нашу сторону уставился суровый грек в дорогом костюме. Вначале он долго и пристально нас рассматривал, а потом решительно пригладил кучерявые волосы, подошёл и спросил что-то по-гречески.
Естественно, я ничего не понял, а вот Авелина нахмурилась и, сжав губы, ледяным тоном ответила. Грек снова заговорил, двигая при этом породистым носом, а я не выдержал и тихо попросил Покровскую:
— Переведи, пожалуйста…
— Сначала спросил, что мы тут забыли, — не выходя из ледяного образа, ответила Авелина. — А теперь говорит, что нам сюда нельзя… Зовёт служек…
Служки появились почти сразу. Проверив наши билеты, они, естественно, сразу же извинились.
А грек, несмотря ни на что, ещё долго буравил нас взглядом. И тем самым изрядно портил, снобяра такой, мне настроение.
Уйдя на самый дальний край раменья, мы полюбовались на море. А когда уходили вниз, неприятный грек снова попался на глаза. Он разговаривал с каким-то важным господином, который выбрался на палубу погулять с личной охраной из четырёх бойцов.
Вновь заметив нас, грек скривился и опять зашевелил носом так, будто запахло чем-то нехорошим. А я внимательно на него посмотрел и пообещал себе, что запомню его рожу. И при случае обязательно отплачу за оскорбление.
А пока оставалось только тихо злиться: в русских водах были запрещены дуэли и поединки. Ну а в греческие воды я плыть и не собирался.
Да и не факт, что я сумел бы победить этого ромея. Вот только сломать ему нос очень уж хотелось… А чего он им шевелит, как свинья пятачком?
Остаток дня мы снова провели у бассейна, а, сходив на ужин, ушли в каюту отдыхать. Ночью корабль должен был пройти мимо Грекоморска, после чего направиться в Тьмутараканск. Там ему предстояло постоять на рейде, чтобы к вечеру войти в порт.
По плану мы с Авелиной собирались провести на корабле ещё день. А через день утром — попросить у лекаря выписку и, наконец, сойти на берег.
Интерлюдия IV
Катер бодро скользил по волнам вечернего моря. Капитан вёл его к одному ему ведомой точке. А для его пассажиров море было просто морем, везде практически одинаковым.
— Вот тут! — сообщил капитан, указывая вниз, в глубину, и глуша мотор. — Они даже далеко отплыть не смогли, когда мы их накрыли.
Катер качался на волнах, а Иванов с интересом смотрел в воду.
— Нет там ничего, ваше благородие! — заметил капитан. — От залпа их чёлн на куски разнесло. А глубина здесь полсотни метров. Ничего не увидите.
— У вас оборудование для погружения есть? — спросил опричник.
— В ставке флота есть, — ответил капитан. — И люди найдутся.
— Наставник нужен, а не люди, — отозвался Иванов. — Мы сами должны спуститься.
— Я не умею! — нервно напомнила Мария Михайловна.
— Вот поэтому и нужен наставник… — кивнул Иванов, посмотрев на неё взглядом, в котором читалось слово «надо».
— Да я плаваю, как топор! — хватая воздух ртом, возмутилась Малая.
— Для погружения — самое то! — «успокоил» её Иванов.
— А для всплытия? — с подозрением спросил Костя.
— А для всплытия есть трос, — Иванов посмотрел на капитана. — Верно?
— Вытащим барышню! — явно что-то мысленно прикидывая, пообещал тот.
— Вы же шутите, Иван Иванович? — ужаснулась Мария Михайловна, делая едва заметный шаг за спину Кости.