— Эм… в общем, я так понимаю, что не так давно между мной и тобой произошёл, э-э-э… некий… контакт… — старательно подбирая подходящее слово и оглядываясь по сторонам, отмечая, что лишних свидетелей нашего разговора здесь нет, начал я.
Лизавета приподняла брови. Уголки её губ чуть дрогнули, но это была отнюдь не улыбка.
— Что⁈ Ты чего несёшь⁈ — часто моргая, выпалила Черкасова, продолжая буравить меня гневным взглядом.
— Я понимаю… тебе это, наверное, неприятно слышать, — пробормотал я, немного понизив голос, — но тогда это был не я…
— Алексей!
— Ну, в смысле, тело-то моё, но внутри… В общем, то, что между нами было — это было не между нами. Ты была с другим, — собравшись, на одном дыхании закончил я и наконец выдохнул.
— ЧТО⁈ Да ни с кем я… Знаешь что⁈ Я звоню отцу! Тебе это так просто на этот раз с рук не сойдёт! — почти прокричала она, и в этот момент её лицо будто вспыхнуло. Ни с того ни с сего княжна ещё сильнее разозлилась, казалось, накаляясь едва ли не до предела.
— Слушай, не надо ни к какому отцу, — примирительно выставил перед собой открытые ладони я, ощущая что воздух между нами стал осязаемо плотнее. — Я был одержим демоном последние два месяца, ясно? Ничего не помню. Так что если…
Диньк!
Неожиданно резкий в этой напряжённой тишине звук оповестил о прибывшем лифте. Что через мгновение подтвердилось вспыхнувшим над головой девушки индикатором, а затем и открывшимися перед ней дверьми кабины. Но Лиза совершенно не обращала внимания на это событие, так и продолжая смотреть в мою сторону.
— НИКАКИХ «ЕСЛИ»! — взвизгнула Черкасова, но следом внезапно быстро успокоилась. — Демоном? Ты-ы⁈
Она сделала шаг ко мне. Плечи напряжены, подбородок чуть вздёрнут, в глазах — буря. Но под этим всем — ещё и растерянность вперемешку с недоверием.
— Долгая история, — поморщился я. — Но это чистая правда. Поэтому, если вдруг так вышло, что мы… того…
— Я тебе! Ненормальный! Ещё раз повторяю: никаких «того» и «если»! — на этот раз уже намного тише, но не менее злобно процедила собеседница, продолжая игнорировать открывшиеся сбоку от неё двери лифта. — Ничего не было! Понял⁈
Я кивнул. Утвердительно. Серьёзно. Два раза для надёжности. И следом же добавил:
— Вот и мне так легче! Не было — и не было! Правильно!
Диньк!
В эту секунду пригласительно открылись двери кабины и моего лифта, и я хотел было уже шагнуть внутрь, с намерением уйти и оставить весь этот нелепый разговор позади. Но не тут-то было.
Неожиданно в спину прилетел неслабый толчок. Я едва не запнулся, и тут же инстинктивно развернулся на месте. Черкасова не просто пихнула меня своей рукой внутрь открывшегося пространства, но и внезапно шагнула следом. Я бы даже сказал влетела, причем с такой энергией и лицом, будто намеревалась насмерть схлестнуться со мной в ближнем бою. Следом пальцем ударила по кнопке нужного ей этажа, вследствие чего двери почти сразу же сомкнулись.
Княжна в одно движение развернулась. Сделала шаг ближе — настолько, что я даже почувствовал тепло от её тела и запах духов — не резкий, а тонкий, с пряной горечью, оставляющей послевкусие.
— Значит так, придурок! — схватив меня за рубашку своим маленьким кулачком, начала аристократка, грозно нахмурив брови домиком. — Между нами действительно ничего не было, понял? Даже вслух не смей произносить подобный бред!
Говорила она с нажимом, глядя прямо в глаза. Губы сжаты, голос — почти дрожит. Не от страха, не от неуверенности, а от того напряжения, которое возникает, когда внутри всё кипит, но человек до последнего старается контролировать то, что выпускает наружу.
Было что-то в её взгляде такое, что я наконец стал осознавать всю странность и глупость ситуации и своего положения.
Недовольно стряхнув её руку со своей одежды, теперь уже я оглядел Черкасову гневным взглядом:
— Тогда хотелось бы знать, сударыня, какого демона вы мне хамите на моё приветствие, ежели по вашим же словам никаких веских причин на то и в помине не существует?
Она опешила и замерла. Видимо, не ожидала такой реакции.
— Я тебе что, шпана уличная? Или бедолага безродный?
Голос мой стал ниже, жёстче, с явным оттенком раздражения. Я смотрел прямо в её глаза, и неожиданно для меня самого, небольшое помещение лифта стало медленно затягивать чёрным дымом, в то время как стоявшая напротив княжна, очевидно что-то увидев в моём взгляде, резко отступила назад и испуганно сглотнула.
По всей видимости, стремительный перепад эмоций, из-за осознания в каком дурацком положении сейчас нахожусь, спровоцировал во мне небольшую вспышку агрессии, которую, правда, я тут же попытался унять. Впрочем, Лиза уже тоже успокоилась.
— Полагаю, врать бы ты не стал насчёт демона, — отбрасывая на миг завладевшую ею волну страха и медленно беря себя в руки, на этот раз подчёркнуто спокойным голосом начала она. — Значит, действительно не помнишь. Тогда всё же скажу. Домогался твой демон однажды до меня. В таком же лифте, кстати.
