Примечания
1
Цит. в пер. Д. А. Горбова и М. Н. Розанова.
2
Чернышевский Н. Г. Что делать? Из рассказов о новых людях. М., 1967.
3
Marcus Sh. Between Women: Friendship, Desire, and Marriage in Victorian England. Princeton, 2007. P. 79–80.
4
Auerbach N. Communities of Women: An Idea in Fiction Cambridge, 1978.
5
Tönnies F. Community and Civil Society. Cambridge, 2003. См.: Walicki А. A History of Russian Thought: From the Enlightenment to Marxism. Stanford, 1979, где дается определение терминам «сообщество» и «общество» в русском контексте, в соответствии с «проводившимся славянофилами противопоставлением России и Европы, „народа“ и „общества“, а также христианской и рационалистической цивилизаций» (Tönnies F. Community and Civil Society. Р. 108).
6
Wollstonecraft М. Vindication of the Rights of Women. London, 1985. Р. 173–191.
7
Юрий Лотман в своей работе «Русская литература и культура Просвещения» отмечает, что в процессе освоения русскими французской мысли «природное стало народным».
8
Обзор см. в: Маслин М. «Велико незнанье России…» // Русская идея / Под ред. М. А. Маслина. М., 1992. С. 3–17; Kelly А. Views from the Other Shore. New Haven, 1999. Р. 1–11.
9
Хотя Толстой упомянут у Хайдеггера в «Бытии и времени» лишь в сноске, исследователи выявили гораздо больше связей между двумя мыслителями. См.: Repin N. Being-Toward-Death in Tolstoy’s The Death of Ivan Il’ ich: Tolstoy and Heidegger // Canadian-American Slavic Studies. 2002. Vol. 36. № 1–2. Р. 101–132. Эммануэль Левинас много раз цитирует Достоевского, особенно в эссе «Бесполезное страдание». См. также: Vinokur V. The Trace of Judaism: Dostoevsky, Babel, Mandelstam, Levinas. Evanston, 2009; Murav Н. From Skandalon to Scandal: Ivan’s Rebellion Reconsidered // Slavic Review. 2004. Vol. 63. № 4. Р. 756–770.
10
Слушать нашумевшие публичные «Чтения о богочеловечестве» (1878) Владимира Соловьева, где он подробнейшим образом излагал эти идеи, приходило около тысячи человек; среди них были и Толстой, и Достоевский (Poole R. Vladimir Solov’ev’s Philosophical Anthropology: Autonomy, Dignity, Perfectibility // A History of Russian Philosophy, 1830–1930: Faith, Reason, and the Defense of Human Dignity / Ed. G. M. Hamburg, R. A. Poole. Cambridge, 2010. P. 131–149.
11
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1937. Т. 25. С. 182–411.
12
Арманд И. Статьи, речи, письма. М., 1975. С. 247.
13
Писатели, которых я рассматриваю в данной работе, обычно трактуют гендер как биологически детерминированную категорию, а не как текучую и гибкую перформативную роль, и для формирования женского сообщества обычно требуется выполнение его участницами норм, соответствующих их половой принадлежности. Однако, как мы увидим в главе 4, женское сообщество иногда может возникать там, где возможно и внегендерное сообщество.
14
Б. п. Внутреннее обозрение // Современник. 1861. Т. 87. Май. С. 53–88.
15
Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972. Т. 6. С. 88.
16
Еще о ссылках на колонку Елисеева см.: Белов С. В. Роман Достоевского «Преступление и наказание»: Комментарии. М., 2013. С. 114–116; и Наседкин Н. Достоевский. Энциклопедия. М., 2003. С. 593–594.
17
Б. п. Внутреннее обозрение. С. 53–88.
18
О взглядах, например, Писарева и Вернадской см.: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России: Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860–1930. М., 2004. C. 61–65.
19
Олег Хархордин убедительно переводит «сознательность» словом conscience («совесть»), хотя я употребляю здесь более привычное слово consciousness («сознание»). См.: Kharkhordin O. The Collective and the Individual in Russia: A Study of Practices. Berkeley, 1999. P. 56–61. Философы-славянофилы, вроде Константина Аксакова и Ивана Киреевского, призывали к «преодолению самости». Альберт Алешин пишет: «Только в современном обществе, где формирование самостоятельной, автономной личности становится реальностью, задача преодоления самости сделалась безотлагательной, и она является одной из необходимых целей в славянофильском проекте» (Alyoshin A. The Slavophile Lexicon of Personality // Studies in East European Thought. 2009. Vol. 61. № 2/3. P. 77–87). См. также занимательный очерк о понятии личности: Offord D. «Lichnost»: Notions of Individual Identity // Constructing Russian Culture in the Age of Revolution, 1881–1940 / Ed. C. Kelly and D. Shepherd. Oxford, 1998. P. 13–25.
20
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1936. Т. 27. С. 39–40.
21
Приводится в: Pippin R. Modernism as a Philosophical Problem: On the Dissatisfactions of European High Culture. 2nd ed. London, 1999. P. 85–86.
22
Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1975. Т. 14. С. 275.
23
Некоторые подразумеваемые смыслы этой идеи обсуждаются в: Scanlan J. Russian Panpsychism: Kozlov, Lopatin, Losskii // A History of Russian Philosophy: Faith, Reason, and The Defense of Human Dignity. P. 150–170.
24
Критики рубежа веков спорили о том, каким изображается этот разрыв в романах Достоевского — трагически непреодолимым или же поправимым. У Ильи Клигера показано, что критик начала ХХ века Лев Пумпянский видел в романах Достоевского кульминацию борьбы европейского романа с современностью; они — «последняя реализация» трагической формы, отражающая безысходный «кризис авторитетного смысла и формы» (Kliger I. Dostoevsky and the Novel-Tragedy: Genre and Modernity in Ivanov, Pumpyansky, and Bakhtin // PMLA. 2011. Vol. 126. № 1. P. 73–87, 80). Иными словами, в романах Достоевского изображается невозможность примирения самости с обществом. Клигер противопоставляет предложенное Пумпянским трагическое прочтение Достоевского славянофильским и мессианским толкованиям Вячеслава Иванова и литературоведа Михаила Бахтина: оба они находили в романах писателя основу для обретения общности. В глазах Иванова, Достоевский показывает возможность искупления и приобщения к «грядущему органическому веку» через свой коллективный — доступный всем — роман. Бахтин рассматривает Достоевского через диалогическое и потому «агонистическое единство» (P. 82), которое осуществляется в настоящем времени — в каждом высказывании. Прославление Ивановым «оргиастического единения» через «хоровое сознание и единство чувства» (P. 77) представляет интерес с точки зрения изображения женского сообщества, и о его взглядах еще пойдет речь в настоящей книге (особенно в главе 4).
25
Иванов Вяч. Религиозное дело Владимира Соловьева // Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1979. Т. 3. С. 298.
26
Это доказывают Катриона Келли и Вадим Волков в работе: Kelly C., Volkov V. Obshchestvenost’, Sobornost’: Collective Identities // Constructing Russian Culture in the Age of Revolution, 1881–1940 / Ed. C. Kelly and D. Shepherd. Oxford, 1998. 26–27.
27
Дерек Оффорд отмечает, что Чернышевского «больше интересует материальное благополучие коллектива, чем абстрактные, законные, конституционные права отдельного человека» (Offord D. «Lichnost»: Notions of Individual Identity. P. 13–25).
28
Приводится в работе Лины Штайнер по поводу Толстого: Steiner L. The Russian Aufklärer: Tolstoi in Search of Truth, Freedom, and Immortality // Slavic Review. 2011. Vol. 70. № 4. P. 773–794.
29
Штайнер отмечает, что у Толстого «суть религиозной веры составляет… не ожидание загробных наград или наказаний, а чувство взаимной связанности между членами сообщества» (Steiner L. The Russian Aufklärer: Tolstoi in Search of Truth, Freedom, and Immortality // Slavic Review. 2011. Vol. 70. № 4. P. 792). См. в целом: Steiner L. For Humanity’s Sake: The Bildungsroman in Russian Culture. Toronto, 2011.
30
В The Dictionary of Untranslatables: A Philosophical Lexicon / Ed. B. Cassin. Princeton, 2014 в качестве правильного перевода слова «соборность» (которое изначально относилось к собранию церковных советов) предлагаются варианты conciliarity или conciliation («примирение») (Ibid. P. 1001–1004).
31
Убедительное и интересное толкование этой сцены предлагает Алина Уайман, приходя к сходному заключению: Wyman A. The Gift of Active Empathy: Scheler, Bakhtin, and Dostoevsky. Evanston, 2016. P. 166–167.
32
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1940. Т. 12. С. 178.
33
См.: Schönle A. Sublime Vision and Self-Derision: The Aesthetics of Death in Tolstoy // Anniversary Essays on Tolstoy / Ed. D. Orwin. Cambridge, 2010. P. 33–51, 45–46. О влиянии русского православия на Толстого см.: Gustafson R. Leo Tolstoy: Resident and Stranger. Princeton, 1986. Esp. p. 88–109.
34
На мое понимание отношений между литературой и политикой оказало влияние введенное Жаком Рансьером понятие «распределения разумного», согласно которому все эстетическое в современном мире играет политическую роль реорганизации или дестабилизации общества. См.: Rancière J. The Politics of Aesthetics / Trans. G. Rockhill. New York, 2011. P. 22–28.
35
Недавно Владимир Кантор выдвинул предположение, что, несмотря на заявления Ленина о влиянии Чернышевского, в действительности политические притязания Чернышевского были гораздо более скромными. См. «Ленин contra Чернышевский» в: Кантор В. К. Изображая, понимать, или Sententia sensa: философия в литературном тексте. М.; СПб., 2017. С. 431–446.
36
Работа Жана-Люка Нанси «Непроизводимое сообщество» была опубликована впервые в форме эссе в 1983 году в диалоге с Морисом Бланшо, чья небольшая книга «Неописуемое сообщество» (1983) напрямую полемизирует с Нанси. Затем работа Нанси вышла уже в виде отдельной книги: Nancy J.‐L. La Communauté désoeuvrée. Paris, 1986. Цит. по: Нанси Ж.‐Л. Непроизводимое сообщество / Пер. с франц. Ж. Горбылевой и Е. Троицкого. М., 2009.
37
Нанси Ж.‐Л. Непроизводимое сообщество / Пер. с. франц. Ж. Горбылевой и Е. Троицкого. М., 2011. С. 37.
38
Некоторые исследователи подчеркивали, что многими идеями Чернышевский был обязан своему образованию, полученному в духовной семинарии. См.: Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма. М., 1996 и Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. Evanston, 2001.
39
Там же. С. 44.
40
Там же. С. 43–44.
41
Там же. С. 66.
42
Михаил Бахтин утверждал, что «братская любовь [Мышкина] к Рогожину достигает своего апогея как раз после убийства Настасьи Филипповны и заполняет собою „последние мгновения сознания“ Мышкина» (Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского. М., 1963. С. 103).
43
Сходным образом исследовательница Торил Мой определяет модернизм Генрика Ибсена как отрицание философского идеализма, характерного для литературной критики XIX века. См. ее предисловие в: Henrik Ibsen and the Birth of Modernism: Art, Theater, Philosophy. Oxford, 2008. P. 1–14.
44
Термин «новое религиозное сознание» был введен Дмитрием Мережковским. См.: Bird R. The New Religious Consciousness // A History of Russian Philosophy: Faith, Reason, and The Defense of Human Dignity. P. 266–284, 269.
45
Об изображении у Дашковой ее дружбы с Екатериной II см. деликатную трактовку Джеанн Гейт в ее предисловии к изданию перевода мемуаров Дашковой: Dashkova Е. The Memoirs of Princess Dashkova. Durham, 1995. P. 1–26, 8–13. О влиянии мемуаров Дашковой на А. С. Пушкина см.: Гиллельсон М. И. Пушкин и «Записки» Е. Р. Дашковой // Молодая гвардия. 1974. № 10. С. 132–144. Впрочем, тема женского переодевания в мужскую одежду — с целью войти в мужское военное сообщество — продолжала присутствовать и в литературном сознании XIX века. См.: Marsh-Flores А. Coming Out of His Closet: Female Friendships, Amazonki, and the Masquerade in the Prose of Nadezhda Durova // Slavic and East European Journal. 2003. Vol. 47. № 4. Р. 609–630.
46
См.: Costlow J. T. «Oh-là-là» and «No-no-no»: Odintsova as Woman Alone in Fathers and Children // A Plot of Her Own: The Female Protagonist in Russian Literature / Ed. S. S. Hoisington. Evanston, 1995. P. 21–32. Джо Эндрю отмечает, что до «Что делать?» Чернышевского в русской литературе отсутствуют положительные отношения между женщинами. См.: Andrew J. Women and Russian Literature, 1780–1863. Houndmills, 1988. P. 169. Проницательные замечания Эндрю о женских взаимоотношениях в «Что делать?» послужили отправной точкой для настоящего исследования.
47
Clowes E. W. Fiction’s Overcoat: Russian Literary Culture and the Question of Philosophy. Ithaca, 2004. P. 30–31. О важности дружбы между философом (мужчиной) и женщиной в западной традиции, особенно в представлениях Дж. С. Милля и Огюста Конта, см.: Luftig V. Friendship between the Sexes in English Writing, from Mill to Woolf. Stanford, 1993. P. 25–37.
48
См.: Randolph J. W. The House in the Garden: The Bakunin Family and the Romance of Russian Idealism. Ithaca, 2007. P. 146–151.
49
Важнейшую трактовку критического реализма Белинского можно найти у Лидии Гинзбург в книге «О психологической прозе». Рэндольф перефразирует критические замечания Белинского в адрес Бакунина, идеализировавшего и боготворившего своих сестер: «Поскольку женщины в целом обладают такой сильной, мощной натурой — „сутью“, — которая ограничивает их жизнь одной только созерцательностью, они обречены на столкновение с „реальностью“, то есть с сущностью собственного бытия» (Randolph J. W. The House in the Garden: The Bakunin Family and the Romance of Russian Idealism. Ithaca, 2007. P. 263). О разочаровании Белинского в Александре Бакунине см. также: Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л., 1977. С. 47 и далее.
50
Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 6 т. М., 1952. Т. 3. С. 20.
51
Часто воплощением этого процесса становился сюжет супружеской измены, который можно считать основополагающим элементом европейского реалистического романа. Познавательный сравнительный разбор сюжета супружеской измены в западном и русском романе см. в: Knapp L. Dostoevsky and the Novel of Adultery: The Adolescent // Dostoevsky Studies. 2013. Vol. 17. P. 37–71.
52
Пагубное воздействие брака на мужское приятельство стало темой рассказа Одоевского «Новый год» (1837). См. проницательное толкование этого рассказа у Джо Эндрю в: Andrew J. Narrative and Desire in Russian Literature, 1822–49: The Feminine and the Masculine. New York, 1993. P. 51–55. Кроме того, Одоевский развивает тему борьбы и соперничества между сестрами в рассказе «Княжна Зизи», где две сестры — полные противоположности друг другу, как пушкинские Татьяна и Ольга, — соревнуются за внимание и любовь одного мужчины.
53
Одоевский В. Ф. Повести и рассказы. М., 1959. С. 143.
54
Эту главу Одоевский назвал «Круглый стол». Как отмечает Эндрю, здесь улавливается намек на благородных рыцарей Круглого стола при дворе короля Артура: это и пародия, и намек на порчу нравов (Andrew J. Narrative and Desire in Russian Literature, 1822–49. P. 56).
55
Эндрю обращает особое внимание на рассказы «Идеал» (1837) и «Медальон» (1839) (Andrew J. Narrative and Desire in Russian Literature, 1822–49. P. 105).
56
Джозеф Франк усматривает в этом фрагменте попытку Достоевского «оживить» форму «романтической автобиографии художника, столь полюбившуюся романистам в 1830‐х годах», примером которой являлась история «венецианской певицы Консуэло в одноименном романе Жорж Санд» (Frank J. Dostoevsky: The Seeds of Revolt. 1821−1849. Princeton, 1976. Р. 350).
57
Хотя, как отмечает Джозеф Франк (Frank J. Dostoevsky: The Seeds of Revolt. 1821−1849. Р. 359–360), в обращении Кати с бескорыстной Неточкой и проглядываются элементы садизма — как зародыш характера будущих отношений между персонажами более поздних романов Достоевского, — этот конфликт разрешается на довольно ранней стадии сюжета, даже если рассматривать сохранившийся фрагмент в целом.
58
Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972. Т. 2. С. 225.
59
Там же. С. 223.
60
Frank J. Dostoevsky: The Seeds of Revolt. 1821−1849. Princeton, 1976. P. 350.
