Опускаю бегунок в самый низ, и на экране всплывает лицо Кирилла. Ненавижу его за все. Ненавижу за разбитое сердце. За чувства, которые не нужны никому, кроме меня. Зачем я вообще храню эту фотографию. Почему он так тепло смотрит, почему так нежно улыбается.
Закрываю глаза, прижимая телефон к груди. Слезы вдруг начинают скатываться, обжигая лицо. Соленные и горькие. Они идут из самой души, где до сих пор живет любовь. Глупая, ненужная любовь.
Глава 07
Во вторник просыпаюсь раньше положенного и ухожу в универ, пока мама не проснулась. Сегодня у нее внеплановый выходной, а значит, меня без ответов на вопросы не отпустят. На занятиях стараюсь погрузиться в материал, слушать и отвечать преподавателям, однако порой выходит трудно. Мыслями я уже в парке на встрече с Игнатом. На языке даже слов нет, чтобы как-то объяснить ему причину расставания. До сих пор звучит претензия на тему отсутствия интимных отношений. И обидно почему-то. Чувствую себя какой-то вещью, которой не смогли воспользоваться и решили выкинуть на всеобщее посмешище. Разве это не должно происходить тогда, когда хочется. Разве, не должна захлестывать волна эмоций и желаний. Может, я вообще фригидная какая-то, и Игнат прав.
После второй пары нас неожиданно отпускают. Понимаю, что слоняться по городу не лучший вариант, решаюсь пойти домой, а может и во дворе посижу. Если решусь, напишу Богданову о встрече. Уверена, он будет только рад. Но буду рада ли я.
Так впадаю в мыслительный процесс, что едва не проезжаю остановку. Хорошо, хоть женщина рядом громко крикнула и пробудила меня от думок. Выхожу, и даже на прямой дороге умудряюсь спотыкнуться. Что за день, в конце концов. Но пиком становится большая белая собака, на которую я натыкаюсь напротив двора, где раньше жил Кирилл. Пес неожиданно выскакивает из кустов и начинает лаять на меня. Сердце тут же в пятки уходит. Детская фобия вернулась ко мне, после того как три недели назад под нашим окном загрызли на смерть кота. Я тогда проревела всю ночь. И вот они последствия. Руки дрожат, глаз дергается.
— Фу! — Кричу на животное, в дикой надежде, что сейчас все закончится. Тело сковало от передоза эмоций.
— Фу! Фу, кому говорю! — Пес скалит зубы, рычит, и то ли реально, то ли в моих глазах все так отражается, но вот-вот он кинется, неужели и меня разорвать хочет на куски.
— Пошел! Фу! Отстань от меня! — Топаю ногой, кричу так громко, как только позволяет возможность. С плеча падает сумка, и я интуитивно отступаю назад. Что делать, как спастись.
Кто-нибудь! Пожалуйста, помогите.
— Фу! Ну, уйди же! — Голос дрожит, будто нарастает истерика с долей страха. Собака делает уверенный шаг, ее острые клики направлены на меня, она настроена решительно.
Пожалуйста. Пожалуйста. Прошу.
С глаз слетают слезы, и в тот момент, когда животное решается на еще один шаг, я закрываю лицо руками и отворачиваюсь.
Сейчас кинется.
Острые клыки разорвут кожу.
Почему я…
Почему со мной…
Как же страшно.
Эхом проносится знакомый голос, не знаю, чей он. Мои мысли слишком заняты, их сковало страхом, парализовало просто. Не дышу совсем. Ноги едва держат тяжелое тело. И в какую-то секунду я замечаю, что лай прекратился. Или это просто помутнение рассудка. Не понимаю. Не могу понять, что происходит. Но и повернуться не получается. Так страшно. Безумно страшно.
— Арин! — Теплый лучик света будто пробирается сквозь темноту, охватившей меня фобии. Однако он так далеко. Наверное, он не настоящий.
— Арин! — Чьи-то руки касаются моей головы, спускаясь вниз, к лицу. Запах апельсина и горького шоколада окутывает, согревает. Слизкий комок в горле медленно опускается, но тело все еще дрожит. Однако оно так тянется вперед на этот голос, знакомый и обманчивый голос. Мозг продолжает издеваться.
— Эй, Ромашка, — медленно опускаю ладони, сейчас иллюзия развеется. А мне бы так хотелось, чтобы все было взаправду.
— Все хорошо, — шепчет мягко он. Смотрю в глаза человеку, с которым нас не разделяет никакое расстояние. Смотрю на его губы, на идеально ровный нос, на правильные скулы. Чужое дыхание обжигает. И мне кажется, что вероятно я сплю. А может уже упала в обморок.
— Арин, — вновь зовет тот, по кому так неумолимо тоскует сердце. И у меня просто ноги подкашивает. Падаю в его объятия, заливаясь слезами. Если все это плод моего воображения, если все это происки сердца, пусть будет так.
— Эй, будешь так громко плакать, станешь не красивой, и тогда Кощей точно приберет в свой гарем, — отвечает он, медленно касаясь моих волос. От шутки внутри все переворачивается. Моментально поднимаю голову, даже шаг назад делаю, хоть и короткий. Вновь присматриваюсь. Все те же черты лица, которые я никогда и ни за что не спутаю. Все тот же запах. И голос. Только рост стал выше, плечи шире, ладошки больше, как у настоящего мужчины.
— К-Кирилл? — Тихо шепчу, все еще боясь, что перепутала реальность с фантазиями.
