что со мной все в порядке, что я просто был не в себе. Не волнуйтесь, босс. Я не подведу вас.
Но я действительно подвел его. Я подвел всех.
Я плохо спал и боялся того, что может случиться с моей семьей, если мы с Рейчел не сможем все исправить. Что подумают обо всем этом ее родители, которые и без того находили меня едва ли приемлемым? А что сказала бы моя пуританская мать-католичка, упокой Господь ее душу, если бы узнала, что ее сын совершает великий, если не смертный, грех развода? На чью сторону встанут наши друзья? На чью сторону встанут наши дети? Я терпел одиночество после сорока, но не мог жить без своих девочек, и в последнее время, каждый день, когда они уходили в школу, у меня в груди замирало какое-то предзнаменование. Зловещий голос говорил мне, что я больше не увижу, как они каждое утро скачут вниз по ступенькам. Мои дни с ними были сочтены. Я чувствовал это. Это чертовски пугало меня.
В день «инцидента», как мы называем их в отделе кадров, Рейчел должна была зайти в магазин. Это была еще одна бессонная ночь для меня, и в моем сонном состоянии я забыл захватить свой телефон на выходе. В прошлый четверг я уехал пораньше, чтобы успеть на футбольный матч Фэй, поэтому в субботу у меня было полдня, чтобы наверстать упущенное. Моя жена отвела наших дочерей в кино, чтобы посмотреть девчaчий фильм PG-13, и заскочила, чтобы занести телефон.
Но Рейчел даже не потрудилась войти. После ссоры, случившейся прошлой ночью, когда девочки уже спали, между нами все еще стоял барьер молчаливого гнева. В тот вечер мы наговорили много обидных слов, нанося низкие удары по самолюбию друг друга, перекладывая вину за появившиеся проблемы. Впервые за все время нашего брака она назвала меня гребаным мудаком, добавив, что если бы я был еще большим гребаным мудаком, то управлял бы страной. Я хотел видеть ее не больше, чем она меня. Поэтому она осталась в машине с Фэй, послав Кармен отнести телефон.
Кармен не могла добраться до моего кабинета, потому что он находился в задней части магазина рядом с погрузочной площадкой, поэтому она пошла к стойке обслуживания клиентов и попросила клерка вызвать меня. Я вышел в торговый зал и направился к выходу, пробираясь по проходу между печеньем и крекерами. Я решил, что дам Кармен немного денег, чтобы она и ее сестра могли потратить их на что угодно, просто на тот случай, если они не спали прошлой ночью и слышали ужасные вещи, которые говорили их родители. Я чувствовал себя виноватым вдобавок к депрессии.
Когда я добрался до конца прохода, Тони ДеBуче уже стоял у торцевой крышки, выставляя на витрину сельтерскую воду. Новичок помогал ему строить витрину, и под этим я подразумеваю, что он делал всю работу, пока Тони стоял там и говорил ему, что делать, хотя он и не был начальником. Тони был на добрых тридцать лет старше подростка и работал в магазине дольше, так что парень не спорил. Я мысленно отметил это. Это был не первый раз, когда ДеBуче перекладывал свои обязанности на ничего не подозревающего новичка. Была причина, по которой Тони ДеBуче коллеги называли Тони-придурком. Он был ленивым, долговязым подонком с таким же уродским поведением, как и его испачканные никотином зубы. На него уже дважды писали жалобу, и мы с Бахлем искали любую причину, чтобы надрать ему задницу.
Я заметил Кармен, стоящую у фонтана. Ее длинные темные волосы были распущены, в то время как она обычно носила их в хвосте, и на ней были те узкие джинсы, которые я велел ей выбросить. Они были очень узкие. Казалось, она изо всех сил старается выглядеть не только модно, но и старше. Я подумал, не собирается ли она встретиться с кем-нибудь из своих друзей в кинотеатре, может быть, даже с парнем, о котором Рейчел мне не рассказывала. Теперь в доме было полно всяких девичьих секретов, о которых я, как отец, должен был знать, и о которых Рейчел рассказала бы мне, если бы мы все еще могли вести светские беседы.
Я заметил, что на моей дочери лифчик был темнее, чем ее рубашка. Она просвечивала в ярком свете магазина. Я был не единственным, кто это заметил. Тони смотрел на мою Кармен, когда я подошел к нему сзади. Он толкнул молодого человека, накопления сельтерскую.
- Посмотри на этот лакомый маленький кусочек, - сказал он.
Моя кровь превратилась в лед, застыв в моих венах. Я остановился и засунул кулаки в карманы.
Молодой человек посмотрел на Кармен.
- Она немного молода, тебе не кажется?
Тони фыркнул.
- Эй, если на поле есть трава, играй в мяч. Посмотри на эти узкие джинсы. Ты думаешь, она все еще девственница?
Молодой человек неловко заерзал. Он был, наверно, на четыре года старше моей дочери, в то время как Тони был достаточно взрослым, чтобы быть ее отцом, но парень не видел в ребенке ничего сексуального. Он был лучше воспитан, чем придурок Тони.
- Может, она одна из тех христианок, а? - cказал Тони. - Знаешь, те, кто хочет остаться чистыми и не дают трахнуть себя, поэтому они используют Божью лазейку. Ты знаешь, что это такое? - oн не стал дожидаться, пока парень ответит. - Вот тогда-то они и разрешают трахнуть их в задницу, потому что в Библии об этом ничего не сказано. Божья лазейка – это какашка.
От его смеха моя кровь из замороженной превратилась в кипящую. Я понял, что рычу.