61
Шэрон Маркус показывает, что описание физических выражений женской дружбы «в эпоху, когда никто не усматривал соперничества между влечениями, которые мы сейчас называем гетеросексуальным и гомосексуальным», было викторианской условностью, проистекавшей из привычки к разнообразию несексуальных мотивов и функций (Marcus Sh. Between Women: Friendship, Desire, and Marriage in Victorian England. Prinston, 2007. P. 57–59). Можно сказать, что Достоевский, помимо того что перенимает эту викторианскую условность, еще и испытывает пределы возможного. Например, разрушительная и манипулятивная страсть, вспыхнувшая между Настасьей Филипповной и Аглаей в «Идиоте», хотя в ней можно усмотреть попытку Достоевского заново проиграть сценарий Неточкиных дружб, напротив, указывает на связь женской дружбы с сексуальным влечением, хотя и я соглашаюсь с мнением Маркус, отмечавшей, что читатели, привыкшие к условностям тогдашней эпохи, не увидели бы в их отношениях ничего гомосексуального и даже не придали бы никакого значения понятию «женская дружба».
62
Такой целью задается, например, Эйлин Келли в работе Views from the Other Shore, где поборниками «другой» русской идеи (то есть автономии и индивидуальной ответственности) выступают Александр Герцен, Антон Чехов и Михаил Бахтин. Исторические и философские основания русского неоидеализма на заре ХХ века подробно изложены в сборнике очерков Problems of Idealism / Trans. and ed. R. Poole. New Haven, 2003: в предисловии, написанном Кэрил Эмерсон (Emerson С. Ibid. P. vii−xviii), и в написанном Пулом введении (Editor’s Introduction: Philosophy and Politics in the Russian Liberation Movement. Ibid. P. 1–78). Убедительную переоценку истории русской философии можно найти в: Hamburg G. M., Poole R. Introduction: The Humanist Tradition in Russian Philosophy // A History of Russian Philosophy, 1830–1930: Faith, Reason, and the Defense of Human Dignity / Ed. G. M. Hamburg and Randall Poole. Cambridge, 2010. P. 1–23.
63
Мне бы хотелось поблагодарить организаторов — Хелен Стер-Роммерейм, Мари Джаррис и Кьяру Бенеттоло — и участников семинара «Это ли не начало перемен? Чернышевский, его время и его наследие» в Принстонском университете, проходившего 12–13 апреля 2019 года, за возможность обсудить содержание этой главы и получить бесценную обратную связь. Идею слияния материализма и идеализма в философии Чернышевского я почерпнула в работах: Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма. М., 1996; Clowes E. W. Fiction’s Overcoat: Russian Literary Culture and the Question of Philosophy. Ithaca, 2004. P. 77–83; и Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. P. 96–101.
64
Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1950. Т. 7. С. 285. О том, как Чернышевский приспособил и подогнал Фейербаха к русской мысли, см.: Кантор В. К. «Срубленное древо жизни»: Судьба Николая Чернышевского. М., 2016. С. 173.
65
Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 7. С. 283–284.
66
Там же. С. 295.
67
Кантор В. К. Голгофник versus Варавва: К полемике Чернышевского и Герцена о России и Европе // Кантор В. К. Русская классика, или Бытие России. Москва, 2014. С. 221–264. «Чернышевский против революционаризма Герцена» — так называет Кантор один из разделов своей работы (Там же. С. 235).
68
Кантор В. К. Голгофник versus Варавва: К полемике Чернышевского и Герцена о России и Европе. С. 240–242.
69
Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. Evanston, 2001. P. 102–103. Хотя я соглашаюсь с утверждением Дрозда, что подход Чернышевского к утилитаризму в романе — скорее «описание, а не предписание», мне все же кажется, что представления, лежащие в основе его описания мотивов и судеб персонажей, указывают на большую симпатию к Бентаму и Миллю.
70
Подробное изложение ученых споров вокруг того любопытного факта, что правительство вообще разрешило публикацию этого текста, см. в: Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. P. 5–9.
71
Паперно И. Семиотика поведения.
72
О том, чем Чернышевский обязан здесь Жорж Санд, см.: Klenin E. On the Ideological Sources of Chto delat’: Sand, Druzhinin, Leroux // Zeitschrift fur Slavische Philologie. 1991. Vol. 51. № 2. P. 367–405; и Paperno I. Chernyshevsky and the Age of Realism: A Study in the Semiotics of Behavior. P. 136 et pass.
73
Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 7. С. 285.
74
Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1973. Т. 5. С. 112.
75
Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 7. С. 295.
76
Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 5. С. 113; Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 7. С. 290.
77
Это ревизионистское толкование сформулировано в: Frank J. Dostoevsky: The Stir of Liberation, 1860–1865. Princeton, 1986. P. 310–347; и Jackson R. L. The Art of Dostoevsky. Princeton, 1981. P. 159–171. См. также объяснение у Клоуз ответа Достоевского Чернышевскому с философской точки зрения: Clowes E. W. Fiction’s Overcoat: Russian Literary Culture and the Question of Philosophy. P. 83–99; и Паперно о реакции Достоевского на атеизм Чернышевского в: Паперно И. Семиотика поведения. С. 201–203.
78
Чернышевский Н. Г. Что делать? // Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1939. Т. 11. С. 144. Другие исследователи отмечали, как на действия персонажей в романе влияет их гендерная принадлежность: Паперно И. Семиотика поведения. С. 174–180; Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. P. 81–82, 91, 160.
79
См.: Паперно И. Семиотика поведения. С. 60–68.
80
Джозеф Франк предполагает, что «„женский вопрос“ лишь служит удобным предлогом для изображения идей и взглядов „новых людей“»: см.: Frank J. Nikolay Chernyshevsky: A Russian Utopia // Through the Russian Prism. Princeton, 1990. P. 187–200.
81
Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. P. 10.
82
Исторический обзор этих перемен см. в: Lincoln W. B. The Great Reforms: Autocracy, Bureaucracy, and the Politics of Change in Imperial Russia. Dekalb, 1990. P. 121–134.
83
Подоплека этой гендерно обусловленной разновидности «классового инстинкта» метко отражена в появившемся позднее термине «суррогатный пролетариат», о чем рассказывается в: Massell G. J. The Surrogate Proletariat: Moslem Women and Revolutionary Strategies in Soviet Central Asia, 1919–1929. Princeton, 1974.
84
Карьера Писарева началась с его статей для этого либерального журнала, который просуществовал с 1859 года только до середины 1862-го. См.: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России: Феминизм, нигилизм и большевизм. 1860–1930. М., 2004. С. 66–67; Heldt B. M. «Rassvet» (1859–62) and the Woman Question // Slavic Review. 1977. Vol. 36. № 1. P. 76–85.
85
Писарев Д. И. «Образование женщин среднего и высшего состояний» Г. Аппельрота // Рассвет. 1859. № 1. С. 26–32; приводится в: Писарев Д. И. Полн. собр. соч. и писем: В 12 т. М., 2001. Т. 1. С. 34–39.
86
Отечественные записки. 1857. Том 112.
87
Надежда Д. [Дестунис] Чему мы, женщины, учились? // Русская беседа. 1859. Март. С. 49.
88
Heldt B. M. «Rassvet» (1859–62) and the Woman Question. P. 79–81. По-видимому, работа гувернантки в этот период обрела более четкие черты особой профессии — возможно, из‐за того, что получить ее стремилось все большее количество женщин, и, быть может, еще из‐за символического значения этого занятия как сферы, где женщины могут добиться хотя бы некоторой степени независимости. В «Современнике» № 90 (1861) приводилось описание нового ремесла — «гувернантка», и говорилось о подготовке женщин к этой работе.
89
Михайлов М. Л. Женщины в университете // Женщины, их воспитание и значение в семье и обществе; Женщины в университете; Джон Стюарт Милль об эмансипации женщин; Уважение к женщинам. СПб., 1903. С. 65.
90
См.: Вернадская М. Н. Женский труд // Собр. соч. СПб., 1862. С. 94–115. Биографию Вернадской см. в: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. С. 63–66.
91
В действительности корреспондент цитирует «Два письма к русским женщинам» А. Х — вой, на что и указывает сам. — Примеч. ред.
92
Современная хроника // Отечественные записки. 1857. Т. 112. С. 56.
93
Михайлов М. Л. Женщины в университете. С. 79. Биографию Михайлова см. в: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. С. 71–79.
94
Михайлов М. Л. Женщины в университете. С. 83.
95
Там же. С. 80.
96
Там же. С. 83.
97
Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. С. 89 и далее. См. также: Zelnik R. The Sunday School Movement in Russia, 1859–1862 // Journal of Modern History. 1965. Vol. 37. № 2. P. 151–170.
98
Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. С. 91 и далее.
99
Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 года // Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1956. Т. 10. С. 16–17.
100
Чернышевский разъяснил свои взгляды на идеи Гегеля и их влияние на Белинского в шестом и седьмом из своих «Очерков гоголевского периода русской литературы». О Чернышевском, Гегеле и идеализме см. также: Паперно И. Семиотика поведения. С. 65–68; Berlin I. Russian Populism // Russian Thinkers. New York, 1978. P. 226; Terras V. Belinskij and Russian Literary Criticism: The Heritage of Organic Aesthetics. Madison, 1974. P. 234–245. См. также: Klioutchkine K. Between Ideology and Desire // Slavic Review. 2000. Vol. 68. № 2. P. 335–354.
101
«Эстетические отношения искусства к действительности»; завершена в 1853‐м, опубликована в 1855 году (Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1949. Т. 2. С. 5–92).
102
Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М., 1949. Т. 2. С. 90. Курсив мой. — Э. И. М.
103
Там же. С. 116.
104
О «Что делать?» как об «образцовом учебнике приемов утопического жанра, особенно его приемов поучительного разбивания привычных рамок», см.: Morson G. S. The Boundaries of Genre: Dostoevsky’s «Diary of a Writer» and the Traditions of Literary Utopia. Austin, 1981. P. 99–104. Здесь меня интересуют некоторые способы развития романной формы по мере продвижения действия.
105
Интересные замечания по поводу «воздействия реальности» на роман Чернышевского см. в: Werner S. The Reality Effect and the Real Effects of Chernyshevsky’s What Is to Be Done // Novel. 2014. Vol. 47. № 3. P. 422–442.
106
Эта песня, «гимн Революции», обрела большую популярность в июле 1790 года и была известна в различных вариантах. См.: Mason L. Singing the French Revolution: Popular Culture and Politics, 1787–1799. Ithaca, 1996. P. 42–44.
107
«Это произойдет очень скоро, / Это произойдет, / Мы это увидим» (фр.).
108
Чернышевский Н. Г. Что делать? С. 10–11.
109
В целом Паперно подробно прослеживает, как в «Что делать?» отразились сложности и проблемы, сопутствовавшие личным связям самого Чернышевского — особенно его тревоги из‐за взаимоотношений с женой (Паперно И. Семиотика поведения).
110
Чернышевский Н. Г. Что делать? С. 198.
111
Там же. С. 43.
112
Там же. С. 11.
113
Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 года. С. 16.
114
См.: Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Исследования. Статьи. СПб., 2009. С. 461–463. Он утверждал, что публицистическая проза, язык которой, «насыщенный терминами естественных, философских и общественных наук», была главным источником обновления литературного языка 1860‐х. Эйхенбаум говорит, в частности, о том, что Толстой в своей сатирической пьесе «Зараженное семейство» желчно утрировал и окарикатуривал этот новый язык, а в «Войне и мире» вовсе «отодвигал его для себя в сторону». Толстой, порвавший с редакцией «Современника» из‐за эстетических взглядов Чернышевского, совершил контрреволюцию по отношению к языку Чернышевского, использованному в «Что делать?» и в радикальных журналах: он высмеял его тенденциозность и яростно отверг его антиэстетизм.
115
См. «Внутреннее обозрение». Об интересе к роли женщин в истории свидетельствует и внимание читателей, которое получила книга Петра Кудрявцева «Римские женщины. Исторические рассказы по Тациту» (Современник. 1856. Т. 59).
116
Вернадская М. Н. Пикник // Собр. соч. С. 27. Вернадская пишет: «Каким же образом небогатые люди могли устроить такой роскошный праздник? какой волшебник помог им в этом? — Этот волшебник — соединение!»
117
См., например, Н. Г. Чернышевский, «Стихотворения графини Ростопчиной. Том первый. СПб. 1856» (Современник. 1865. Т. 56. С. 1–18) и Чернышевский, «В изъявление признательности. Письмо к г. З — ну» (Современник. 1861. Т. 89. С. 389–394).
118
См. оригинальный рассказ Паперно о том, что «психический механизм», приводимый в действие рассказчиком и главными героями, вытекает из диалектического взгляда автора на историю и точно воспроизводится в сюжете романа (Паперно И. Семиотика поведения. С. 173).
119
Этот термин предлагает и разъясняет Эйхенбаум в своей статье «Как сделана „Шинель“ Гоголя» (1918).
120
Чернышевский Н. Г. Что делать? С. 123.
121
Там же. С. 13.
122
Там же. С. 14.
123
Там же. С. 19.
124
Дрозд нашел своеобразную предшественницу этой матери, причем даже ее тезку, в повести Достоевского «Дядюшкин сон». См.: Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. Evanston, 2001.
125
Там же. С. 110.
126
Там же. С. 23.
127
Там же.
128
Там же. С. 26–27.
129
Там же. С. 78.
130
Там же. С. 28–29.
131
Там же. С. 273.
132
Чернышевский по-новому прорабатывает и темы, и элементы сюжета, присутствующие в романе Руссо, как делал это и Пушкин в «Евгении Онегине». Отметим, например, любовный треугольник, болезнь персонажа как момент кризиса, сводящий обреченных влюбленных, дальнее путешествие, в которое отправляется отвергнутый влюбленный, и эпистолярную форму. На мое толкование «Юлии» отчасти повлияли работы: Todd J. Women’s Friendship in Literature. New York, 1980; Disch L. Claire Loves Julie: Reading the Story of Women’s Friendship in La Nouvelle Héloïse // Hypatia. 1994. Vol. 9. № 3. P. 19–45. Можно обнаружить и черты сходства между этими двумя романами — и «Онегиным», но, хотя Татьяна и читает «Юлию» Руссо, у нее не появляется возможности прожить ее судьбу — в отличие от Веры. Выполненное Жюли Баклер сравнительное толкование фигуры примадонны, какой она вошла в русскую литературу, наводит на новые предположения относительно того, как Чернышевский мог перерабатывать европейские интертексты, и уверенно указывает на подрывную роль и пылкой Жюли, и богини-певицы из сна. См.: Buckler J. Novelistic Figuration, Narrative Metaphor: Western and Russian Models of the Prima Donna // Comparative Literature. 1998. Vol. 50. № 2. P. 155–175.
133
Воспользовавшись терминами современного французского философа Жака Рансьера, можно было бы сказать, что роман Чернышевского разделяет эстетический принцип «распределения разумного»: в данном случае под «разумным» имеется в виду прогрессивное, целесообразное, поддающееся расчету стремление к чужому благу.
134
А. С. Пушкин, «Евгений Онегин», Глава 5, XXV. См. описание девушек на званом вечере в Главе 5, XXV–XLV и Главе 6, II.
135
Чернышевский Н. Г. Что делать? С. 53.
136
Там же. С. 56.
137
Там же. С. 78.
138
Нанси Ж.‐Л. Непроизводимое сообщество. С. 26.
139
Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. P. 168–170.
140
Собственно, «нехороший» поклонник Катерины тоже присутствовал на том роковом ужине, где Сторешников собирался скомпрометировать Веру Павловну в первой части романа.
141
Чернышевский Н. Г. Что делать? С. 361.
142
Drozd A. Chernyshevskii’s «What Is to Be Done?»: A Reevaluation. P. 175–179.
143
Жуковская Е. И. Записки. Воспоминания. М., 2001. С. 223.
144
Водовозова Е. Н. На заре жизни и другие воспоминания: В 2 т. 3‐е изд. М., 1964. Т. 2. С. 196.
145
Там же. С. 222–223.
146
Там же. С. 196–220.
147
Здесь любопытно, что если в самом деле женщины в первом случае отказались советоваться с мужчинами, значит, они зашли еще дальше, чем героиня романа Чернышевского: ведь сама Вера Павловна обращается за советом к Кирсанову, когда задумывает устроить мастерскую.
148
Там же. С. 220.
149
Жуковская Е. И. Записки. Воспоминания. С. 215.
150
Паперно И. Семиотика поведения. Как хорошо известно, «Записки из подполья» Достоевского были написаны под непосредственным впечатлением от романа Чернышевского; см.: Frank J. Nikolay Chernyshevsky: A Russian Utopia // Frank J. Through the Russian Prism. Princeton, 1990. P. 187–200 и Morson G. S. The Boundaries of Genre: Dostoevsky’s «Diary of a Writer» and the Traditions of Literary Utopia. Austin, 1981. P. 110, 122–124. О сатирической пьесе Толстого о «новых людях» пойдет речь в следующей главе. В повести Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», которую он писал в 1864 году, запираясь по ночам в комнате студенческого карцера Киевского университета, — возможно, подражая одновременно и Чернышевскому, и Достоевскому, вернувшемуся из Сибири в 1860 году и опубликовавшему «Записки из мертвого дома» в 1862 году, — показано, с какой жестокостью женщина, живущая в глуши, устраняет все препятствия, стоящие на ее пути к удовлетворению желаний. По сути, каждый из этих писателей возражал против философских утверждений Чернышевского исходя из психологических соображений: сами они держались того мнения, что стремлению к общему благу будет сильно мешать обычная человеческая слабость.