— А что не похож? — Улыбается парень, заставляя меня моментально смутиться под столь пристальным взглядом. Только Соболев мог так. Только он обладал подобной магией.
— Это правда ты? — Уточняю, все еще не в состоянии поверить столь неожиданной и внезапной встречи. Сейчас прозвенит будильник. Точно. Сейчас мама разбудит и скажет, что я опоздала на зачет.
— А так? — Спрашивает он, делая шаг на встречу. Тянется к моему лицу и горячие пальцы обхватывают участок кожи на щеке, от чего я вздрагиваю и моментально подскакиваю.
— Ай! Больно же! — Прикрикиваю, но тут же замолкаю. Если больно, значит, точно… мамочки! С ума сойти! Выходит, человек напротив меня реальный.
— Приходишь в себя? Не боись, пока я рядом, никто тебя не тронет, — сердце пропускает удар, затем другой, а потом просто падает вниз, медленно тая.
Глава 08
Кирилл
8.1
В ту секунду, когда голова Арины коснулась груди, меня будто кипятком облило. Не знаю каким чудом смог вообще устоять на ровных ногах. Раньше она часто мне снилась. Во снах мы порой целовались, а порой я срывал с нее одежду, и дальше творилась дикая магия. Однако я дал себе команду забыть ее, погасить ненужные чувства. И вроде получилось. Стрельцова пропала из мыслей, из головы. Не полностью, конечно. Изредка все равно появлялась. Но я бы в жизни не подумал, что стоит только Аринке оказаться настолько близко, как мои усилия и желание забыть ее полетят в тартарары.
— К-Кирилл? — Шепчет почти неслышно она, рассматривая меня столь удивленными глазами. И я как-то сам даже теряюсь от неловкости ситуации. Смотрю на нее, будто и не было этих трех лет расставания. Только волосы длинней стали, грудь кажется чуть больше, талия до сих пор такая же осиная, словно тростинка.
— А что не похож? — Не могу сдержать улыбку, сто лет не слышал ее голоса. Все такой же мягкий, как тягучая и сладкая карамель.
— Это правда ты? — Глаза, в которых можно увидеть целую Вселенную, необузданный космос, и тысячи звезд, устремили свой взор на меня. Чувствую себя снова пятнадцатилетним неопытным юнцом, хотя за спиной не одна девушка. Только рядом с Аринкой все иначе, как и всегда собственно. Умеет же, зараза.
Тянусь к ее лицу, какое-то неосознанное действие. Рука сама собой дотрагивается до щеки Стрельцовой. Кожа такая гладкая, до одури приятная. Хочется не ущипнуть, а погладить.
— Ай! Больно же! — Прикрикивает она, но резко замолкает. Пару секунд мы тупо пялимся друг на друга, как два дурочка. Оба явно не верим в реальность происходящего. Какова вероятность в первый же день приезда на родину встретить свою первую любовь? Любой скажет один процент из тысячи. А тут и часа не прошло, удивительно.
— Приходишь в себя? Не боись, пока я рядом, никто тебя не тронет, — вылетает фраза-паразит, которую я не успеваю сдержать. А ведь злился на нее. Очень злился. Но смотрю сейчас в эти ангельские глаза и куда вся злость подевалась.
— Я… я… м… — что-то невнятное мямлит Стрельцова. Отворачивается, пытаясь спрятать лицо за распущенными золотистыми волосами. Но даже так замечаю на ее щеках легкий румянец. Чувствую себя мальчишкой, который притащил шоколадку в школу, подложил ее в рюкзак той, которая давно нравится, и, увидев реакцию девчонки, безумно радуется. Такого странного ощущения у меня не было… ну точно, с момента нашего первого и последнего поцелуя.
— Спасибо, я хотела сказать спасибо, — наконец, собирается с духом, и выдает Арина. Поднимает сумку с земли, сжимает ее тонкими худенькими пальчиками, переступает с ноги на ногу. Ей Богу, все тот же ребенок, совсем не меняется.
— Пойдем, провожу тебя, — предлагаю, потому что отпускать Стрельцову в таком состоянии не смогу, да и не хочу. У нее вон руки дрожат, испугалась так.
— А ты в какую сторону? — Спрашивает неожиданно она, поднимая голову.
— Вообще в магазин собирался, на остановке который. Но провожу тебя, потом схожу.
— Ну, я тоже в магазин иду… м… если ты не против, сходим вместе?
— Раз так, пошли, — соглашаюсь, хотя был уверен, что шла она в другую сторону. Однако мне могло показаться.
Отхожу от Арины, хотя если честно, хочется постоять рядышком еще немного. Она оглядывается, в глазах все еще читается испуг. Только виду не подает, пытается казаться уверенной и сильной. Вот же, забавный ребенок.
— До сих пор боишься собак? — Решаюсь начать разговор первым. Мы идем медленно, словно на прогулку вышли, а не до магазина и обратно.
— Недавно под окном кота разорвали собаки. Видимо отразилось на психике, — признается довольно тихо Стрельцова. Голову опускает вниз, плечи сжимаются.
— Мир животных такой, увы.
— Я… должна была выйти и помочь. — Горестно и виновато произносит она. Сразу детство вспоминаю, как отец собак убить велел. А ведь я их любил.
— Ты не виновата. Чтобы смогла сделать маленькая хрупкая девочка против злых собак?
— Не знаю, — пожимает она плечами. Не особо приятно видеть ее такой, каким-то беспомощным себя ощущаю.