Мои ноги напряглись, когда я выпрямился.
– Я не хочу.
– И я. Но я думаю, это хорошая идея, – она улыбнулась. – Ждать первой брачной ночи старомодно и романтично. Представь, какой горячий секс у нас потом будет.
– Ева, нам не нужно делать нашу сексуальную жизнь еще горячее.
– Нам нужно, чтобы это происходило ради удовольствия, а не ради того, чтобы оставаться вместе.
– Но это так и есть. В обоих случаях. И ничего в этом плохого нет, – если она мне предложит отказаться от еды, то я склонен буду согласиться на это с большим энтузиазмом. Учитывая предоставленный выбор.
– Гидеон ... в нас есть что-то удивительное. Любые усилия стоят того, чтобы сделать нас крепкими, как скала.
Я покачал головой. Меня злила моя тревога. Это была потеря контроля, и я не мог ничего поделать. Это не то, что ей нужно.
Наклонившись вперед, я прижал свои губы к ее уху.
– Ангел, если тебе не хватает ощущения моего члена внутри себя, я пойду навстречу, не буду сдерживаться.
Ее дрожь заставила меня внутренне улыбнуться. Тем не менее, она прошептала:
– Пожалуйста, попробуй. Ради меня.
– Черт, – я опустился на свое место. Как бы сильно я не хотел отказать ей, я не мог. Не в этом. –Черт побери.
– Не сходи с ума. Я бы не стала просить, если бы не считала это важным. Это ненадолго.
– Ева, недолго – это пять минут. Ты просишь несколько недель.
– Милый, – она тихо рассмеялась. – Ты дуешься. Это восхитительно, – наклонившись вперед, она прижалась губами к моей щеке, – и крайне лестно. Спасибо.
Я прищурился, глядя на нее.
– Но не думай, что упрощу эту ситуацию для тебя.
Она пробежала пальцами вниз по моему галстуку.
– Конечно нет. Мы постараемся сделать это весело. Вызов. Посмотрим, кто первый сломается.
– Я, – пробормотал я. – У меня даже нет гребанного стимула выигрывать.
– А как же я? Завернутая в ленту и больше ничего в качестве подарка на день рождения?
Я нахмурился. Это приемлемо. Даже мысль, что она выпрыгивает голой из торта не затмевает этого.
– А что будет на мой день рождения?
Ева ослепила меня своей улыбкой, заставив меня желать ее еще сильнее. Она была солнечным светом и теплом в любое время, но когда она была подо мной, извиваясь от удовольствия, издавая стоны все глубже и громче…
– Мы поженимся в этот день.
Чтобы выпутаться из похотливых мыслей потребовалась секунда.
– Я не знал об этом.
– И я не знала до сегодняшнего дня. В последний перерыв на работе, я лазила по интернету в поисках событий в сентябре или октябре, что следует учитывать при выборе даты. Так как свадьба будет на пляже, мы не хотим, чтобы было слишком холодно, поэтому мы должны сделать это в этом месяце или в следующем.
– Спасибо, Господи, тебе за зиму, – проворчал я.
– Дьявол во плоти. Во всяком случае ... В гугле я нашла…
– Ты все еще страдаешь этой фигней?
– И там был пост о нас на фан-сайте. Это был…
– Фан-сайт?
– Ага. Тебе посвящены целые сайты и блоги. Во что ты одет, с кем встречаешься, события на которых появляешься.
– Боже.
– На сайте, на который я зашла, были о тебе статистические данные: рост, вес, цвет глаз, дата рождения ... все. Честно говоря, меня напугало то, что другие знают о тебе больше, чем я, и это еще одна причина, почему нам следует ходить на свидания и больше говорить…
– Я могу тебе изложить всю статистику, пока буду трахать тебя. Задача решена.
Ее улыбка была восторженной.
– Ты меня убиваешь. Во всяком случае, свадьба в собственный день рождения – хорошая идея, ты так не считаешь? Ты никогда не забудешь о нашей годовщине.
– Годовщина нашей свадьбы одиннадцатого августа, – напомнил ей сухо.
– Мы будем праздновать две, – она провела рукой по волосам, учащая мой пульс. – Или еще лучше, мы будем праздновать от одной годовщины до другой.
С 11 августа по 22 сентября – целых полтора месяца. Мысль об этом была почти достаточна, чтобы сделать ближайшие несколько недель терпимыми.
– Ева, Гидеон, – доктор Лайл Петерсен встал и улыбнулся, когда мы вошли в кабинет. Он был высоким, и ему заметно пришлось опустить глаза, чтобы посмотреть на наши сплетенные ладони. – Вы оба прекрасно выглядите.
– Я чувствую себя хорошо, – сказала Ева, сильным и уверенным голосом.
Я ничего не ответил, протягивая руку, чтобы ответить на его рукопожатие.
Добрый доктор знал обо мне то, чем я надеялся ни с кем не делиться. Из-за этого я чувствовал себя не совсем комфортно, несмотря на успокаивающую смесь нейтральных тонов и удобную мебель в офисе. Сам доктор Петерсен был удобным человеком, легко ощущающим себя в собственной коже. Его ухоженные аккуратно уложенные седые волосы значительно смягчали его внешний вид, но не отвлекали от его проницательности и восприимчивости.