151
Толстой дебютировал в печати с повестью «Детство», которая действительно была опубликована впервые в журнале «Современник» (1852, № 9). Однако Чернышевский присоединился к редакции в 1853 году. В 1852 году главным редактором журнала был И. И. Панаев. — Примеч. ред.
152
О разногласиях между ними и о попытках удержать Толстого в «Современнике» см. Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1949. Т. 60. С. 18. О разрыве Толстого с «Современником» см. там же. С. 77. Последнее произведение, которое Толстой опубликовал в этом журнале, — «Юность»; Чернышевский счел повесть особенно реакционной и сообщил об этом Тургеневу (Там же. С. 29). Об интеллектуальных связях между двумя писателями см.: Steiner L. For Humanity’s Sake: The Bildungsroman in Russian Culture. Toronto, 2011. P. 91–96; Orwin D. Tolstoy’s Art and Thought, 1847–1880. Princeton, 1993. P. 16–23.
153
О склонности каждого из них к самокопанию и об их несхожих родословных см.: Tolstoy’s Diaries: The Inaccessible Self // Self and Society in Russian History / Ed. L. Engelstein and S. Sandler. Ithaca, 2000. P. 242–265; 3) «Who, What Am I?»: Tolstoy Struggles to Narrate the Self. Ithaca, 2014 (Паперно И. «Кто, что я?»: Толстой в своих дневниках, письмах, воспоминаниях, трактатах. М., 2018).
154
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1936. Т. 7. С. 185.
155
Там же. С. 218.
156
Orwin D. Tolstoy’s Art and Thought, 1847–1880. P. 20.
157
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 7. С. 287.
158
Там же. С. 276.
159
Связь между отношением к поместью Любочки и героя «Детства» подчеркивается сходством имен их наставников. Бывшего учителя Любочки звали Карл Карлыч — возможно, он приходился «сыном» Карлу Иванычу из «Детства».
160
Б. М. Эйхенбаум утверждает, что «Зараженное семейство» послужило для Толстого важнейшим этапом, позволившим ему приступить к «Войне и миру»: «„Зараженное семейство“ было преодолением современного языка — языка журнальной, интеллигентской прозы. Использованный в комическом плане, язык этот тем самым был отодвинут Толстым для себя в сторону. Отход от 1856 года к 1812 развязывал ему руки: персонажи 1812 года могли говорить домашним „яснополянским“ языком» (Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Исследования. Статьи. СПб., 2009. С. 463).
161
По мнению Эйхенбаума, главным, что вплоть до «Войны и мира» удерживало Толстого от большой романной формы, был поиск верного голоса рассказчика. «Толстому нужен такой персонаж, душевной жизнью которого он мотивирует изображаемое», — утверждал он, говоря прежде всего о главных героях «Детства» и «Казаков». «Ему нужен такой медиум, восприятием которого определяется тон описания и выбор подробностей. Но, пока медиум этот воплощается в одном лице, Толстому не удается развернуть большой вещи» (Эйхенбаум Б. М. Молодой Толстой // Эйхенбаум Б. М. О литературе: Работы разных лет. М., 1987. С. 91).
162
Morson G. S. Hidden in Plain View: Narrative and Creative Potentials in «War and Peace». Stanford, 1987. P. 36.
163
Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Исследования. Статьи. С. 479.
164
Гэри Сол Морсон перечисляет среди «особенностей формы „Войны и мира“», которые отмечали современники Толстого и критики, сравнивавшие его роман с другими важными реалистическими произведениями, следующие черты: «вкрапление нехудожественных отступлений», в которых Толстой философствует на исторические и политические темы; «абсолютный язык и абсолютную точку зрения» Толстого (его категоричную уверенность в полном знании всех частичек создаваемого им мира и всех до единой мыслей и побуждений своих персонажей); «макароническое» смешение языков в тексте; и, наконец, громоздкий и извилистый сюжет, похоже, не имеющий конца и тем более внятной структуры в середине (Morson G. S. Hidden in Plain View: Narrative and Creative Potentials in «War and Peace». Stanford, 1987. P. 37–65).
165
См. у Лины Штайнер о понимании Толстым «разумного сознания» в: Steiner L. The Russian Aufklärer: Tolstoi in Search of Truth, Freedom, and Immortality. P. 789, 793. Существует обширная литература о понятии братства, общности и органического целого у Толстого; среди этих материалов есть работы, представляющие особый интерес в рамках тематики настоящей главы: Berman A. Siblings in Tolstoy and Dostoevsky: The Path to Universal Brotherhood. Evanston, 2015; Gustafson R. Leo Tolstoy: Resident and Stranger. Princeton, 1986; Kliger I., Zakariya N. 1) Poetics of Brotherhood: Organic and Mechanistic Narrative in Late Tolstoi // Slavic Review. 2011. Vol. 70. № 4. P. 754–772; 2) Organic and Mechanistic Time and the Limits of Narrative // Configurations. 2007. Vol. 15. № 3. P. 331–353; Medzhibovskaya I. Tolstoy and the Religious Culture of His Time. Lanham, 2008; Princeton, 1993; Steiner L. For Humanity’s Sake; и статьи, вошедшие в сборник под редакцией Эндрю Донскова и Джона Вудсворта: Lev Tolstoy and the Concept of Brotherhood / Eds. A. Donskov and J. Woodsworth. New York, 1996.
166
Нанси Ж.‐Л. Непроизводимое сообщество. С. 36.
167
Woloch A. The One vs. the Many: Minor Characters and the Space of the Protagonist in the Novel. Princeton, 2003. P. 19.
168
См. феминистское и интертекстуальное толкование у Светланы Гренье изображения бедной воспитанницы у Толстого: Grenier S. Representing the Marginal Woman in Nineteenth-Century Russian Literature: Personalism, Feminism, and Polyphony. Westport, 2001.
169
Руссо Ж.‐Ж. Исповедь // Руссо Ж.‐Ж. Избр. соч.: В 3 т. М., 1961. Т. 3. С. 375.
170
Здесь я опиралась на работы исследователей, изучавших отношение Толстого к философии Руссо. См.: Orwin D. Tolstoy’s Art and Thought, 1847–1880, особенно: p. 36–49, 138–140, где она показывает, что Толстой примирял единство с дуализмом: «Подобно тому, как любовь к себе становится выражением основополагающей потребности души в единстве, так и любовь к другим, а затем и совесть проистекают из сочетания ее естественной тяги к расширению и естественного разума» (P. 48). Анна Берман пишет о влиянии «Юлии» на представления Толстого о неплотской любви: Berman A. Siblings in Tolstoy and Dostoevsky. P. 22–23. См. также: Markovitch M. Jean-Jacques Rousseau et Tolstoi. Paris, 1928; Knapp L. Language and Death in Tolstoy’s Childhood and Boyhood: Rousseau and the Holy Fool // Tolstoy Studies Journal. 1998. Vol. 10. № 1. P. 50–62.
171
Здесь я отклоняюсь от привычного использования термина «остранение» применительно к Толстому: обычно подчеркивается средство, которым он «остраняет» литературную условность и язык. Меня же интересует другое: как Толстой «остраняет» те социальные условности, что стоят за словами и поступками его персонажей. Классическое определение остранения см. в: Шкловский B. Искусство как прием // Шкловский В. О теории прозы. М., 1929. С. 14. См. также: Levin H. The Gates of Horn: A Study of Five French Realists. New York, 1966. Esp. p. 52; Эйхенбаум Б. М. Молодой Толстой. С. 99–100.
172
Berlin I. The Hedgehog and the Fox // Russian Thinkers / Ed. H. Hardy and A. Kelly. New York, 1978. P. 71.
173
О «символическом реализме» см.: Gustafson R. Leo Tolstoy. P. 204. Эми Манделькер утверждает, что реализм Толстого пронизан «иконической эстетикой», в рамках которой любое повседневное явление может стать окном в неведомое (Mandelker A. Framing «Anna Karenina»: Tolstoy, the Woman Question, and the Victorian Novel. Columbus, 1993. P. 76–77).
174
Изучая изображения женщин у Толстого, я опиралась на богатое наследие имеющихся научных работ, особенно в западной традиции. Среди работ, особенно повлиявших на мои толкования: Grenier S. Representing the Marginal Woman in Nineteenth-Century Russian Literature; Heldt B. Terrible Perfection: Women and Russian Literature. Bloomington, 1987; Mandelker A. Framing «Anna Karenina» и Olson L. Russianness, Femininity, and Romantic Aesthetics in Tolstoy’s War and Peace // Russian Review. 1997. Vol. 56. P. 515–531.
175
Ibid. P. 71. Морсон утверждает, что «величайший этический вывод, по мнению Каратаева, состоит в том, что необходимо соблюдать ритуалы прозаической, повседневной семейной жизни» (Morson G. S. Hidden in Plain View. P. 128).
176
См.: Gustafson R. The Three Stages of Man // Canadian-American Slavic Studies. 1978. Vol. 12. № 4. P. 481–518. Сжатый конспект этой идеи см. в: Steiner L. For Humanity’s Sake. P. 103–104; там же говорится и о важности этой идеи для раннего Толстого.
177
Напротив, Руссо в своем втором предисловии к «Юлии», надев личину издателя, отмечает, что стиль Юлии во многом сливается с манерами других персонажей: «Я замечал, что в очень интимных кружках у людей вырабатывается сходство и в речах и в характерах, что не только во всем становятся они единомышленниками, но и чувствуют и говорят одинаково. Если Юлия действительно была такова, какою выступает в письмах, то она, право, настоящая волшебница, и все ее близкие должны были на нее походить — вокруг Юлии все должно носить ее отпечаток; у всех ее друзей, конечно, был одинаковый тон» (Руссо Ж.‐Ж. Юлия, или Новая Элоиза / Пер. с франц. Н. Немчиновой и А. Худадовой. М, 1968. С. 736–737). Резко противоположные черты, которыми Толстой наделяет разных девушек, дружащих парами, позволяют здесь сделать вывод об отрицании им тезиса Руссо.
178
Толстой Л. Н. Война и мир. Том 1 // Собр. соч.: В 22 т. М., 1979. Т. 4. C. 121.
179
Там же. С. 118.
180
Там же. С. 121.
181
Толстой Л. Н. Война и мир. Том 2 // Собр. соч.: В 22 т. М., 1980. Т. 5. С. 12.
182
Толстой Л. Н. Война и мир. Том 1. С. 86.
183
У Гренье показано, что эта кошачья метафора служит для объективации Сони на протяжении всего романа (Grenier S. Representing the Marginal Woman in Nineteenth-Century Russian Literature. P. 97).
184
Толстой Л. Н. Война и мир. Том 2. С. 12.
185
Толстой Л. Н. Война и мир. Том 1. С. 74.
186
О роли Толстого в создании мифа о дворянском детстве см.: Wachtel A. The Battle for Childhood: Creation of a Russian Myth. Stanford, 1990. P. 7–57. Кнапп показывает, что на представлении Толстого об особом языке детства сказалось влияние Руссо (Knapp L. Language and Death in Tolstoy’s Childhood and Boyhood: Rousseau and the Holy Fool. P. 50–51).
187
Энн Кэсуэлл Клейн описывает это воздействие так: «Благодаря сопереживанию люди обретают способность мысленно преодолевать пропасть, отделяющую сознание одного человека от сознания другого» (Klein A. C. Divining Our Neighbors’ Lives: Narrative Constructions of Sympathy in Late Fiction by George Eliot, Leo Tolstoy, Henry James, and Vladimir Nabokov. Ph. D. diss. Princeton University, 2004. P. 7).
188
Там же. С. 73.
189
Толстой Л. Н. Война и мир. Том 2. С. 12.
190
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1936. Т. 10. C. 193. Курсив в оригинале. О различных значениях слова «мир» в романе («весь мир», «мир» [как противоположность войны], «крестьянская община»), см.: Gustafson R. Leo Tolstoy. P. 40.
191
Толстой Л. Н. Война и мир. Том 2. С. 300–301.
192
Гренье указывает на эту сцену как на свидетельство желания самого рассказчика подловить ее на неискренности (Grenier S. Representing the Marginal Woman in Nineteenth-Century Russian Literature. P. 93).
193
Там же. С. 287.
194
Толстой Л. Н. Война и мир. Эпилог // Собр. соч.: В 22 т. М., 1981. Т. 7. С. 271.
195
Здесь, как и раньше, я опираюсь на проделанный Гренье превосходный анализ объективации Сони у Толстого (Grenier S. Representing the Marginal Woman in Nineteenth-Century Russian Literature. P. 93–99). Хотя я и нахожу убедительным ее довод о том, что неоднозначное обхождение Толстого с Соней объясняется тем, что он испытывал «неловкость по отношению к социально неблагополучным людям» (P. 98), я бы еще отметила, что ее дружба с Наташей является причиной ее возвышения в начале романа. Можно сравнить ее с Наташиной сестрой Верой: та предстает фальшивкой с самого начала, потому что Толстой замечает, что мать «мудрила» с ней (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1937. Т. 9. С. 52), и ее холодность и рассудительность в начале романа резко контрастируют с живостью Наташи и Сони.
196
Чрезвычайно интересное исследование исключающего, по своему существу, характера любовной политики в христианской мысли см. в: Nirenberg D. The Politics of Love and Its Enemies // Critical Inquiry. 2007. Vol. 33. P. 573–605. Энн Грушка (Anne Hruska) четко обозначила контексты толстовской политики включения и исключения из круга русской аристократии, изображенной как «незамутненно любящее сообщество» (P. 97) в Infected Families: Belonging and Exclusion in the Works of Leo Tolstoy. Ph. D. diss. University of California at Berkeley, 2001. А в работе Hruska A. Loneliness and Social Class in Tolstoy’s Trilogy Childhood, Boyhood, Youth // Slavic and East European Journal. 2000. Vol. 44. № 1. P. 64–78 Грушка показывает, что Толстой так рьяно защищал границы собственного класса потому, что сам чувствовал себя в обществе неловко.
197
Olson L. Russianness, Femininity, and Romantic Aesthetics in Tolstoy’s War and Peace // Russian Review. 1997. Vol. 56. P. 518. Олсон показывает, что в первом «Эпилоге» развернута созданная под влиянием Руссо «буржуазная утопия», где «во всех желаниях посредничает мать» (Ibid. P. 528). Об этом явлении в европейской романтической традиции см. также: Luftig V. Friendship between the Sexes in English Writing, from Mill to Woolf. P. 25–37.
198
Orwin D. Tolstoy’s Art and Thought, 1847–1880. P. 171–177.
199
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 2. С. 123.
200
Там же.
201
Говоря об интересе Толстого к Гердеру, проявившемся здесь и во сне о глобусе, я опиралась на подробное объяснение у Штайнер в Steiner L. For Humanity’s Sake. P. 105–134.
202
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 2. С. 124.
203
Александр Нехамас замечает, что для изображения этой дружбы чрезвычайно важно воплощение, хотя он предполагает, что драма приспособлена для изображения подобных отношений гораздо лучше, чем живопись или роман (Nehamas A. The Good of Friendship // Proceedings of the Aristotelian Society: New Series. 2010. Vol. 110. P. 267–294, 279).
204
О том, что сила их личностей мешает их истинному «братству», см.: Jahn G. Brother or Other: Tolstoy’s Equivocal Surrender to the Concept of Brotherhood // Lev Tolstoy and the Concept of Brotherhood / Eds. A. Donskov and J. Woodsworth. New York, 1996. P. 71–87, 76–78. У Меджибовской в толковании «Войны и мира» показана важность личной свободы для проявляющегося в романе представления Толстого о взаимосвязанности: Medzhibovskaya I. Tolstoy and the Religious Culture of His Time. P. 83–108.
205
См.: Cameron Sh. The Bond of the Furthest Apart. Chicago, 2017. Р. 86, о «чрезмерном» воздействии вида чужих страданий у Толстого.
206
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 3 // Собр. соч.: В 22 т. М., 1980. Т. 6. С. 169.
207
О реакции Толстого на идеи Шопенгауэра и их переработку в «Войне и мире» см.: Medzhibovskaya I. Tolstoy and the Religious Culture of His Time. P. 111–127.