Я не сразу нашёлся с ответом. В голове промелькнуло несколько непечатных слов, прежде чем, отбросив все самые неприятные варианты, я громче чем хотелось бы выдал:
— Тьфу ты!
— Никакое не «тьфу»! — тут же нахмурилась Лиза, при этом подняв указательный палец, словно читала лекцию. — Я, знаешь ли, тоже не где попало себя нашла, чтобы меня кто-то по лифтам за…
Черкасова осеклась. Голос затих. Губы едва заметно дрогнули. И продолжила она куда тише, но не менее напряжённо:
— … за задницу щипал.
Всё наконец встало на свои места. Мне стало дико неудобно и смешно одновременно. Благо, улыбку свою я всё же смог скрыть, чем не поставил себя и собеседницу в ещё более неудобное положение.
Но на лице, вероятно, всё же что-то отразилось, потому что Лизавета нахмурилась ещё сильнее. Я отвёл взгляд, посмотрел на панель с кнопками, потом в угол кабины, где еле заметно поблёскивала камера. Ещё один зритель. Прекрасно.
— В общем, действительно не я это был, — нарушил я тишину, уже гораздо спокойнее. — Больше не повторится.
Лифт продолжал ехать, и в этой замкнутой коробке повисла неловкая пауза. Только звук работы механизма, негромкий гул и едва слышное «дыхание» вентиляции.
— Да уж… — отозвалась Лизавета спустя пару секунд, голосом уже почти без агрессии. И, как ни странно, даже с какой-то долей сочувствия. — Репутацию он тебе тут знатно…
— Справлюсь, — буркнул я, не желая продолжать эту тему, параллельно зарекаясь снова попадать в такие глупые ситуации.
Диньк!
Молча пропустив Черкасову вперёд, я шагнул следом за ней, выходя из кабины лифта. Каблуки аристократки звонко стучали по плитке, прежде чем замерли на краю холла. Я сам оказался в просторном, как всегда слегка прохладном в утренние часы, фойе университетского корпуса. Высокие потолки, массивные колонны вдоль стен, прозрачные купола, из которых щедро лился уличный свет. Поток студентов был слабым — у большинства учащихся в эти минуты по расписанию шли занятия. Где-то в отдалении слышались шаги и доносился глухой гул голоса лектора.
В университет я прибыл вовсе не по какому-то важному делу. Ни встреч, ни экзаменов, ни занятий. Просто… нужно было выйти. Прогуляться и развеяться. Ощутить, что я снова часть этой жизни. Весь вчерашний день и вечер, проведённый с друзьями, был насыщен разговорами, воспоминаниями, вопросами. Вопросами, которые сыпались на меня со всех сторон: «Что ты чувствовал?», «Ты помнишь, как?..», «А ты был там, когда?..», «Он тебя слышал?», «Ты всё это время был внутри?»
Я отвечал. Насколько мог. Где-то искренне, где-то обходительно, иногда отмалчивался. Просто потому, что сам ещё не до конца всё осознал.
За прошедшие три с лишним месяца, как мне стало известно, не произошло каких-то фундаментальных перемен, и это, на самом деле, радовало. Империя выстояла. Мятежников очень быстро переловили и перебили — император, как это обычно и свойственно монархам, расправлялся с предателями довольно безжалостным образом. Как мне доложили, некоторые операции по поимке и добиванию остатков сепаратистов происходили до сих пор, но в целом, в страну вернулась мирная жизнь и города вновь ожили.
Столица также медленно приходила в себя. Гудела от строительной техники, от сотен рук, что по приказу императора восстанавливали разрушенное. По докладам, что мне передали вчера, восстановительные работы идти будут ещё ближайший год точно. А если учитывать бюрократию и хроническую медлительность местных подрядчиков — возможно и больше. Оно и неудивительно: ломать — не строить. Впрочем, меня это тревожило меньше всего. Москва — однозначно не моя забота.
Меня куда больше занимал один конкретный вопрос: деятельность моего бывшего «постояльца». И тут, надо признать, несмотря на то, что многое мне уже было и так известно, удивление накатывало всё больше с каждым новым докладом. Казалось, тёмный вообще не отдыхал, хотя я и знал, что это было неправдой — количество попорченных девиц шло на десятки. Впрочем, это не мешало Самаэлю действительно, как он мне и рассказывал, экстерном закончить первые три курса обучения, вбив в мою голову огромный пласт знаний и информации. Прямо-таки одержимость трудом с какой-то фантастической производительностью.
Также мне предстояло вернуться в Темногорск и оценить масштаб проведенных им работ в моём княжестве. Я ещё не видел, что он натворил там. Но отчёты из княжества могли поразить любого. Упорядоченные кадры. Переработанная логистика. Восстановление школ и возвращение детей. Казалось, он играл в городское планирование, как в шахматы, делая по пять ходов вперёд. Странное ощущение. Словно мой двойник, живший параллельно, оказался лучше меня самого в том, что я считал своим делом.
Что касалось самого Самаэля, то после того как архидемон вернул мне контроль над телом и окончательно его покинул, со мной он идти на контакт особо не спешил — частенько витал рядом, присутствовал наряду с другими бесами во время моих бесед с друзьями, или когда я прогуливался по городу, но разговаривать и отвечать на вопросы отнюдь не желал. Впрочем, было ясно, что беседа нам ещё предстоит, тем более, что с моего возвращения прошли только лишь сутки, и делать какие-то серьёзные выводы на его счёт пока рано.