Трудно было полагаться на кого-то, кто знал так много моих уязвимых мест, но я старался изо всех сил, потому что другого выбора не было. Доктор Петерсен был ключевым игроком в моем браке.
Ева и я расположились на диване, в то время как доктор Петерсен уселся в свое обычное кресло с высокой спинкой. Он держал свой планшет и стилус в руке, изучая нас темно-синими глазами, полными интеллекта.
– Гидеон, – начал он.– Расскажите мне что случилось с последней нашей встречи во вторник.
Я откинулся назад и перешел к делу.
– Ева решила последовать вашей рекомендации воздержаться от секса, пока мы не поженимся публично.
Ева засмеялась низким хрипловатым смехом. Она наклонилась ко мне, обнимая за руку.
– Вы обратили внимание на обвинительную нотку? – спросила она врача. – По вашей вине он собирается подождать пару недель.
– Это больше, чем две недели, – утверждал я.
– Но меньше трех, – парировала она. Она улыбнулась доктору Петерсену. – Я должна была знать, что в первую очередь он начнет с этого.
– А с чего начнешь ты, Ева? – спросил он.
– Прошлой ночью Гидеон рассказал мне подробности о своем кошмаре, – она посмотрела на меня. – Это был огромный, действительно большой поворотный момент для нас.
В ее глазах, когда она говорила, ни с чем нельзя было спутать любовь, благодарность и надежду. От этого мое горло сжалось. Разговор с ней о гребанном дерьме, что творится в моей голове – самая трудная вещь из всего, что мне приходилось делать. Даже рассказывать доктору Петерсену о Хью было проще. Но оно стоило того, чтобы увидеть ее лицо.
Ужасные события наших жизней сблизили нас. Безумие, но замечательно. Я потянул ее за руку к своим коленям, и обхватил обеими ладонями. Я чувствовал ту же любовь, благодарность и надежду, что и она.
Доктор Петерсен поднял свой планшет.
– Довольно много откровений для вас на этой неделе, Гидеон. Что вызвало их?
– Вы знаете.
– Ева перестала с вами видеться.
– И говорить со мной.
Он посмотрел на Еву.
– Произошло ли это потому, что Гидеон нанял вашего босса?
– Это стало катализатором, – согласилась она. – Но мы дошли до предела. От чего-то пришлось отказаться. Мы не могли продолжать идти по кругу с теми же аргументы.
– И ты отстранилась. Это можно было бы считать эмоциональным шантажом. Таковы были твои намерения?
Она поджала губы, пока она взвешивала ответ.
– Я бы назвала это отчаянием.
– Почему?
– Потому что Гидеон... чертил линии, чтобы определить границы наших отношений. А я не могла представить себе всю оставшуюся жизнь в пределах этих линий.
Доктор Петерсен сделал некоторые замечания.
– Гидеон, что вы думаете о том, решении, которое приняла Ева, чтобы справиться с этой ситуацией?
Чтобы ответить, мне потребовалась минута.
– Это было похоже на чертово искривление времени, но в сто раз хуже.
Он взглянул на меня.
– Я помню, когда вы впервые пришли ко мне, вы и Ева не разговаривали несколько дней.
– Он закрылся от меня, – сказала она.
– Она ушла, – возразил я.
Опять же, это была та ночь, когда мы действительно открылись друг к другу. Она рассказала мне о нападениях Натана, позволила мне увидеть источник того, что бессознательно свело нас вместе. Тогда у меня случился кошмар, и она подталкивала меня к разговору.
Я не смог, и она оставила меня.
Ева ощетинилась.
– Ты порвал со мной при помощи межофисной записки! Кто так делает?
– Я не порывал с тобой, – поправил я. – Я бросил тебе вызов, чтобы ты вернулась. Ты бежишь, когда не…
– Это эмоциональный шантаж, – она выпустила мою руку и повернулась ко мне лицом. – Ты порвал со мной с явной целью заставить меня принять твой статус-кво. Мне не нравится положение вещей? Ну, тогда закройся от меня, пока я больше не смогу это терпеть.
– А ты разве не это со мной сделала? – я стиснул челюсти. – И у тебя, кажется, отлично получается. Если я не изменюсь, ты не сдвинешься с места.
И это убило меня. Она столько раз доказывала, что может уйти и не оглядываться назад, в то время как я дышать без нее не мог. Это был фундаментальный дисбаланс в наших отношениях, который дал ей одерживать верх во всем.
– Вы обижены, Гидеон, – вставил доктор Петерсен.
– А я нет? – Ева скрестила руки.
Я покачал головой.
– Это не обида. Это ... разочарование. Я не могу уйти, а она может.
– Это не справедливо! И это не так. Единственный мой рычаг – заставить тебя скучать по мне. Я стараюсь говорить с тобой, но, в конце концов, ты делаешь то, что хочешь. Ты ничего мне не говоришь, не советуешься.