208
См.: Schönle A. Sublime Vision and Self-Derision: The Aesthetics of Death in Tolstoy // Anniversary Essays on Tolstoy. P. 45–46. О влиянии восточного христианства на Толстого см.: Gustafson R. Leo Tolstoy. P. 88–109.
209
Контрпримером, иллюстрирующим более консервативный страх перед толпой, может служить сцена, в которой Ростопчин подстрекает к убийству невиновного человека озверелую толпу. Однако Толстой изображает эту толпу так, словно ее действия сообразуются с волей русского народа, и конечный итог их действий — спасение России через разорение Москвы. По поводу толпы перед иконой Меджибовская замечает, что в ней каждый человек «стремится спастись в одиночку» (Medzhibovskaya I. Tolstoy and the Religious Culture of His Time. P. 89). Она также отмечает, что в романе отсутствуют изображения коллективной молитвы: «Коллективная вера человеческого улья зависит от уровня непостоянства составляющих его членов; он живет как единый организм лишь в течение коротких промежутков времени, когда подчиняет свое самосознание и свой шкурный интерес какой-то слепой изнуряющей силе» (P. 90 и далее см. p. 95–96).
210
Нанси Ж.‐Л. Непроизводимое сообщество. С. 37.
211
Там же. С. 49 и далее.
212
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 3. С. 217.
213
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 2. С. 330.
214
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1938. Т. 10. С. 318.
215
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 3. С. 61.
216
Там же. С. 63.
217
Густафсон исследует метафизическую подоплеку откровений Андрея на смертном одре (Gustafson R. Leo Tolstoy. P. 70–72).
218
О сопротивлении Толстого идее подчинения личности общине или отношениям, напоминающие брачные, см.: Hruska A. Infected Families. P. 139–140; и Jahn G. Brother or Other. P. 79.
219
Цит. в: Steiner L. For Humanity’s Sake. P. 133.
220
Medzhibovskaya I. Tolstoy and the Religious Culture of His Time. Lanham, 2008. P. 94.
221
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 3. С. 189.
222
Несмотря на несексуальный характер подобных отношений, изображение которых было типичной условностью в литературе XIX века (см.: Marcus Sh. Between Women. P. 57–59), любопытно отметить, что эта сцена, как и сцена встречи Марьи с паломницей в мужском платье, попали на сайт «Лесбиянки и бисексуальные женщины Молдовы» lesbi.gay.md, на страницу, озаглавленную «Лев Толстой на эту тему». Похоже, что эти сцены все-таки воспринимаются в современной культуре как имеющие прямое отношение к лесбийским отношениям.
223
Толстой Л. Н. Война и мир. Т. 3. С. 190.
224
Паперно отмечает влияние описанной Руссо модели на изображение коммунального быта супружеских пар в «Что делать?» (Паперно И. Семиотика поведения. С, 141, 157–158). Возможно, Толстой тоже откликался на представленную Чернышевским картину идеального семейственного кооператива.
225
Marcus Sh. Between Women. P. 85–91.
226
Хорошее объяснение неизбежности такого будущего и ее подоплеки см. в: Medzhibovskaya I. Tolstoy and the Religious Culture of His Time. P. 111–112.
227
Хельдт показывает, что «глубоко укорененный [в Толстом] страх перед сексуальностью» проявляется все отчетливее с «Зараженного семейства» до «Крейцеровой сонаты». См. особенно: Heldt B. Terrible Perfection. P. 46–47.
228
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1934. Т. 18. С. 106.
229
Толстой Л. Н. Анна Каренина // Собр. соч.: В 22 т. М., 1982. Т. 9. С. 190.
230
Я нахожу убедительным толкование, предложенное Манделькер: она пишет о «скорее духовной, чем… физической смерти [Долли], жизни, построенной на лжи, самообмане, притворстве и, в конечном счете, на трусости» (Mandelker A. Framing «Anna Karenina». P. 55).
231
Проницательный анализ того, как Анну отлучают от «бесклассовой общности материнства», см. в: Kaminer J. Women with a Thirst for Destruction. Evanston, 2014. P. 45–57.
232
Манделькер замечает, что «Толстой, придя в конце концов к отрицанию семейного идеала — идеала половой, романтической любви и продолжения рода как ее разумного обоснования, — одновременно пришел и к отрицанию романа» (Mandelker A. Framing «Anna Karenina». P. 32).
233
Стоит особенно отметить поздние рассказы Толстого «Ходите в свете, пока есть свет», «Бог правду видит, да не скоро скажет» и «Два старика». С другой стороны, в «Трех старцах», где рассказывается о трех старцах, которые «спасаются» на далеком острове и вместе молятся так: «Трое вас, и трое нас, помилуй нас» (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1937. Т. 25. С. 103), приводится поразительный контрпример трансцендентного мужского сообщества, наделенного сверхъестественными силами. Из-за большого сходства этих рассказов с притчами требования, предъявляемые к их персонажам, совсем иные, нежели те, что предъявляются к персонажам реалистического романа. Я благодарю анонимного обозревателя из Slavic and East European Journal за то, что он привлек мое внимание к важности этих поздних рассказов. В «Хозяине и работнике» Толстой показывает пример того, как, оказавшись у последней черты, один человек может пожертвовать собой ради другого.
234
Клигер и Закарийя отмечают, что в поздних произведениях Толстого его героям необходимо оказаться в какой-нибудь отчаянной жизненной ситуации, чтобы осознать органическое человеческое единство (Kliger I., Zakariya N. Poetics of Brotherhood. P. 766).
235
Эдвина Круз называет обращение Масловой к целомудрию «невероятным решением неразрешимой проблемы». Хотя я соглашаюсь с ее оценочным утверждением, я бы добавила, что этот тупик все же является логичным заключением, сообразующимся с развитием идеологии и поэтики Толстого (Cruise E. Women, Sexuality, and the Family in Tolstoy // The Cambridge Companion to Tolstoy / Ed. D. Orwin. Cambridge, 2002. P. 205).
236
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1978. Т. 13. С. 126.
237
Возможно, Чебутыкин перебирал номера журнала «Образование», который выписывала Маша, и мог наткнуться в № 9–11 за 1898 год на статью молодой Александры Коллонтай под названием «Основы воспитания по взглядам Добролюбова».
238
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 9. С. 338.
239
Greenleaf G., Golburt L. Copies: The Mimetic Component of Remembering // Slavic Review. 2009. Vol. 68. № 4. P. 743–757, 750.
240
См.: Kelly A. Dealing in Pluses: The Thought of Anton Chekhov // Views from the Other Shore. New Haven, 1999. P. 171–191, где говорится не только о чеховской критике в адрес возвышенных идей и «фатализма», но и о положительном взгляде на повседневную «преходящую жизнь» и человеческие способности, что созвучно содержанию настоящей главы.
241
Нанси Ж.‐Л. Непроизводимое сообщество. С. 44.
242
Людмила Партс обосновывает мнение, что Чехов оказался очень важен для русского культурного проекта в конце ХХ века, так как помогал примириться с утраченными идеалами, и, среди прочих, приводит примеры из Татьяны Толстой и Людмилы Петрушевской: Parts L. The Chekhovian Intertext: Dialogue with a Classic. Columbus, 2008. См. также рецензию Радислава Лапушина на книгу Партс в: Canadian Slavonic Papers. 2009. Vol. 51. № 1. P. 161–162, где приводятся и другие литературные примеры. См. также: Epstein M. Russian Spirituality and the Secularization of Culture. Franc-Tireur, 2011. P. 61–72 и Parnell Ch. «V Moskvu!» Zum Čechovschen Motiv des «anderen Lebens» («drugaja žizn») in der neueren russischen Frauenliteratur // Anton P. Čechov — Philosophische und Religiose Dimensionen im Leben und im Werk / Red. V. B. Kataev, R.‐D. Kluge, R. Nohejl. Munich, 1997. P. 239–249.
243
Durkin A. R. Chekhov and the Journals of His Time // Literary Journals in Imperial Russia / Ed. D. A. Martinsen. Cambridge, 1997. P. 228–245, 234.
244
Rayfield D. Anton Chekhov: A Life. London, 1997. P. 126–127.
245
Durkin A. R. Chekhov and the Journals of His Time. P. 236–239.
246
Emerson C. Chekhov and the Annas // Life and Text. Essays in Honor of Gier Kjetsaa on the Occasion of His 60th Birthday / Ed. E. Egeberg, A. J. Mørch, and O. M. Selberg. Oslo, 1997. P. 121–132, 123.
247
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1976. Т. 3. С. 308–309.
248
Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М., 1971. С. 255.
249
Там же. С. 260.
250
Эта повышенная восприимчивость студента к страданиям была изображена как непосредственная дань памяти Всеволода Гаршина: впервые «Припадок» был напечатан в сборнике «Памяти В. М. Гаршина». См.: Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 7. С. 659. В рассказе Гаршина «Надежда Николаевна» (1885) художник против своей воли влюбляется в проститутку, которая ему позирует.
251
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 7. С. 202. В очерке Кэрол Флат показано, что представления Васильева о проститутках почерпнуты у Достоевского (Flath C. A. Chekhov’s Underground Man: An Attack of Nerves // Slavic and East European Journal. 2000. Vol. 44. № 3. P. 375–392). Она сопоставляет лексику Васильева с отдельными местами из Достоевского и выявляет в них эротические полутона (P. 381–383), отмечая, что «текст допускает и такое предположение, что он [студент] поначалу предвкушает сексуальный контакт» (P. 381).
252
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 7. С. 212.
253
Там же. С. 214.
254
Там же. С. 217.
255
Там же.
256
Там же. С. 221.
257
Приводится в: Rayfield D. Anton Chekhov: A Life. P. 228. Письма вроде этого, не вошедшие в изданные тома чеховских писем, обильно цитируются в биографии Рейфилда. Объясняя [Плещееву] в письме 13 ноября 1888 года, что за написанием «Припадка» стоит реальный опыт, Чехов писал: «Мне, как медику, кажется, что душевную боль я описал правильно, по всем правилам психиатрической науки. Что касается девок, то по этой части я во времена оны был большим специалистом» (Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1976. Т. 3. С. 68).
258
Хотя Флат находит и в «Припадке», и в «Записках из подполья» критику романтических идей (она заключает, что «оба писателя выдвигают „реалистическое“, непоэтическое решение, сообразное с их общими нападками на романтические мифы» (Flath C. A. Chekhov’s Underground Man: An Attack of Nerves // Slavic and East European Journal. 2000. Vol. 44. № 3. P. 388), я бы отметила, что встреча Васильева с реальным публичным домом начисто уничтожает в его сознании вычитанные у Достоевского представления о проститутке как о кротком, страдающем, но при этом романтично-религиозном создании.
259
О медикализации проституции в России на заре ХХ века см.: Энгельштейн Л. Ключи счастья: Секс и поиски путей обновления России на рубеже XIX–XX веков. М., 1996. С. 136–171.
260
См.: Pippin R. Modernism as a Philosophical Problem. P. 118 et. pass. об обращении к Бытию о реакции на понятие автономии.
261
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1978. Т. 13. С. 119.
262
Там же. С. 119–120.
263
Нанси Ж.‐Л. Непроизводимое сообщество. С. 64.
264
Там же. С. 62. Курсив в оригинале.
265
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1978. Т. 13. С. 187–188.
266
Светлана Евдокимова предлагает любопытное толкование этой сцены как момента, в который сестры «обретают способность ощутить время в его единстве», и соотносит это с понятием «экстатического времени» у Хайдеггера: Evdokimova S. Being as Event, or the Drama of Dasein // Chekhov for the Twenty-First Century / Ed. C. Apollonio and A. Brintlinger. Bloomington, 2012. P. 75.
267
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1936. Т. 27. С. 26. Не один критик сетовал на то, что «Бабье царство» больше напоминает «начало большого романа» (Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 8. С. 498), чем рассказ, — и это наводит на мысль, что Чехов, возможно, пытался переработать сценарий, уже использованный в рассказе «Случай из практики». Пациентка в «Случае из практики» — молодая девушка, которой предстоит унаследовать преуспевающую фабрику, созданную стараниями ее покойного отца, выходца из рабочих, — страдает от хронической депрессии, вызванной одиночеством и, как понимает посетивший ее врач, от осознания моральной неоднозначности собственного положения.
268
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 8. С. 289.
269
«Непонятная»: тот же эпитет использован для характеристики человеческих отношений и в рассказе «На подводе» (Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 8. C. 273).
270
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 8. С. 276.
271
Там же. С. 261.
272
Там же.
273
Матич О. Эротическая утопия: Новое религиозное сознание и fin de siècle в России / Авториз. пер. с англ. Е. Островской. М., 2008. С. 24.
274
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 8. С. 280.
275
Там же. С. 281–282.
276
Там же. С. 296.
277
Там же.
278
Слово «великолепные» встречается в рассказе еще только один раз — для характеристики часов Анны Акимовны, которые она показывает Пименову, говоря, что, может быть, он сможет их починить, если они вдруг сломаются. Поскольку из контекста понятно, что ее влечет к этому человеку, часы как бы символизируют ее женское обаяние — а оно скорее вещественно, чем телесно, в отличие от Маши, которая всегда называется «рыжей».
279
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 9. С. 281.
280
Там же.
281
Там же.
282
См.: Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1934. Т. 18. С. 181.
283
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 9. С. 281.
284
Агамбен Дж. Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М., 2011. См. также: Ruttenburg N. Dostoevsky’s Democracy. Princeton, 2008. P. 104–115.
285
Агамбен Дж. Грядущее сообщество / Пер. с ит. Дм. Новикова. М., 2008. С. 60.
286
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 9. С. 300–301.
287
Там же. С. 301.
288
Эта практика называлась «снохачеством». См.: Энгельштейн Л. Ключи счастья. С. 53–54.
289
См.: Sherbinin J. de. Chekhov and Russian Religious Culture: The Poetics of the Marian Paradigm. Evanston, 1997. P. 89–105, где дается подробный разбор письменных интертекстов этого рассказа.
290
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 7. С. 351.
291
Laugier S. Politics of Vulnerability and Responsibility for Ordinary Others // Critical Horizons. 2016. Vol. 17. № 2. P. 207–23, 208. Как и я, Ложье опирается на: Das V. Life and Words: Violence and the Descent into the Ordinary. Berkeley, 2007.
292
Хотя в XIX веке такое представление о крестьянских женщинах как об источнике силы на селе и не было, по-видимому, широко распространено, впоследствии оно оказалось чрезвычайно плодотворным для постреволюционных изображений бунтов. См.: Frierson C. A. Peasant Icons: Representations of Rural People in Late Nineteenth-Century Russia. New York, 1993. P. 161–180, и см. главу 5 настоящей книги.
293
Письмо Чехова от 15 февраля 1900 года Алексею Пешкову (Максиму Горькому) в: Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 12 т. М., 1980. Т. 9. С. 52. Рецензия Горького — «По поводу нового рассказа А. П. Чехова „В овраге“» — была опубликована в журнале «Литературные заметки» (1900, 30 января. № 29); она размещена на сайте «Максим Горький» (URL: http://gorkiy-lit.ru/gorkiy/articles/article-192.htm; дата обращения 04.03.2019).
294
В своем введении к тематическому кластеру «Copies: The Mimetic Component of Remembering» Моника Гринлиф и Люба Гольбурт прослеживают историю миметического мышления в русской культуре, противопоставляя «платоновское понятие о мимесисе как пагубном подражании, повторении и удалении от истины» «аристотелевскому взгляду на мимесис как на детскую естественную, врожденную способность постигать мир путем телесного подражания» (Greenleaf G., Golburt L. Copies: The Mimetic Component of Remembering. P. 743–757, 744).
295
Юрий Корриган взял этот отрывок в качестве эпиграфа к своему познавательному очерку: Corrigan Yu. Chekhov and the Foundations of Symbolism // Russian Literature. 2009. Vol. 66. № 2. P. 165–188. Его взгляд на отношение Чехова к символизму созвучен моему разбору, приводимому здесь.
296
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 10. С. 146.
297
Там же. С. 155.
298
Там же. С. 156.
299
Горький М. По поводу нового рассказа А. П. Чехова «В овраге».
300
Гринлиф и Гольбурт указывают на влияние Анри Бергсона как на почву для перемены миметической стратегии в русском модернизме. Согласно соматическому представлению Бергсона о памяти, «любой прошлый опыт сенсорно запечатлен в архиве тела» (Greenleaf G., Golburt L. Copies: The Mimetic Component of Remembering // Slavic Review. 2009. Vol. 68. № 4. P. 751), и извлечь его можно при помощи такого искусства, которое способно обойти условности и прочие слепые пятна, возникшие под действием современного интеллекта. Таким образом, цель миметических стратегий модернизма состояла в том, чтобы вернуть зрителю связь с забытыми или очень давними воспоминаниями, порой болезненным путем. Нидеш Лоту доказывает, что модернизм свидетельствует о кризисе «я», ускоренном «миметическими патологиями», в том числе бессознательными реакциями сострадания и страхами перед «аффективной заразой» (Lawtoo N. The Phantom of the Ego: Modernism and the Mimetic Unconscious, Studies in Violence, Mimesis and Culture. Michigan, 2013. P. 282).
