Дейлор СмитТочка Бифуркации
Глава 1
Безнаказанность порождает вседозволенность. Как говорит моя бабушка, вовремя отшлепанная задница — может спасти человеку целую жизнь. И не важно кому она принадлежит: сыну бизнесмена, обычного работяги с завода или отпрыску самого императора.
Впрочем, баба Маша была довольно доброй женщиной и довести её до рукоприкладства у меня выходило нечасто.
— Знаешь, я думаю самое время тебя научить шить.
— Шить? — не понял я, хлопая глазами и осматривая то бабушку сидящую на своём любимом кресле, то порванный рукав на моей рубахе.
— Вообще, ты ещё, конечно, маловат… можешь и не справиться. — вслух задумалась старушка.
— Нет-нет. Я уже большой. — как можно более серьёзно заявил я.
— Ты уверен? Даже и не знаю, можно ли тебе такое доверить…
— Точно справлюсь. Ты только начало покажи. — не меняя тона, ответил я.
— Ну хорошо. Неси шкатулку с принадлежностями.
Обрадованный согласием бабушки, я сорвался с места и побежал в её комнату, где в шкафу на третьей полке стояла большая зелёная шкатулка. Пришлось поставить стул, чтобы до неё достать и аккуратно вытащить.
Здесь хранилось множество иголок, десяток разных цветов мотков ниток и куча разных и красивых пуговиц. Я давно мечтал поковыряться в этой шкатулке и поиграться с яркими блестящими колёсиками, и было очень досадно услышать, что «это всё не игрушки» и «трогать шкатулку — запрещено».
— Лёшенька, пока ты внимательно наблюдаешь, будь добр, расскажи мне, что случилось? — и видя мой недовольный вид на эту просьбу, бабушка поспешно добавила. — Обещаю тебе, я не буду ругаться. Вообще. И к этим ребятам не пойду.
Внимательно задумавшись над словами бабушки, я почесал вспотевшие ладошки, и даже не стал удивляться, откуда она знает про «этих ребят».
С одной стороны, жаловаться нельзя и стыдно, ну а с другой, бабушка всегда держит своё слово и я ей доверял.
— Точно не будешь? — на всякий случай деловито уточнил я.
— Да, я же пообещала. — продевая кончик нитки в игольное ушко, спокойно ответила баба Маша.
— Хорошо.
— Давай Макс, теперь твоя очередь стоять на воротах.
Вздохнув, Максим поплёлся в сторону прямоугольной конструкции, сваренной из труб и заботливо обтянутой сеткой. Раньше-то нам приходилось под сотню метров бежать за мячом, если его пропустишь, но добрый дядька Святогор, увидев как мы мучаемся, решил помочь. И теперь, вместо двух камней изображающих границы ворот в которые надо попасть, у нас есть самые настоящие футбольные врата, пусть и немного поменьше оригинальных.
Такое событие не могло пройти мимо глаз старших ребят с соседней улицы и они уже три вечера подряд приходили сюда и выгоняли нас с нашей полянки. Вот и сейчас из-за поворота вышла пятёрка знакомых забияк и завидев меня с Максимом, они прямиком направились в нашу сторону.
— Свалили отсюда. — лениво бросил один из них, на подходе к нам.
Яркое воспоминание о том, чем закончилась попытка им противостоять или чуть позже договориться, подсказало, что лучше уходить. Отбиваться вдвоём от пятерых ребят, что были заметно старше и крупнее нас, сейчас хотелось меньше всего, да и шансов, откровенно говоря, не было совсем.
Я спокойно взял мяч в руки и кивнул головой Максиму, после чего мы направились в сторону дома. Точнее, попытались. На этот раз просто выгнать малышей с площадки им оказалось мало, поэтому в спину прозвучало громогласное:
— Стоять!
Повернув голову в сторону ребят занявших наше поле, я отметил самодовольный взгляд их вожака, что сейчас оскалился, предвкушая очередную забаву.
— Мяч оставьте. — вальяжно бросил один из шайки.
— Что? — опешил Максим. — Нет!
Даже в голове шестилетних пацанов было такое понятие как мужская гордость, пускай ещё только формирующаяся. И если с позорным уходом со своей площадки мы постепенно смирились, то сдавать своё с большим трудом выпрошенное имущество никто не хотел. Ни непосредственный владелец, в лице Максима, которому этот мяч подарили на день рождения, ни я, имевший с другом все игрушки напополам.
— Ты тупой? Или прошлого раза было мало?
Прошлого раза была очень даже много. Тумаков надавали столько, что бока болели неделю.
— Мяч, не дадим! — вторил я своему другу.
Секунду назад улыбающиеся хулиганы быстро поменялись в лице и сейчас их взгляды не предвещали ничего хорошего. Быстро окружив нас со всех сторон, ребята без лишних разговоров атаковали, не только выбив из рук мяч, но и повалив нас на землю.
Обида, отчаяние и жажда справедливости… смесь этих эмоций раздирала мою неокрепшую психику на части. Особенно ужасно было видеть перепачканное кровью лицо друга лежавшее на земле передо мной и опускающуюся на него ногу одного из хулиганов. Маленькие зверята били совсем неумело, но очень сильно старались сделать нам как можно больнее, не забывая приправлять всё это оскорблениями и поучениями.