Они заметили меня. Парень кивнул, но продолжил работать. Тони, который не любил меня с самого начала, учитывая все его дисциплинарные меры, в которых я участвовал, ухмыльнулся мне, и я хотел сделать его кривую улыбку еще более кривой. Может быть, обеспечить ему постоянную хромоту для начала. Честно говоря, этот придурок не знал, что Кармен – моя дочь. Но в тот момент ярости это не имело большого значения. Криминальное прошлое Тони было связано с непристойным поведением и сексуальными домогательствами над его соседкой, согласно предварительной проверке его биографии. Поэтому его непристойные замечания о моей маленькой девочке были усилены потенциальной реальной опасностью.
Тони раздраженно вздохнул.
- Я работаю, работаю.
Он воспринял мой сердитый взгляд как неодобрение его безделья.
Я подошел ближе.
- Я затолкаю твою толстую кишку тебе в гребаную глотку.
Ухмылка Тони резко исчезла. Я никогда так не разговаривал на работе, и он, наверно, думал, что я не умею ругаться.
- Ты знаешь, что этой девочке пятнадцать лет? - прорычал я.
Тони поднял руки ладонями вперед.
- Эй, приятель, я просто…
- Не смей меня так называть. Я тебе не приятель и не хотел бы им быть, педофил ты этакий.
Лицо Тони покраснело, удивление перешло в ярость.
- Послушай, ты не имеешь права называть меня педофилом.
Я подошел ближе, указывая пальцем на его нос с расстояния в полдюйма.
- Ты уже попадался, когда решил вытащить свой член в поезде и помахать им перед некоторыми девушками из колледжа. Теперь ты хочешь трахнуть пятнадцатилетнюю девчонку в задницу?
- Эй, Заткнись, Майк!
Посетители смотрели в нашу сторону. Персонал в очереди на кассу оглянулся на нас, парни с сумками побелели от шока или хихикали над потенциальным шоу. Мальчик, который выкладывал сельтерскую воду, отошел в сторону, его руки теребили низ фартука, и он старался не смотреть на нас. Услышав мой голос, Кармен обернулась, заметив меня, когда я подошел вплотную к более крупному мужчине.
- Заткнись! – cказал я. - Никогда не смей говорить о моей дочери!
Тони вдруг стало нехорошо.
- Вот дерьмо, чувак. Я не знал, что она твоя дочь.
Хотя в его тоне слышалось извинение, он не сказал, что сожалеет. Даже если бы он это сделал, мне бы этого было недостаточно. Я разозлился сильнее, чем когда-либо, злость на весь мир, которая гноилась во мне, как болезнь, теперь лилась через край самоконтроля, который всегда сдерживал ее. Мой крик был всего лишь дымовым предупреждением о готовящемся извержении вулкана.
- Они все чьи-то дочери, ты, кусок дерьма! - крикнул я. - Я увольняю тебя, слышишь, придурок? Уволен!
При этой угрозе гнев Тони вернулся, момент раскаяния был подавлен окончательно.
- Эй, да пошел ты, мужик. Ты не можешь уволить меня только за то, что я болтаю. И ты не можешь говорить со мной так. Кроме того, если бы твоя дочь не одевалась, как…
Вот тогда я его и толкнул.
Тони споткнулся, его ноги запутались в тележке с двенадцатью пакетами. Он упал на витрину, отбросив ящики назад, и несколько банок выкатились и открылись, когда ударились о пол, выпустив тонкие струи газированной воды. По внутренней связи раздался панический голос, вызывающий менеджера магазина.
Я навис над придурком Тони.
- Вставай, мешок с мусором!
Но Тони уже встал. Его глаза были напряжены, кожа порозовела от жара, который шел изнутри.
- Ты ублюдок, - сказал он. - Я размажу тебя по полу.
Он замахнулся на меня, но я увидел, что это был неуклюжий удар. Я никогда не был хорошим бойцом, но мне и не нужно было им быть, чтобы уклониться от этой небрежной атаки. Я пригнулся и ударил его. Тони схватил меня за талию и начал крутить. Мои ноги с трудом держались на полу, и меня отбросило в сторону, как будто меня швырнули в бассейн, а не в стеллаж с журналами. Стеллаж опрокинулся, рассыпав по полу номера "People", "Time", "Newsweek" и "MAD", рассыпав их веером, как игральные карты. У меня заныло бедро.
Тони не был особенно силен, но он был ростом шесть футов два дюйма, и его длинные руки взяли надо мной верх. Когда я попытался встать на колени, он схватил меня за воротник рубашки и ударил в живот.
Я дрался в детстве, но никто никогда не бил меня во взрослой жизни. Это было гораздо больнее, чем я помнил. Воздух покинул мое тело. Мое зрение затуманилось. Меня чуть не стошнило, но я не мог дышать достаточно, чтобы сделать это. Капля мочи намочила мое нижнее белье. Если бы два клерка не объединились с менеджером по морепродуктам, чтобы разлучить нас, Тони, вероятно, выполнил бы свое обещание вытереть пол моей задницей.
Выражение шока на лице Бахля, когда он вышел из своего кабинета и обнаружил, что я был одним из тех, кто участвовал в драке, было первым намеком на настоящие человеческие эмоции, которые я когда-либо видел на лице этого человека, если не считать постоянного неодобрительного выражения лица, чтобы внушить достаточно страха своим сотрудникам, чтобы заставить их работать немного усерднее (его лицо часто напоминало мне Сэма Орла из "Маппетов"). Тони и я были отстранены от работы без оплаты, и меня отправили домой ждать известий от Бахля, после того как он и региональные директора обсудят, что со мной делать. Но как руководитель отдела кадров я уже знал.