301
Эрих Ауэрбах — хоть он и отмечал влияние Толстого и Достоевского, а о Чехове умалчивал, — видел важнейшую роль русской литературы в том, что она во всеуслышание объявила об общественно-политическом кризисе на заре ХХ века: «Если начиная с последнего перед Первой мировой войной десятилетия во многих областях жизни, в том числе и в реалистической литературе, резко обострился моральный кризис и стало ощущаться предчувствие грядущих катастроф, то всему этому весьма существенно способствовало влияние реалистических писателей России» (Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. М.; СПб., 2000. С. 438). Благодарю Салима аль-Бахоли за то, что указал мне на этот параграф.
302
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 10. С. 167.
303
Сама фамилия Самородова — говорящая. Письма, приходящие от Анисима из Сибири, написаны почерком Самородова, а значит, они отправились на каторгу вместе, из чего можно сделать вывод об интимной близости между ними. В таком случае становится понятным равнодушие Анисима к красавице Липе, из‐за которого она оказывается отправлена в совершенно отдельное — «бабье» — царство.
304
Bird R. The Russian Prospero. Madison, 2006. P. 195. Это понятие преображения Берд разъясняет дальше, p. 175–198.
305
Здесь я следую замечательному толкованию этого рассказа у Радислава Лапушина: «Эти пейзажи дают ощутить осязаемую и вместе с тем хрупкую гармонию, которая редко достигается и никогда долго не длится в чеховском мире: нет ни смерти, ни даже старения, ни какой-либо иерархии (не только социальной, но и биологической), или разделения на священное и мирское, на высокое и низкое. Все разнообразные и разрозненные составляющие сливаются в единое целое, однако ни одна из них не теряется и не растворяется в других. Как было показано, эти свойства гармоничных пейзажей укоренены в их звуковом строе» (Лапушин P. Роса на траве: Слово у Чехова / Пер. с англ. Р. Лапушина. СПб., 2021).
306
Что любопытно, Владислав Ходасевич заявлял, что читатели-обыватели полюбили прозу Чехова «за то, что своей лирикой он оправдывал их существование»; приводится в: Parts L. The Chekhovian Intertext. P. 58. (Ходасевич В. Ф. О Чехове // Возрождение. 1929. 15 июля).
307
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 10. С. 165–166.
308
Иванов Вяч. И. О русской идее // Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1979. Т. 3. С. 337. Здесь я опираюсь на анализ этого понятия, проделанный Робертом Бердом: «Если катарсис сметает с пути препятствия, мешающие коммуникации, тогда сама коммуникация подражает некоей высшей реальности и преображает наблюдателя» (Bird R. The Russian Prospero. P. 195).
309
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 10. С. 175.
310
Горький М. По поводу нового рассказа А. П. Чехова «В овраге».
311
Иванов Вяч. И. О русской идее. С. 337.
312
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 10. С. 174.
313
Там же. С. 180.
314
Lapushin R. «Put Yourself in the Place of a Corncrake»: Chekhov’s Poetics of Reconciliation // Chekhov for the Twenty-First Century / Ed. C. Apollonio and A. Brintlinger. Bloomington, 2012. P. 206, 210.
315
Parts L. The Chekhovian Intertext: Dialogue with a Classic. Columbus, 2008.
316
Epstein M. Russian Spirituality and the Secularization of Culture. Franc-Tireur, 2011. P. 61.
317
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 10. С. 433–437. Издатель В. А. Поссе писал Чехову, что его журнал будет стремиться «соединять врагов русского бюрократизма», а Горький писал, что этот журнал задается целью «слить народничество и марксизм в одно гармоничное целое» (цитируется в: Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 10. С. 434).
318
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1976. Т. 5. С. 323.
319
Благодарю Салима аль-Бахоли за эту подсказанную мысль.
320
Глубокий анализ смысла ослиного взгляда в этом фильме см. в: Cameron S. The Bond of the Furthest Apart. Chicago, 2017. P. 12–39.
321
«Сшивка» — прием, позволяющий задуматься о том, как сюжетное кино «залатывает» наше ощущение, что режиссер ограничивает нам обзор. Смотря сюжетный фильм, зритель неизбежно задается вопросом: чью точку зрения разделяют создатели фильма и чего не показывает ему режиссер. Ответ на этот вопрос можно получить благодаря кадру, в котором лицо актера показано крупным планом, через плечо, — этот кадр как бы сообщает: «вот чьими глазами мы сейчас смотрим». Это и подразумевается под понятием «сшивка» (Silverman K. The Subject of Semiotics. New York, 1983. P. 194–236).
322
Taubman J. Kira Muratova. London, 2005. P. 57.
323
Здесь стоит отметить, что в сознании постсоветского зрителя «Умирающий лебедь» тесно связан с «Лебединым озером» благодаря балерине Майе Плисецкой, танцевавшей партии в этом балете. «Лебединое озеро» же, как хорошо известно, стало одним из символов застоя. В 1982 году вместо привычного концерта на День милиции показали «Лебединое озеро», а позже объявили о смерти Брежнева. Такое в Советском Союзе затем повторялось не раз. «Лебединое озеро», «лебединая» тема в балете стала ассоциироваться с застоем, таким образом, можно сказать, что балетная вставка в фильме Муратовой аккумулирует дополнительные смыслы. — Примеч. ред.
324
Нэнси Конди в своем блестящем эссе о Муратовой исследует тему постчеловека в ее фильмах (Condee N. The Imperial Trace. Oxford, 2009. P. 115–140). Том Робертс в замечательном очерке об этом фильме указывает на первостепенное значение для него «кризиса репрезентации» и в итоге находит в нем прославление выразительности (Roberts T. «Simply an anachronism»: Repetition and Meaning in Kira Muratova’s Chekhovian Motifs // Studies in Russian and Soviet Cinema. 2013. Vol. 7. № 1. P. 39–59).
325
Приводится в: Энгельштейн Л. Ключи счастья. C. 107.
326
См.: Жолковский А. К. Топос проституции в литературе // Бабель/Babel / Под ред. А. К. Жолковского и М. Б. Ямпольского. М., 1994. С. 317–368.
327
Толкуя прозу Толстого через сравнение с Розановым, Леонтьевым и Мережковским, Ольга Матич называет Толстого ранним модернистом — отчасти из‐за того, как он по-фетишистски расчленяет человеческое тело в «Анне Карениной» и изображает процесс родов как процесс убийства (Матич О. Эротическая утопия: Новое религиозное сознание и fin de siècle в России / Авториз. пер. с англ. Е. Островской. М., 2008. С. 38–39).
328
Горький М. Разрушение личности // Собр. соч.: В 30 т. М., 1953. Т. 24. С. 26–79, 26, 79.
329
Здесь мне очень помогло внятное разъяснение этого разграничения в мысли Горького у Барри Шерра: Scherr B. P. Gorky and God-Building // William James in Russian Culture / Ed. J. D. Grossman and R. Rischin. Lanham, 2003. P. 189–210.
330
Горький М. Разрушение личности. С. 72.
331
Там же. С. 79.
332
Kliger I. Dostoevsky and the Novel-Tragedy. P. 77.
333
См.: Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 27. С. 584. Из дневниковых записей Толстого явствует, что он читал Чехова 7 января 1889 года и 15–18 марта 1889 года (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1952. Т. 50. С. 21, 52–53), но в комментарии к этим записям высказывается предположение, что речь шла о сборнике чеховских рассказов «В сумерках» (Там же. С. 263). Далее в ссылках «Крейцерова соната» обозначается как КС, с указанием номеров страниц русского издания.
334
См. анализ русских литературных и политических дискуссий о проституции в: Safran G. Rewriting the Jew: Assimilation Narratives in the Russian Empire. Stanford, 2000. P. 152–157. Полезное исследование контекстов этих типов изображения проституции в царской России см. в: Bernstein L. Sonia’s Daughters: Prostitutes and Their Regulation in Imperial Russia. Berkeley, 1995.
335
Вячеслав Иванов в очерке «Древний ужас», толкуя смысл картины Леона Бакста «Древний ужас», пишет о той правде, которую она раскрывает: что «порабощение женщины было связано с порабощением всех хаотических и оргийных энергий» (Иванов Вяч. И. Древний ужас // Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1979. Т. 3. С. 106). См. подробнее о «порабощении женщины» особенно на с. 106–107 и об «опыте» — на с. 101–102.
336
Иванов Вяч. И. Древний ужас // Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1979. Т. 3. С. 105.
337
Толстой Л. Н. Крейцерова соната // Собр. соч.: В 22 т. М., 1982. Т. 12. С. 142.
338
Б. п. Внутреннее обозрение // Современник. 1861. Т 87. Май. С. 74–76.
339
Об эволюции взглядов Толстого от этики, укорененной в «естественном», после «Войны и мира» см.: Orwin D. Tolstoy’s Art and Thought, 1847–1880. P. 143–171.
340
Толстой Л. Н. Крейцерова соната. С. 157.
341
Иванов Вяч. И. Лев Толстой и культура // Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1987. Т. 4. С. 593.
342
На самом деле Толстой убрал ряд замечаний, еще остававшихся между предпоследним и беловым вариантами повести, где девушкам и женщинам давалась более высокая оценка, чем мужчинам, и похоже, это говорит о том, что его надежда на потенциальную спасительную роль женщин была не слишком крепка.
343
Толстой Л. Н. Крейцерова соната. С. 155
344
Там же. С. 146.
345
См.: Møller P. U. Postlude to «The Kreutzer Sonata»: Tolstoj and the Debate on Sexual Morality in Russian Literature in the 1890s. Leiden, 1988. P. 255. Хотя в большинстве откликов в прессе, похоже, речь шла о достоинствах и осуществимости предложенной в повести нравственной программы, некоторые все же критиковали ее как литературное произведение — и в контексте развития русской литературы. Меллер, классифицируя отклики современников, выделяет среди них главные направления: сосредоточенность на «морали 60‐х», сочувствие морализаторскому духу и озабоченность «христианской сексуальной моралью» (P. 128–162).
346
Как и «Что делать?», повесть породила множество подражаний и откликов и в литературе, и в жизни, помогая обозначить важные элементы нравственной и интеллектуальной жизни той эпохи. Среди разгневанных письменных откликов были письма самому Толстому, дискуссии в печати (даже в тот период, когда упоминания о повести были под запретом, — с 28 марта 1890 года до 3 мая 1891‐го [Møller P. U. Postlude to «The Kreutzer Sonata»: Tostoj and the Debate on Sexual Morality in Russian Literature in the 1890s. Leiden, 1988. P. 128–129]) и литературные пародии, сочинявшиеся и за границей, и дома у Толстого — его собственными женой и сыном (Ibid. P. 210).
347
Толстой Л. Н. Крейцерова соната. С. 137–138.
348
См.: Møller P. U. Postlude to «The Kreutzer Sonata». P. 128–162.
349
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 18 т. М., 1976. Т. 4. С. 18.
350
Weir J. Tolstoy and the Alibi of Narrative. New Haven, 2011. Вир высказывает мнение, что «Крейцерова соната» — «повесть настолько нигилистическая, что само ее существование представляло угрозу» (P. 165).
351
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 9. С. 131.
352
Энгельштейн рассуждает о «Бабах» как о непосредственном отклике на «Крейцерову сонату» (Энгельштейн Л. Ключи счастья. C. 243), а в статье Семановой в свете повести Толстого анализируется рассказ «Ариадна»: Семанова М. Л. «Крейцерова соната» Л. Н. Толстого и «Ариадна» А. П. Чехова // Чехов и Лев Толстой / Под ред. Л. Д. Опульской, З. С. Паперного и С. Е. Шаталова. М., 1980. С. 225–253.
353
Чудаков А. П. Поэтика Чехова. С. 100.
354
См.: Møller P. U. Postlude to «The Kreutzer Sonata». P. 134.
355
Толстой Л. Н. Послесловие к «Крейцеровой сонате» (1889–1890) // Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 27. С. 79–92.
356
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма: В 18 т. М., 1976. Т. 4. С. 270.
357
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 27. С. 83.
358
Толстой Л. Н. Так что же нам делать? //Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 25. С. 182–411, 406.
359
Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 25. С. 408.
360
О сходстве и различии во взглядах Толстого и Руссо на этот вопрос см.: Markovitch M. Jean-Jacques Rousseau et Tolstoi. Paris, 1928. P. 268–276.
361
Грушка выдвигает схожий довод (Hruska A. Infected Families. P. 202–203). Мнение Анны Берман, толкующей «Воскресение» как отрицание всякой любви, кроме братско-сестринских уз, выглядит убедительным, хотя, как мне кажется, Толстой считал, что мужчинам гораздо труднее, чем женщинам, подавить в себе плотское начало, и потому сестринство казалось ему более жизнеспособной, чем братство, моделью всемирного сообщества (Berman A. Siblings in Tolstoy and Dostoevsky: The Path to Universal Brotherhood. P. 151–159).
362
Толстой Л. Н. Воскресение // Собр. соч.: В 22 т. М., 1983. Т. 13. С. 379.
363
Иванов Вяч. И. Лев Толстой и культура. С. 595.
364
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1977. Т. 7. С. 205.
365
Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1950. Т. 4. С. 422.
366
Там же. С. 426.
367
Там же. С. 431.
368
Там же. С. 432.
369
Там же. С. 428.
370
Там же. С. 429.
371
Там же. С. 432.
372
Тут можно вспомнить, как старец Зосима поклонился до земли Дмитрию Карамазову, а Раскольников кланялся в ноги Соне. О последней сцене см.: Murav H. Holy Foolishness: Dostoevsky’s Novels and the Poetics of Cultural Critique. Stanford, 1992. P. 68.
373
Там же. С. 433.
374
Там же.
375
Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1950. Т. 4. С. 279–293.
376
Там же. С. 293.
377
Там же. С. 435.
378
Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1950. Т. 5. С. 429.
379
Borras F. M. Maxim Gorky the Writer: An Interpretation. Oxford, 1967. P. 86.
380
См., например: Эйхенбаум Б. М. Как сделана «Шинель» Гоголя (1918).
381
Письмо от 15 февраля 1900 года от Чехова Алексею Пешкову (Максиму Горькому) в: Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма.: В 12 т. М., 1980. Т. 9. С. 52–54.
382
Горький М. Полн. собр. соч. Письма: В 24 т. М., 1997. Т. 2. С. 8. Андрей Щербенок указывает на то, что это письмо послужило отправной точкой для глубокого анализа поэтики Чехова как «деконструктивной критики реалистической метафизики» (Shcherbenok A. «Killing Realism»: Insight and Meaning in Anton Chekhov // Slavic and East European Journal. 2010. Vol. 54. № 2. P. 297–316, esp. p. 314.
383
Горький М. Полн. собр. соч. Письма: В 24 т. М., 1997. Т. 2. С. 9.
384
См.: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. Глава 8 «Женское социалистическое движение» (с. 323–380). С другой стороны, о важности библейских коннотаций — чертах Богоматери в образе Власовой, и сильные доводы о том, что она вдохновляет человеческие отношения, основанные на любви, — см.: Быков Д. Л. Горький. А был ли Горький? Биографический очерк. М., 2017. С. 122–124.
385
О критических откликах на этот роман см.: Быков Д. Л. Горький. С. 123–124. О неоднозначном отношении самого Горького к этому роману см.: Clark K. The Soviet Novel: History as Ritual. Chicago, 1985. P. 27–29 (Кларк К. Советский роман: История как ритуал / Пер. с англ., ред. М. А. Литовской. М., 2002).
386
Текст романа «Яма» цит. по: Куприн А. И. Собр. соч.: В 9 т. М., 1972. Т. 6.
387
Куприн А. И. O литературе: Сб. / Под ред. Ф. И. Кулешова. Минск, 1969. С. 221.
388
Там же. С. 295.
389
Там же. С. 296.
390
Куприн А. И. Яма // Собр. соч.: В 6 т. М., 1958. Т. 5. С. 5.
391
Там же. С. 9.
392
О том, как после революции 1905 года в России укоренились европейские идеи о том, что проститутки «страдают» от избыточной половой энергии и лесбийства, см.: Энгельштейн Л. Ключи счастья: Секс и поиски путей обновления России на рубеже XIX–XX веков. М., 1996. C. 167.
393
Там же. С. 154.
394
То же самое относится и к изображению студентов. Куприн показывает не какой-то один студенческий «тип», а компанию из восьмерых студентов — и динамику их взаимоотношений. Одни студенты уговаривают других членов коллектива поступиться моральными соображениями и пойти вместе с ними в публичный дом, а потом между ними возникает сексуальное соперничество. См.: Borenstein E. Men without Women: Masculinity and Revolution in Russian Fiction, 1917–1929. Durham, 2000. О том, как посещение борделя сплачивает и характеризует мужской коллектив, см. р. 50–51.