— Ещё. Раз. Что-то. Мне. Вякнешь! — пиная меня ногами по спине, выкрикивал каждое слово самый хилый и маленький, но при этом самый жестокий из этой пятёрки парнишка.
Он будто старался выделиться среди остальных, желал больше других продемонстрировать свою ярость и злость. Наверное, он это делал чтобы не казаться слабее своих товарищей, но мне от этого было не легче.
Я же скомкался в позу эмбриона, наблюдая как тоже самое делает Максим и зажмурился с трудом перенося боль, стараясь не разрыдаться. Не справедливо! Мы им ничего плохого не сделали! Мы младше и нас всего двое!
Глубоко в груди загорелся яркий огонь, что я мог видеть с закрытыми глазами, а затем произошла вспышка и боль мгновенно прекратилась. Вместе с этим нас с моим другом перестали бить. Последнее я заметил открыв глаза и оглядевшись. Все хулиганы сидели на задницах вокруг нас и с обалдевшими взглядами смотрели на своих недавних жертв. Следующие события запомнятся мне в мельчайших подробностях на всю оставшуюся жизнь.
По земле, в радиусе одного метра от меня, стал появляться густой чёрный дым с едва заметными всполохами ярко-оранжевых и красных искр.
— Убить их? Убить их? Убить их? Убить их? Убить их? Р-разорву, сожру! Хочешь? Хочешь? Хочешь? Хочешь? Хочешь? — голову просто заполонил странный, жутковатый, шипяще-рычащий голос.
Не знаю что почудилось пятёрке этих хулиганов, но на их лицах моментально отразился самый настоящий ужас. Кое-кто, судя по мокрым штанам, даже успел обмочиться от испытанного страха.
— А ну пошли вон! — собравшись с духом, что есть мощи прокричал я, оглядываясь по сторонам.
Два раза повторять не пришлось: быстро поднявшись с земли, наши обидчики со всех ног пустились в разные стороны, приправляя свой побег писклявыми визгами. Перестав удивлённо пялиться в спины убегающих хулиганов, я вспомнил о том, что на земле лежит Максим, которому явно стоит помочь.
Мой товарищ умудрился ненадолго потерять сознание и полностью пропустил конец драки. Присев рядом с ним, я оглядел друга и достав платок, что баба Маша всегда заботливо клала мне в карман брюк, принялся вытирать подбитый нос товарища.
— Вставай Максимка, они разбежались.
— Где они? — приходя в сознание, вяло спросил товарищ.
— Говорю же, разбежались. Мяч твой, вон лежит. — кивком головы указал я на предмет недавнего спора.
Новость о том, что мяч остался при нас, подействовала на друга просто чудесно-магическим образом. Довольно улыбнувшись, когда нашёл глазами своё добро, Максим стал быстро приходить в себя.
— А что случилось-то?
— Не знаю. Похоже, их кто-то спугнул и они сбежали. — честно ответил я.
— И мяч оставили? — удивился друг.
— Радуйся. — пожал я плечами, топая рядом.
Играть в футбол у нас на сегодня и ближайшие пару дней желание явно пропало, поэтому было единогласно принято решение возвращаться домой. Впрочем, идти было всего ничего, поэтому через две минуты мы стояли возле калитки моего огорода.
Жили мы в большой деревне, где практически на её окраине стоял небольшой, но красивый и ухоженный домик моей бабушки.
— Что дома скажешь? — спросил у ворот Максим.
Видок у нас обоих был что надо. Пыльные волосы и одежда, которая местами была не только в грязи, но и пятнышках крови. Ну а подбитые носы и ссадины на руках и ногах, дополняли картину.
— Даже не знаю. Обманывать не хочу, но и правду говорить нельзя. — признался я другу.
— Меня за драки не ругают. — важно заметил Максим. — Но учат, чтобы младших не обижал. Жаль, что этих вот, не учат. — с большой досадой в голосе добавил он.
Попрощавшись с Максимом, вздохнув, я отворил калитку и вошёл на территорию своего дома.
— На этом всё. — закончил я свой рассказ бабушке.
Глубоко в душе мне хотелось чтобы бабушка взяла свой ремень или лучше скалку, и направилась на соседнюю улицу, всыпать этим забиякам по первое число, как она сама любила говорить, но только по отношению ко мне, когда я шкодил. Тем не менее, я отлично понимал, что такое действие с её стороны ситуацию не исправит, а напротив усугубит, сделав из меня ещё и ябеду.
Такая слава на всю деревню мне была однозначно ни к чему, поэтому я решился рассказать бабушке правду только после её обещания не предпринимать каких-либо действий. Впрочем… кое-что я всё-таки от неё утаил. А именно — не стал рассказывать про странный голос в голове.
— Спасибо Лёшенька, что побеседовал со мной и всё рассказал. — серые глаза бабы Маши, на протяжении всего рассказа внимательно изучали меня и периодически моргали в такт моим словам.
— Теперь мы зашьём рубаху? — аккуратно снимая её с себя и рассматривая порванный рукав, спросил я.
— Конечно. — улыбнулась она в ответ.
Удивительно, но на её лице не было и капельки злости, напротив, бабушка довольно улыбалась и что-то сама себе под нос говорила. В этот момент дверь в дом отворилась и внутрь вошёл дядя Святогор, со слегка растрепавшимися волосами на голове и странной улыбкой на устах.