395
Куприн А. И. Собр. соч.: В 9 т. М., 1972. Т. 6. С. 472.
396
Жолковский находит, что по жанру «Яма» ближе к хронике, чем к повести или роману, и отмечает, что для основных сюжетных линий характерна документальность (Жолковский А. К. Топос проституции в литературе // Бабель/Babel / Под ред. А. К. Жолковского и М. Б. Ямпольского. М., 1994. С. 419, примеч. 1).
397
См.: Там же. С. 468, 478.
398
Глава 2 печаталась как отдельный рассказ под названием «Троица, отрывок из повести „Яма“» в журнале «Вопросы пола» в 1908 году, а предпоследняя глава публиковалась под названием «В мертвецкой» в сборнике «В год войны: артист солдату» в 1915 году (Куприн А. И. Собр. соч.: В 9 т. М., 1972. Т. 6. С. 468).
399
Куприн А. И. Яма. С. 107.
400
Возможно, Куприн знал о похожем происшествии, случившемся в Варшаве в 1905 году. Там погром борделей и домов богачей был спровоцирован попыткой освободить еврейку, которую обманом увезли и заставили заниматься проституцией. См.: Ascher A. The Revolution of 1905: Russia in Disarray. Stanford, 1988. P. 135. В повести Куприна неоднократно упоминается о еврейках, обманом увезенных из дома. Похожий разгром солдатами борделя описан в рассказе Леона Энника «Дело большой семерки» (Hennique L. L’ Affaire du grand 7), опубликованном в 1880 году.
401
Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1953. Т. 24. С. 66. Здесь у Горького есть и отсылка к Леониду Андрееву, чей рассказ «Тьма» (1907) о террористе-революционере, укрывшемся от полиции в доме терпимости, тоже заканчивается плохо. Хотя в рассказе Андреева, как и в «Припадке» Чехова, бордель показан глазами молодого девственника и встреча с этим заведением приводит к крушению его идеалов, в «Тьме» все же есть краткий проблеск надежды: проститутка Люба удивляется и оживляется, когда узнает, что среди революционеров, товарищей ее посетителя, есть и женщины.
402
Crone A. L. Negating His Own Negation: Merezhkovskii’s Understanding of Chekhov’s Role in Russian Culture // Anton Chekhov through the Eyes of Russian Thinkers / Ed. O. Tabachnikova. London, 2010. P. 113–127.
403
Чехов А. П. Чайка // Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1978. Т. 13. С. 3–6, 11. О том, что прообразом Треплева послужил Мережковский, см.: Chudakov A. Chekhov and Merezhkovskii: Two Types of Artistic-Philosophical Consciousnesses // Anton Chekhov through the Eyes of Russian Thinkers. P. 93–112.
404
Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Соч.: В 18 т. М., 1978. Т. 13. С. 15.
405
Иванов Вяч. И. Религиозное дело Владимира Соловьева. С. 303.
406
Там же. С. 302.
407
Там же. С. 304.
408
У Марты Келли можно найти полезные пояснения и обзор различных трактовок софийной мысли в символистской традиции: Kelly M. M. F. Unorthodox Beauty: Russian Modernism and Its New Religious Aesthetic. Evanston, 2016. P. 14–16.
409
См.: Матич О. Эротическая утопия. С. 81, 105–113. О связях между тройственными союзами и революционной ячейкой, в том числе о влиянии «Что делать?» Чернышевского на эти связи.
410
См. выше главу 3; Иванов Вяч. И. О русской идее. С. 337 и Bird R. The Russian Prospero. P. 195.
411
Исследование влияния Анри Бергсона на русский модернизм см. в: Fink H. L. Bergson and Russian Modernism, 1900–1930. Evanston, 1999. Финк определяет чувство интуиции у Бергсона через противопоставление интеллекту — как способность, «позволяющую улавливать поток внутренней длительности и дающую свободу действия» (p. 5). См. также: Greenleaf G., Golburt L. Copies: The Mimetic Component of Remembering. P. 751.
412
Bird R. The Russian Prospero. P. 195. Иванов вводит эти понятия в статье «Две стихии в современном символизме»: Иванов Вяч. И. Собр. соч.: В 4 т. Брюссель, 1974. Т. 2. С. 540.
413
Bird R. The Russian Prospero. P. 238–239.
414
Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 24. С. 79.
415
Иванов Вяч. И. Лев Толстой и культура. С. 602.
416
Diaghilev, Creator of the Ballets Russes: Art, Music, Dance / Ed. A. Kodicek. London, 1996.
417
Анализ преобразовательского умысла в этом первом, вдохновленном Соловьевым, сборнике стихов Блока см. в: Kelly M. M. F. Unorthodox Beauty: Russian Modernism and Its New Religious Aesthetic. Evanston, 2016. P. 35–65. Всеохватный обзор влияний и ассоциаций, тянущихся за женскими образами у Блока, см.: Матич О. Эротическая утопия. С. 100–169.
418
Ibid. P. 166.
419
См.: Сироткина И. Свободное движение и пластический танец в России. М., 2012, и особенно часть 1, «Воля к танцу», где автор рассматривает различные школы пластического танца в России и их взаимосвязь с модернистской философией и философией модернизма.
420
См.: Presto J. Beyond the Flesh: Alexander Blok, Zinaida Gippius, and the Symbolist Sublimation of Sex. Madison, 2008. P. 136–138, о роли женщин в символистском литературном салоне. О вражде между разными салонами см.: Матич О. Эротическая утопия. С. 128–132; Энгельштейн Л. Ключи счастья. C. 358 и далее.
421
Costlow J. Introduction // Zinovieva-Annibal L. The Tragic Menagerie. Evanston, 1999. P. xvi.
422
Зиновьева-Аннибал Л. Д. Тридцать три урода // Зиновьева-Аннибал Л. Д. Тридцать три урода: Роман, рассказы, эссе, пьесы. Сост., предисл., комментарии М. В. Михайловой. М., 1999. С. 25–48.
423
В дневниковых записях обозначены только дата и месяц, без года, а поскольку действие происходит в зимние праздники, события как бы разворачиваются в литургическом времени, охватывая Рождество и Новый год. Женщины бросают воск в воду и гадают — как Наташа с Соней и как Анна Акимовна с горничной Машей. Если Соня с Наташей находят в гадании обещание будущего и волшебство, то чеховская Маша отказывается участвовать в обряде, потому что восковые фигурки каждый год сулят ей одно и то же: что она выйдет за старика. Но, как и можно было бы ожидать от символистского рассказа о двух подругах, у Веры воск вылился в курган и крест с распятым телом, а у рассказчицы — в розовый сад и фигуру царицы, точно предсказав, чем все кончится. Действие романа происходит с 1 декабря по 17 февраля — в тот день рассказчица впервые идет позировать тридцати трем художникам, а потом следует длинная запись от 10 марта, что, возможно, соответствует концу празднования Масленицы, когда, по традиции, с чучела Масленицы срывают одежды и сжигают его на костре. Последние фрагменты датированы апрелем.
424
Там же. С. 42.
425
Там же. С. 39.
426
Там же. С. 41.
427
А. Л. Соболев нашел истоки этой повести в письме от 13 января 1906 года, написанном Зиновьевой-Аннибал М. М. Замятниной, где она вспоминает, как Гиппиус спросила ее однажды, любит ли она мужа. Запись в блоге LiveJournal пользователя lucas-v-leyden от 8 февраля 2013 года (URL: https://lucas-v-leyden.livejournal.com/172154.html; дата обращения 01.04.2022).
428
Там же. С. 44.
429
О связи между понятиями «урод» и «юрод» см.: Murav H. Holy Foolishness. P. 90, 188 (n. 36).
430
Там же.
431
Там же. С. 45.
432
Там же. С. 46.
433
Ленин В. И. Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения // Полн. собр. соч. М., 1963. Т. 6. С. 25.
434
Калейдоскопический обзор этих экспериментов и влияния романа Чернышевского см. в: Stites R. Revolutionary Dreams: Utopian Vision and Experimental Life in the Russian Revolution. New York, 1989. P. 27.
435
О диалектическом подходе в советской художественной литературе см., среди прочих, Кларк К. Советский роман; об «утопическом мышлении» в ранней советской культуре см.: Stites R. Revolutionary Dreams. P. 13–36.
436
О большевистской интерпретации марксистских понятий класса см.: Fitzpatrick Sh. Ascribing Class: The Construction of Social Identity in Soviet Russia // Journal of Modern History. 1993. Vol. 65. № 4. P. 745–770, Фицпатрик Ш. Срывайте маски! Идентичность и самозванство в России ХХ века / Пер. с англ. Л. Ю. Пантиной. М., 2011. С. 41–65.
437
Вдумчивую трактовку этих вопросов см. в: Edmondson L. H. Feminism in Russia, 1900–1917. Stanford, 1984. P. 3. Объявив угнетение женщин злом капитализма, делегация от социал-демократов раньше времени покинула Всероссийский съезд женщин, как делегация работниц покинула Съезд 1908 года, назвав организованное женское движение буржуазным законничеством (историю организации этого Съезда см.: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. С. 300–304).
438
Стайтс в своей истории женских движений в России противопоставляет эти два события, но расценивает их как свидетельство успеха либеральных женских движений, и его больше интересует вопрос о том, в какой мере за большевистским мифом об этих событиях стояла историческая правда, а меня здесь занимает исследование истоков и поэтики этого мифа (Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. С. 430 и далее).
439
Приводится в: Corney F. C. Narratives of October and the Issue of Legitimacy // Russian Modernity: Politics, Knowledge, Practices / Ed. D. Hoffmann and Y. Kotsonis. New York, 2000. P. 185–203, 198.
440
Описание этого зрелища см. в: Geldern J. von. Bolshevik Festivals, 1917–1920. Berkeley, 1993. P. 199–207; Кларк К. Петербург, горнило культурной революции / Пер. с англ. В. Макарова. М. 2018. С. 188–190. В фильме Всеволода Пудовкина «Конец Санкт-Петербурга», снятом в честь десятилетней годовщины революции, женский «батальон смерти» вовсе не фигурирует, а положительная женская деятельность воплощена прежде всего в одном персонаже — жене рабочего, которая затем становится матерью революционного движения. Сыграла эту роль Вера Барановская — та самая актриса, которая играла и Ниловну в пудовкинской же экранизации (1926) романа Горького «Мать».
441
Эти эпизоды в «Октябре» навлекли на Эйзенштейна критику современников, тоже увидевших в этом фильме нападки на женщин вообще. Осип Брик замечал, что изображение женского «батальона смерти» вышло карикатурно-преувеличенным, так что «получилась сатира не на женщину, защищающую данную власть, а на женщину-солдата, защищающую всякую власть». Кроме того, та сцена, где дамы убивают большевика, смотрится «неправдоподобно», «в духе штампованных рассказов о Парижской коммуне» (Брик О. О картине Эйзенштейна «Октябрь» // Новый ЛЕФ. 1928. № 4. С. 32–33).
442
Эйзенштейн С. М. «Э!» — о чистоте киноязыка // Эйзенштейн С. М. Избранные произведения: В 6 т. М., 1964. Т. 2. С. 86.
443
О влияниях гендерно-сексуальной теории 1920‐х годов см.: Naiman E. Sex in Public: The Incarnation of Early Soviet Ideology. Princeton, 1997. Ch. 1.
444
Ряд исследователей советской литературы и культуры отмечали, что к засилью мужских образов в культуре 1920‐х привели большевистская революция и Гражданская война. См.: Figes O., Kolonitski B. Interpreting the Russian Revolution: The Language and Symbols of 1917. New Haven, 1999, о господстве метафоры братства (p. 110); и Borenstein E. Men without Women. P. 17, о рабочих-мужчинах как выразителях советского коллективного идеала 1920‐х. Нейман отмечает, что даже в тех случаях, когда к женщинам в целом демонстрировалось благожелательное отношение, реакционные силы оказывались представлены женщинами (Naiman E. Sex in Public. P. 82), тогда как писатели-пролеткультовцы создавали «упорядоченную фантазию о сплоченном коллективном теле», наделенном явными мужскими чертами (Ibid. P. 65–78, esp. 68). О противопоставлении положительной колхозницы и «отсталой бабы» на политических плакатах 1920‐х годов см.: Bonnell V. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. Berkeley, 1997. P. 81–82. Фрэнсис Бернстайн показывает, что на пропагандистских плакатах об общественной гигиене женщин изображали похожими на проституток или на знахарок — то есть как «угрозу коллективизму» (Bernstein F. Envisioning Health in Revolutionary Russia: The Politics of Gender in Sexual-Enlightenment Posters of the 1920s // Russian Review. 1998. Vol. 57. № 2. P. 200).
445
Например, в 1926 году в Чубаровом переулке (в Ленинграде) произошло групповое изнасилование, которое Эрик Нейман назвал показательным примером того, какие сбои могла давать чрезмерная маскулинизация коллективного пролетарского образа (Naiman E. Sex in Public. P. 250–288).
446
Ряд исследователей отмечали маскулинизацию женского тела в советской риторике. Нейман в своей работе «Sex in Public» в главе «Революционная анорексия» (Naiman E. Sex in Public. P. 208–249) писал, что в пору НЭПа «женственность» тела вызывала тревогу, а мальчишеское женское тело, напротив, ассоциировалось с «идейной чистотой» (p. 214). Боннелл отмечала, что если в 1920‐е годы женщины на политических плакатах изображались как отрицательные «бабы» — «широкобедрые, грудастые», — то в начале 1930‐х их сменили «опрятные колхозницы» (Bonnell V. Iconography of Power. P. 105). Оксана Булгакова отмечает, несмотря на возвращение к более традиционной красоте, постоянную мужественность в облике киногероинь 1930‐х (Bulgakova O. The Hydra of the Soviet Cinema // Red Women on the Silver Screen: Soviet Women and Cinema from the Beginning to the End of the Communist Era / Ed. L. Attwood. London, 1993. P. 162). Для полноты картины, о выхолащивании мужского тела в соцреализме см.: Kaganovsky L. How the Soviet Man Was Unmade: Cultural Fantasy and Male Subjectivity under Stalin. Pittsburgh, 2008 и Livers K. Constructing the Stalinist Body. Lanham, 2004.
447
Паперный В. Культура Два. М., 1996.
448
Боннелл показывает, что «небывалая частота», с какой в начале 1930‐х на политических плакатах, посвященных сельскохозяйственным темам, фигурировали колхозницы, имела сразу три цели: напрямую пресечь всякое сопротивление коллективизации со стороны женской части крестьянства, «вызвать к жизни новую женщину» и пробудить среди городского населения поддержку государственной политики, проводимой на селе (Bonnell V. Iconography of Power. P. 101–111).
449
Bonnell V. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. Berkeley, 1997. P. 79–82.
450
Приводится в: Виола Л. Крестьянский бунт в эпоху Сталина: Коллективизация и культура крестьянского сопротивления / Пер. с англ. А. В. Бардина. М., 2010. С. 224–250. Виола показывает, что крестьяне — и мужчины, и женщины — по-видимому, сознательно пользовались стереотипными представлениями о бабах и подталкивали к бунтам женщин и детей — в расчете на то, что правительство, узнав о зачинщицах, не станет прибегать к чрезмерно суровым наказаниям.
451
Авторы теорий о женской преступности винили во всем «отсталость и невежество женщин, их физиологию и подверженность чужим влияниям». См.: Kowalsky Sh. Who’s Responsible for Female Crime? Gender, Deviance, and the Development of Soviet Social Norms in Revolutionary Russia // Russian Review. 2003. Vol. 62. P. 366–386, 367. См. также примеры в: Виола Л. Крестьянский бунт в эпоху Сталина. C. 218 и далее.
452
См.: Leyda J. Kino: A History of the Russian and Soviet Film. 3rd ed. Princeton, 1983. P. 262–269; Kenez P. Cinema and Soviet Society, 1917–1953. Cambridge, 1992. P. 97–98 (fn. 65).
453
Схожий довод, только на материале изобразительного искусства, можно найти в: Reid S. E. All Stalin’s Women: Gender and Power in Soviet Art of the 1930s // Slavic Review. 1998. Vol. 57. № 1. P. 133–173.
454
В «Гармони» Савченко тоже сознательно использованы элементы авангардного кадрирования и монтажа. В открывающем фильм эпизоде, где девушки одна за другой берутся под руки и, образовав большую цепь, дружно шагают по деревне, чтобы спеть под гармонь, используются резкие диагонали и крупные планы, скорее отстраняющие зрителя от действия, чем приглашающие примкнуть к нему.
455
См. Bonnell V. Iconography of Power. P. 34–39. Она пишет о том, что приблизительно в 1931 году «иконный образ рабочего» как «символ героического пролетариата» стал сменяться образом рабочего как «идеального типа».
456
О роспуске РАППа см.: Brown E. J. The Proletarian Episode in Russian Literature, 1928–1932. New York, 1953. Григорий Фрейдин называет этот съезд 1934 года «экспериментальной лабораторией по изготовлению нового советского гражданина»: Freidin G. Romans into Italians: Russian National Identity in Transition // Stanford Slavic Studies. 1993. Vol. 7. P. 241–274, 264.
457
Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1976. Т. 14. С. 275.
458
Речь А. А. Жданова в: Первый всесоюзный съезд советских писателей: Стенографический отчет // М., 1990 [1934]. С. 5.
459
Там же. С. 10.
460
По мнению Игала Халфина, на попытки государства изменить «внутреннего человека» повлияла «традиция немецкого романтизма, проповедовавшая автономность личности и представлявшая отдельных людей как существ, которые стремятся следовать своим самым сокровенным чувствам» (Halfin I. Terror in My Soul. Cambridge, 2003. P. 36). Я же замечу, что в этих фильмах, хотя в них действительно ощущается романтический дух усвоения идеалов и следования инстинктам, в конце концов все же утверждается господство коллективного над индивидуальным.
461
Убедительную теоретическую трактовку исследований тех лет, посвященных советской пропаганде, см. в: Papazian E. A. Literacy or Legibility: The Trace of Subjectivity in Soviet Socialist Realism // The Oxford Handbook of Propaganda Studies / Ed. J. Auerbach and R. Castronovo. Oxford, 2013. P. 67–88. О взаимосвязи искусства и социальной политики в 1920‐х и 1930‐х годах см., среди прочих работ, Кларк К. Петербург, горнило культурной революции; Fitzpatrick Sh. The Cultural Front: Power and Culture in Revolutionary Russia. Ithaca, 1992; и Добренко Е. Метафора власти: Литература сталинской эпохи в историческом освещении. Munich, 1993. Внятное объяснение культуры 1930‐х годов с точки зрения институциональной социологии см. в: Guldberg J. Socialist Realism as Institutional Practice: Observations on the Interpretation of the Works of Art of the Stalin Period // The Culture of the Stalin Period / Ed. H. Günther. New York, 1990. P. 149–177.
462
См. хорошо обоснованное предупреждение об опасностях поиска «правды» в советской «реальности» в: Petrov P. The Industry of Truing: Socialist Realism, Reality, Realization // Slavic Review. 2010. Vol. 70. № 4. P. 873–892, хотя, как мне кажется, рассуждения Евгения Добренко (Stalinist Cinema and the Production of History: Museum of the Revolution. New Haven, 2008) ближе к взглядам Петрова, чем он сам готов признать.
463
Первый Всесоюзный Съезд советских писателей: Стенографический отчет. C. 62.
464
Там же. С. 394.
465
Стоит обратить внимание на изменения, которые Боннелл отметила в политических плакатах: «К 1934 году колхозница уже отъелась и начала обретать более упитанные, округлые формы. Грудастые, толстые фигуры 1920‐х годов больше не возвращались, но и подтянутые, спортивные женщины начала 1930‐х тоже сошли со сцены… В 1934 году, особенно после „Съезда победителей“, деревенская пропаганда сместила акцент с борьбы и конфронтации на безмятежность и веселье на фоне изобилия» (Bonnell V. Iconography of Power. P. 116).
466
О том, как большевики со временем укрепили контроль, и об образе Сталина как бессмертного существа см.: Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! Soviet Public Culture from Revolution to Cold War. Princeton, 2000. P. 77–82. Кларк отмечает, что «космология» сталинской эпохи выполняла в точности ту же задачу, какую в традиционных обществах выполняла мифология: в ней «предметы и события настоящего, земного мира обретают реальность и собственные отличительные черты лишь в той мере, в какой они причастны трансцендентной реальности, подражая мифическому архетипу» (Clark K. The Soviet Novel: History as Ritual. Chicago, 1985. P. 40).
467
Брукс отмечает, что ораторы, выступавшие на пушкинском юбилее 1937 года, «помещали поэта в некий пространственно-временной потусторонний мир, который простирался от прошлого к будущему» (Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! P. 78).
468
Третьяков С. М. Девять девушек // Вчера и сегодня: очерки русских советских писателей: В 2 т. / Под ред. В. С. Василевского и Е. Дороша. М., 1960. Т. 1. С. 305–316, 306.
469
Об эволюции документального подхода в советской культуре на протяжении 1920‐х годов см.: Papazian E. Manufacturing Truth: The Documentary Moment in Early Soviet Culture. DeKalb, 2009. О Третьякове особо см. p. 23–68.
470
Стенограммы выступлений на совещании в: За большое киноискусство / Под ред. Э. Зильвера. М., 1935.
471
Там же. С. 55–56.
472
Мария Белодубровская опровергает расхожее мнение о том, что советская киноиндустрия в значительной мере отказалась от экспериментов, и показывает, что режиссеры и постановщики стремились к высокому качеству кинопроизводства, несмотря на противоречивые требования и ожидания компартии, и что их реакция бывала далеко не единодушной (Belodubrovskaya M. Not According to Plan: Filmmaking under Stalin. Ithaca, 2017. P. 114).
473
За большое киноискусство. С. 7.
474
Там же.
475
О возвращении красоты на советский экран см.: Taylor R. Red Stars, Positive Heroes, and Personality Cults // Stalinism and Soviet Cinema / Ed. R. Taylor and D. Spring. London, 1993. P. 69–89; Haynes J. Stalinist Cinema and the Search for Audiences: Liubov’ Orlova and the Case for Star Studies // Cinema, State Socialism, and Society in the Soviet Union and Eastern Europe, 1917–1989: Revisions / Ed. S. Bahun and J. Haynes. London, 2014. P. 115–148. Еще Брукс отмечает, что в середине 1930‐х «в газетах начали появляться эротизированные изображения мужчин и женщин — легко одетых участников и участниц спортивных мероприятий и парадов» (Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! P. 91). Летом 1935 года в парадах физкультурников в Москве приняло участие 120 тысяч спортсменов (Ibid. P. 273 (fn. 33)). В работе Карен Петроун первые парады физкультурников датированы 1931 годом (Petrone K. Life Has Become More Joyous, Comrades: Celebrations in the Time of Stalin. Bloomington, 2000. P. 30).
476
За большое киноискусство. С. 10. Курсив в оригинальной цитате. — Э. И. М.
477
Петров доказывает, что Горький и в 1930‐е годы продолжал думать о задачах культуры в свете энергетической теории Богданова: Petrov P. Gorky’s Return and the Energetics of Soviet Socialism // Studies in East European Thought. 2018. Vol. 70. P. 54–58.
478
Bird R. The Russian Prospero. P. 176–177. В еще не опубликованной книге Роберта Берда «Soul Machine: How Soviet Film Modeled Socialism» будет прослежена четкая связь между философией символистов и советской эстетической философией. В работе Айрин Мейсинг-Делик предложено убедительное и привлекательное толкование сильного влияния идеи Божественной Софии и на роман Пильняка, и на книгу Троцкого «Литература и революция» (Masing-Delic I. Boris Pilniak’s The Volga Falls to the Caspian Sea as Trotskyite Sophiology // Slavic and East European Journal. 2008. Vol. 52. № 3. P. 414–438).
479
См. отчеты в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ. Ф. 2450. Оп. 2. Д. 1295. Л. 27–46) и Александров Г. В. Эпоха и кино. 2‐е изд. М., 1983. С. 253–256.
480
За большое киноискусство. С. 53.
481
За большое киноискусство. С. 184.
482
См. описание в: Маматова Л. К. Модель кинофильмов 30‐х годов // Кино: Политика и люди, 30‐е годы / Под ред. Л. К. Маматовой. М., 1995. С. 52–78, 53–54.
483
В фотомонтажах в «Правде», проанализированных Бруксом, композиционным центром часто явно служит портрет Сталина. См. особенно: Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! P. 70 и иллюстрацию напротив. Многие из фильмов, которые я анализирую в этой главе, в 1950‐е годы подверглись «десталинизации», и из них вырезали как можно больше кадров со Сталиным. См.: Маматова Л. К. Модель кинофильмов 30‐х годов. С. 59, где говорится об этой практике.
484
Hoffmann D. Stalinist Values: The Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917–1941. Ithaca, 2003. P. 152. В статьях современников о конституции 1936 года утверждалось, что она была необходима для «достижения социализма, изменения экономических отношений и ликвидации эксплуататорских классов» (Ibid. P. 150). О важности политического горизонта см. также: Weiner A. Making Sense of War: The Second World War and the Fate of the Bolshevik Revolution. Princeton, 2001. P. 33.
485
Хоффман считает эти события «упражнением в контролируемой политической культуре участия», целью которой было «заручиться поддержкой масс для проводимой политики» (Hoffmann D. Stalinist Values: The Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917–1941. Ithaca, 2003. P. 153–154). Далее, рассматривая реальные отклики народа, вызванные этими дискуссиями, Хоффман показывает, что в действительности очень многие выражали недовольство.
486
Паперный В. Культура Два. С. 157. Паперный описывает переход от коллективизма на практике в «культуре один» к коллективной воле, метонимически представленной фигурой Сталина, в «культуре два». Аналогическим образом, Катерина Кларк пишет о неоплатонизме зрелого сталинизма: то, «что Ленину была открыта некая истина высшего порядка, принималось за аксиому… Без доказательств подразумевалось, что и Сталин тоже имел к ней доступ» (Clark K. The Soviet Novel. P. 142). Кларк отмечает также, что постоянно происходило обращение к «органичности и к миру гемайншафта», чтобы поддержать притязания вождей на «принадлежность к народу» (Ibid. P. 150–151).
487
Об авторстве «Краткого курса» см.: Tucker R. C. Stalin in Power: The Revolution from Above, 1928–1941. New York, 1992. P. 530–532. Такер описывает также результаты переоценки Сталиным представлений о том, как должна выглядеть победа социализма в глазах теоретиков, которые предсказывали отмирание государства и законов в момент наступления социализма (p. 542–543).
488
История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков): Краткий курс / Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б); Одобрен ЦК ВКП(б), 1938 г. М., 1946. С. 346.
489
В конце «Краткого курса» Сталин объясняет любые действия представителей любых течений, с самого начала революционных событий не соглашавшихся с его толкованием марксизма-ленинизма, тем, что они «выполня[ли] волю своих хозяев — иностранных буржуазных разведок». О том, как пресса освещала показательные процессы во время чисток, см.: Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! P. 139–146.
490
Лилиана Малькова указывает, что враг в этих фильмах изображался очень похожим на вампира, он как «тень» преследовал героя (Малькова Л. Лицо врага // Кино: Политика и люди, 30‐е годы / Под ред. Л. К. Маматовой. М., 1995. С. 79–99).
491
История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков): Краткий курс. С. 331.
492
Брукс отмечает, что в официальной прессе по мере приближения войны сознательно обходились вниманием внешнеполитические вопросы, зато всячески превозносился героизм советских людей. См.: Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! P. 126–158 и особенно 150–154. Пятого сентября 1939 года «Правда» посвятила целый разворот «легендарному герою Гражданской войны Чапаеву» (р. 152), который не раз фигурировал в художественных произведениях (в литературе, кино, песнях и изобразительном искусстве) и олицетворял советский героизм.
493
См. Hoffmann D. Stalinist Values. P. 88–117 о пронаталистской политике конца 1930‐х годов в контексте сталинизма, а также паневропейских тенденций создания благоприятных условий для роста населения, особенно p. 89, 97–105.
494
Приводится в: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России. C. 520. Надежда Крупская тоже писала в 1936 году, что целью брака является «деторождение» (Там же. С. 522).
495
Даже в публичном образе кинозвезд принижалось значение их жизненной роли как жен и матерей; см. Bulgakova O. 1). The Hydra of the Soviet Cinema. P. 156–158, 2). Советские красавицы в сталинском кино. С. 391–411, 399.
496
Маматова Л. К. Модель кинофильмов 30‐х годов // Кино: Политика и люди, 30‐е годы / Под ред. Л. К. Маматовой. М., 1995. С. 59.
497
Среди исключений можно назвать роман Бориса Пильняка «Волга впадает в Каспийское море» (время действия — 1929 год, опубликован в 1930‐м), который Боренстайн исследует как реакцию на «унижение женщин на литературно-понятийном уровне» (Borenstein E. Men without Women. P. 269), видя в окончании периода «фратриархального коммунизма» метафору советского общества. Искусно толкуя этот роман, Боренстайн называет его порождением первой пятилетки, ответом на «Чевенгур» Платонова и попыткой переписать эпизод с похоронами в конце купринской «Ямы». Однако воинственный женский коллектив в романе Пильняка наделен и угрожающими качествами, так что он мало напоминает довольные жизнью женские коллективы из фильмов 1930‐х годов, и, похоже, его можно отнести скорее к волне реакции на 1920‐е, чем к началу нового веяния, которое я здесь описываю. См.: Masing-Delic I. Boris Pilniak’s The Volga Falls to the Caspian Sea as Trotskyite Sophiology // Slavic and East European Journal. 2008. Vol. 52. № 3. P. 425.
498
В постсоветском путеводителе по Третьяковской галерее «Государственная Третьяковская галерея: Путеводитель» (М., 1997) эта картина названа «образом стихийного пробуждения народных сил» (с. 176).
499
См., например, картины Борисова-Мусатова «Водоем» (1902), «Изумрудное ожерелье» (1903–1904) и «Призраки» (1903), где изображаются группы женщин из высшего сословия, мирно общающихся в поэтическом окружении, и картины Петрова-Водкина «Берег» (1908), «Сон» (1910), «Девушки на Волге» (1915) и «Две» (1917), которые изображают более классические нагие фигуры и наводят на размышления о женственности и материнстве.
500
Эти мотивы представлены, соответственно, на картинах Дейнеки «Полдень» (1932) и «Купающиеся девушки» (1933); «На стройке новых цехов» (1926) и «Текстильщицы» (1927); «Женская бригада на производстве» (1926).
501
Конечно, советский балет полностью не отказывался от экзотических и романтических элементов, и на протяжении всех 1920‐х и 1930‐х годов между ним и советской идеологией продолжались сложные переговоры о том, каким же все-таки должен быть советский, а позднее и соцреалистический, балет. См.: Ezrahi Ch. Swans of the Kremlin: Ballet and Power in Soviet Russia. Pittsburgh, 2012. P. 30–66. В одной из сцен в балете «Пламя Парижа», что не удивительно, исполнялся танец под Ça ira — ту самую французскую революционную песню, слова которой переделала на свой лад Вера Павловна в «Что делать?».
502
Можно назвать следующие работы: Туровская М. И. А. Пырьев и его музыкальные комедии: К проблеме жанра // Киноведческие записки. 1988. № 1. С. 111–146; Булгакова О. Советские красавицы в сталинском кино // Советское богатство: Статьи о культуре, литературе и кино / Под ред. М. Балиной и др. СПб., 2002; Anderson T. Why Stalinist Musicals? // Discourse. 1995. Vol. 17. № 3. P. 38–48; Taylor R. But Eastward, Look, the Land Is Brighter: Towards a Topography of Utopia in the Stalinist Musical // 100 Years of European Cinema: Entertainment or Ideology? / Ed. D. Holmes and A. Smith. Manchester, 2000. P. 11–26; Haynes J. New Soviet Man: Gender and Masculinity in Stalinist Soviet Cinema. Manchester, 2003. Недавние исследования проливают новый свет на соматические аффективные намерения в советском кино в конце 1920‐х и 1930‐х. См.: Widdis E. Socialist Senses: Film, Feeling and the Soviet Subject, 1917–1940. Bloomington, 2017; Toropova A. 1) Educating the Emotions: Affect and Stylistic Excess in the Stalinist Melodrama // English Language Notes. 2010. Vol. 48. № 1. P. 49–63; 2) Probing the Heart and Mind of the Viewer: Scientific Studies of Film and Theater Spectators in the Soviet Union, 1917–1936 // Slavic Review. 2017. Vol. 76. № 4. P. 931–958.
503
См. Clark K. The Soviet Novel. P. 15–24, о стихийности и сознательности, и p. 84–88 — о «Чапаеве» Фурманова.
504
В ряде газетных статей о «Подругах» этот фильм сравнивали с «Чапаевым». См., например, в борисоглебской газете: Подруги // Колхозная правда. 1936. 20 февр. Этот и следующий газетный обзор фильма «Подруги» хранятся в: Производственный отдел: Вырезки из газет по кинофильму «Подруги», 1936 // РГАЛИ. Ф. 2450. Оп. 2. Ед. хр. 5. 117 л. Данный обзор — л. 14.
505
Кстати, режиссер фильма «Детство Горького» Марк Донской тоже вышел из мастерской Юткевича.
506
Inside the Film Factory: New Approaches to Russian and Soviet Cinema / Ed. R. Taylor and I. Christie. London, 1991. P. 353; За большое киноискусство. С. 56.
507
Очерки истории советского кино: В 2 т. / Под ред. Ю. С. Калашникова и др. М., 1959. Т. 1. С. 291.
508
На совещании 1935 года Юткевич возвестил, что Жеймо в будущем станут называть «„бабушкой“ советского кинематографа» (За большое киноискусство / Под ред. Э. Зильвера. М., 1935. С. 97). Возможно, ей дали сыграть эту интересную роль, чтобы его слова сбылись.
509
Inside the Film Factory: New Approaches to Russian and Soviet Cinema. P. 353.
510
Вырезки из газет по кинофильму «Подруги», 1936 // РГАЛИ. Ф. 2450. Оп. 2. Ед. хр. 5. Л. 12 (Урбан М. Крупная победа // Большевистская смена. 1936. 15 февр.).
511
В «Кратком курсе» сообщалось, что день изгнания немецких войск из Нарвы, Пскова и Петрограда — 23 февраля 1918 года — стал «днем рождения молодой Красной армии». А день выборов «12 декабря 1937 года должен стать днем великого праздника единения трудящихся всех народов СССР вокруг победного знамени Ленина — Сталина» (История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков): Краткий курс / Под ред. Комиссии ЦК ВКП(б); Одобрен ЦК ВКП(б), 1938 г. М., 1946. С. 336).
512
Вырезки из газет по кинофильму «Подруги», 1936. Л. 11 (Полуэктов К. И. Подруги революции // Красная Чувашия. 1936. 27 февр.)
513
См.: Вырезки из газет по кинофильму «Подруги», 1936. Л. 86.
514
Об этой «новой утопической модели родства» см.: Clark K. The Soviet Novel. P. 129.
515
Clark K. The Soviet Novel. P. 16.
516
Расшифровка записи в: Очерки истории советского кино: В 2 т. / Под ред. Ю. С. Калашникова и др. М., 1959. Т. 1. С. 293. О роли поющего коллектива в разрешении проблемы отчуждения и создании «монолитной массы» пойдет речь ниже.
517
О том, что большевики заимствовали понятие «стихийности» у славянофилов, превозносивших сельскую общину и «антирациональный, стихийный, инстинктивный» русский дух, см.: Clark K. The Soviet Novel. P. 110–111. Этому же посвящена работа Анны Крыловой, анализирующей «незаслуженно обойденное вниманием большевистское понятие „классового инстинкта“ или „классового чутья“» (Krylova A. Beyond the Spontaneity-Consciousness Paradigm: «Class Instinct» as a Promising Category of Historical Analysis // Slavic Review. 2003. Vol. 62. № 1. P. 2). Она высказывает предположение, что исследователи преуменьшали значение «инстинктивной самости», которую приписывали рабочему большевики (Ibid. P. 21). Я бы подчеркнула политический расчет с выбором времени для этого положительного задействования «классового чутья»: чем сильнее контроль государства над населением, тем больше «доверия» по отношению к народу оно могло бы выказывать.
518
Вырезки из газет по кинофильму «Подруги», 1936. Л. 5 (Геухеров Д. Подруги // Ленинские внучата. [Ростов], 1936. 21 февр.); Там же. Л. 14 (Б. п. Подруги // Колхозная правда. [Борисоглебск], 1936. 20 февр.); Там же. Л. 54 (Редакторы стенгазеты. Селькоры о «Подругах» // Ленинский путь. 1936. 8 апр.); Там же. Л. 64 (Лено М. Б. н. // Бурято-монгольская правда. 1936. 28 марта).
519
Брукс, сравнивая тактику советской прессы с тактикой ритуальной драмы, использует термин «ритуал включения» (Brooks J. Thank You, Comrade Stalin! P. 74). Еще более верно сравнение в отношении советского кино.
520
Оксана Булгакова называет попытку вызвать отождествление зрителей с героями соцреалистического кино его главной функцией: «Созданный „социалистический объект желания“ предлагал зрителю идентифицироваться с экранным образом, приняв его как свое отражение в зеркале» (Булгакова О. Советские красавицы в сталинском кино. С. 392). С помощью кино государство пыталось «поправить сны и отражения в зеркале» (Там же. С. 391).
521
Вырезки из газет по кинофильму «Подруги», 1936 // РГАЛИ. Ф. 2450. Оп. 2. Ед. хр. 5. Л. 1.
522
Там же. Л. 18.
523
Там же. Л. 12.
524
Хархордин показывает, что за этими отношениями личности и государства («община кающихся») просматривается церковное происхождение (Kharkhordin O. The Collective and the Individual in Russia. P. 74).
525
Там же. Л. 12.
526
Там же.
527
Там же.
528
См.: Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне: Социальная история Советской России в 1930‐е годы: Деревня / Пер. с англ. Л. Ю. Пантиной. М., 2001. С. 218.
529
Расшифровка записи в: Очерки истории советского кино. Т. 2. С. 172. Грегори Масселл пишет: «Мусульманки стали обозначать — в советском политическом сознании — структурное слабое звено в традиционном порядке: потенциально не соответствующий норме и потому бунтарский слой, восприимчивый к воинственным воззваниям, — по сути, суррогатный пролетариат, существующий там, где никогда не существовало пролетариата в настоящем марксистском понимании» (Massell G. J. The Surrogate Proletariat. P. xxiii).
530
О живучести этой практики в колхозах см.: Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне: Социальная история Советской России в 1930‐е годы: Деревня / Пер. с англ. Л. Ю. Пантиной. М., 2001. С. 17.
531
Григорий Фрейдин указывает на то, что даже ее имя — Александра — гендерно неоднозначно (в личном общении). Возможно, оно связано еще и с Александром Невским — киногероем фильма, снятого годом ранее. Психоаналитические модели кинопублики наводят на предположение, что отсутствие фаллоса у сильной духом главной героини компенсируется фетишизацией: и она сама, и окружающие ее предметы становятся как бы суррогатными фаллосами. См.: Mulvey L. Visual Pleasure and Narrative Cinema // Feminist Film Theory: A Reader / Ed. S. Thornham. New York, 1999. P. 57–68, 64. Булгакова, используя эту модель, объясняет фетишизацию Любови Орловой на экране: Булгакова О. Советские красавицы в сталинском кино. С. 400–403.
532
Такер усматривает в этом националистическом повороте определенные вехи — в том числе возвращение в обиход слова «родина» в речи Сталина в 1931 году и в одном выступлении в 1934 году (Tucker R. C. Stalin in Power. P. 325).
533
О сказочных функциях советского кино см.: Туровская М. И. А. Пырьев и его музыкальные комедии; Taylor R. But Eastward, Look, the Land Is Brighter; Enzensberger M. «We Were Born to Turn a Fairy Tale into Reality»: Grigori Alexandrov’s The Radiant Path // Stalinism and Soviet Cinema / Ed. R. Taylor and D. Spring. London, 1993. P. 97–108.
534
Об этой перемене и вызванном ею техническом экспериментировании см.: Belodubrovskaya M. Plotlessness: Soviet Cinema, Socialist Realism, and Nonclassical Storytelling // Film History. 2017. Vol. 29. № 2. P. 169–192, 173–174.
535
В сжатом виде я привожу этот аргумент в: Moss A. E. Stalin’s Harem: The Spectator’s Dilemma in 1930s Soviet Film // Studies in Russian and Soviet Cinema. 2009. Vol. 3. № 2. P. 157–172 (URL: https://www.tandfonline.com/loi/rrsc20; дата обращения 01.04.2022). Благодарю издательство Taylor & Francis за разрешение заново опубликовать этот материал здесь.
536
Подробнее я написала об этом здесь: Moss A. E. The Permeable Screen: Soviet Cinema and the Fantasy of No Limits // Screen. 2004. Vol. 59. № 4. P. 420–443.
537
Производственный отдел «Светлый путь» / «Золушка», 1939 // РГАЛИ. Ф. 2450 (Мосфильм). Оп. 2. Ед. хр. 1295. Л. 8–10.
538
Shulman E. Soviet Maidens for the Socialist Fortress // Russian Review. 2003. Vol. 62. P. 387–410.
539
См.: Widdis E. Visions of a New Land: Soviet Film from the Revolution to the Second World War. New Haven, 2003. P. 183.
540
О воздействии музыки из сталинских кинофильмов см.: Taylor R. Singing on the Steppes for Stalin: Ivan Pyr’ev and the Kolkhoz Musical in Soviet Cinema // Slavic Review. 1999. Vol. 58. № 1. P. 143–159, esp. 146–147.
541
Понятие «орнамент массы», конечно, взято из знаменитого одноименного эссе Зигфрида Кракауэра; эссе переиздавалось много раз, напр.: Кракауэр З. Орнамент массы. М., 2014.
542
Лора Малви в своей спорной, но авторитетной статье доказывала, что классическое голливудское кино выстраивалось так, чтобы взывать почти исключительно к мужскому «взгляду», удовлетворяя мужские скопофилические и нарциссические инстинкты. По словам Малви, главная героиня «удерживает взгляд, подыгрывает мужскому желанию и обозначает его» (Mulvey L. Visual Pleasure and Narrative Cinema. P. 62). Согласно Малви, фильмы снимаются таким образом, чтобы «зритель идентифицировал себя с главным героем-мужчиной, проецировал свой взгляд на себе подобного, на свой экранный суррогат, так чтобы сила главного героя, контролирующего события, совпадала с активной силой эротического взгляда, и оба они приносили бы чувство удовлетворения и всемогущества» (p. 63). С другой стороны, женский образ производит раздражающий, разрушающий эффект на зрителей-мужчин из‐за отсутствия пениса. Угроза кастрации компенсируется «подменой предметом-фетишем или превращением в фетиш самого женского образа, так что из опасного он превращается в обнадеживающий (отсюда и чрезмерно высокая оценка, культ женщины-кинозвезды)» (p. 64). Воспользовавшись предложенной Малви терминологией, Оксана Булгакова пишет об объединении этих двух функций, требовавшем от зрителя «cross-sexual идентификации»: «Советская актриса… становится объектом взгляда и одновременно „идеальным Я“, она объединяет качества женского („визуальный аттракцион“) и мужского („агент“) протагониста» (Булгакова О. Советские красавицы в сталинском кино. С. 400). См. также любопытную статью Эрика Неймана: Naiman E. Shklovsky’s Dog and Mulvey’s Pleasure: The Secret Life of Defamiliarization // Comparative Literature. 1998. Vol. 50. № 4. P. 333–352, где сравниваются и ставятся под сомнение методы обеих исследовательниц кино.
543
К тому времени голливудские фильмы практически перестали показывать в советских кинотеатрах (Kenez P. Cinema and Soviet Society, 1917–1953. P. 134). О заимствованиях у Голливуда в советских фильмах 1930‐х годов см.: Лахусен Т. От несинхронизированного смеха к пост-синхронизированной комедии, или Как сталинский мюзикл догнал и перегнал Голливуд // Советское богатство: Статьи о культуре, литературе и кино / Под ред. М. Балиной и др. СПб., 2002. С. 342–357. Об официальном мнении см.: Taylor R. Boris Shumyatsky and Soviet Cinema in the 1930s // Inside the Film Factory: New Approaches to Russian and Soviet Cinema. P. 193–216.
544
Сравнительные заключения, следующие из этой отличительной черты советского кино, см. в: Moss A. E. The Permeable Screen: Soviet Cinema and the Fantasy of No Limits. Анна Векслер Кацнельсон убедительно пишет о дестабилизирующей роли смеха в «Светлом пути» (Wexler Katsnelson A. The Tramp in a Skirt: Laboring the «Radiant Path» // Slavic Review. 2011. Vol. 70. № 2. P. 256–278).
545
Женщины действительно играли важную роль в соблюдении советских правил и в собственных семьях, и за их пределами. Стивен Коткин описывает «трибуналы жен» в Магнитогорске, которые «устраивались для устыжения мужчин — чтобы те бросали пить и усерднее работали»: Kotkin S. Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization. Berkeley, 1995. P. 218–220. Шейла Фицпатрик показывает, что в значительной мере организованное движение жен — общественниц — служило «важным опытом советской социализации», хотя оно еще и укрепляло традиционную женскую роль домашних хозяек и дублировало линии социальной стратификации (Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм: Социальная история Советской России в 30‐е годы: Город / Пер. с англ. Л. Ю. Пантиной. 2‐е изд. М., 2008. С. 189–196.
546
Кагановская показывает, что Сталин выступал в советском кино в роли «большого Другого», чей «взгляд действует внутри соцреалистического кино как его трансцендентный субъект, как глаз, для которого и сотворена вся эта фантастическая реальность» (Kaganovsky L. How the Soviet Man Was Unmade. P. 118). О Сталине как подразумеваемом отце в советском кино см.: Bagrov P. Ermler, Stalin, and Animation: On the Film Peasants (1934) / Trans. V. Padunov // Kinokultura: New Russian Cinema. 2009 (URL: http://kinokultura.com/2007/15-bagrov.shtml; дата обращения 25.04.2022).
547
Salys R. The Musical Comedy Films of Grigorii Aleksandrov: Laughing Matters. Bristol, 2009. P. 301; Anderson T. Why Stalinist Musicals? // Discourse. 1995. Vol. 17. № 3. P. 38–48.
548
Kaganovsky L. How the Soviet Man Was Unmade.
549
Е. М. Стишова отмечает, что герой выполнял лишь «декоративную означающую функцию»: Стишова Е. М. Приключения Золушки в стране большевиков // Искусство кино. 1997. № 5. С. 99–107. А Хейнс пишет, что Александрову пришлось переключить внимание на женских персонажей после той «безудержной истеричности», с какой он изобразил героя-мужчину в «Цирке» (Haynes J. New Soviet Man. P. 86–87).
550
В 1938–1939 годах на дальневосточных рубежах страны произошел ряд военных инцидентов. — Примеч. ред.
551
Об истории полигамии и гаремов в Дагестане см.: Abdullaev N. Where Wealth Means Many Wives // Moscow Times. 2001. November 27. Об ориенталистских представлениях о Грузии в России см.: Layton S. Eros and Empire in Russian Literature about Georgia // Slavic Review. 1992. Vol. 51. № 2. P. 195–213.
552
Приводится в: Paperno I. Dreams of Terror: Dreams of Stalinist Russia as a Historical Source // Kritika. 2006. Vol. 7. № 4. P. 793–824, 799. См. также: Intimacy and Terror: Soviet Diaries of the 1930s / Eds. V. Garros, N. Korenevskaya, and T. Lahusen. New York, 1995.
553
Paperno I. Dreams of Terror. P. 802.
554
Hollinger K. In the Company of Women: Contemporary Female Friendship Films. Minneapolis, 1998.
555
Мэри-Элизабет О’Брайен исследует объединяющие функции нацистской мелодрамы: O’Brian M.‐E. Nazi Cinema as Enchantment. Rochester, N. Y.: Camden House, 2004. P. 164–165. О роли мелодрамы в дисциплинирующем включении в советское сообщество см.: Lih L. Melodrama and the Myth of the Soviet Union // Imitations of Life: Two Centuries of Melodrama in Russia / Ed. L. McReynolds and J. Neuberger. Durham, 2002. P. 178–207.
556
Элизабет Папазян, убедительно толкуя фильм «Три песни о Ленине», выдвигает противоположный довод — о «наделении зрителя „более широкими возможностями“»: Papazian E. A. Literacy or Legibility. P. 81–82, 87–88.
557
Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. М., 1996. С. 21–22.
558
Проследив за другой линией развития этого проекта, можно обнаружить основанный в 2003 году в Петербурге художественный коллектив «Что делать» и философские построения Оксаны Тимофеевой, в чьих работах, посвященных Платонову, Батаю и исследованию эротического, можно усмотреть радикализацию некоторых из идей, рассматриваемых в нашей книге в главе 4. См. веб-сайт коллектива (URL: https://chtodelat.org; дата обращения 25.04.2022) и книгу Тимофеевой: Тимофеева О. История животных. М., 2017. Благодарю Грегора Модера за то, что познакомил меня с ее работами.
559
Пелевин В. Девятый сон Веры Павловны // Пелевин В. Generation «P»: Рассказы. М., 1999. С. 476–498.
560
Смирнова Н. Женщины и сапожники // Смирнова Н. Фабрикантша. М., 2001. С. 143–152, 143.
561
Смирнова Н. Женщины и сапожники. С. 152.
562
Можно отметить, например, фильмы «Ребро Адама» (1990) и «Москва слезам не верит» (1980).
563
Улицкая Л. Е. Медея и ее дети: Повести. М., 1996. С. 248.
564
Улицкая Л. Е. Сквозная линия: Повесть, рассказы. М., 2002. Переиздан также как «Сквозная линия» в удачно названном сборнике «Искусство жить: Рассказы» (М., 2003).