Колледж был не за горами, но объявленный конкурсный набор в интернациональную рок-группу резко поменял планы. Он решил попробовать силы. Никто: ни родители, ни дядя, ни он сам не ожидали, что конкурс завершится для Калеба успехом. Таким вот образом, пройдя самый жесточайший отбор по меркам корейских музыкальных конкурсов, Калеб ступил на нелёгкую дорожку шоу-бизнеса.
— Что-то радости в твоём голосе совсем не слышно, — не удержалась от комментария я.
— Я просто устал, — вздохнул Калеб, глядя на небо. — У нормальных людей есть отпуск, у нас его нет. После шоу в Лос-Анджелесе, мы возвращаемся в Сеул, там запланировано несколько концертов, после чего начнётся тур по Азии.
— В таком случае вам надо обзавестись двойниками и забронировать места на кладбище.
Чёрт. Опять я об этих кладбищах…
Калеб улыбнулся.
— Тейт.
— М?
— Если выиграешь в проекте, подумай ещё сто раз прежде чем подписывать контракт: надо ли тебе всё это?
Иронично фыркнула:
— Сомневаюсь, что выиграю в проекте.
— Просто, имей в виду… сцена, слава, деньги… всё это хорошо до поры до времени.
Внимательно посмотрела на Калеба:
— Тогда почему не откажешься?
С шумным вздохом Калеб отвёл глаза:
— Всё сложно. Разорвать контракт не так просто, да и… я уже привык к такой жизни. Не знаю, что буду без неё делать.
— Почему же ты думаешь, что я не смогу привыкнуть?
Калеб слабо и немного печально улыбнулся:
— Сможешь. Уверен, что сможешь, но будь готова меняться.
— Зачем мне меняться? — усмехнулась.
— Ты и сама не заметишь, как это произойдёт.
Заправила пряди волос за уши и уткнулась взглядом в свои поношенные кеды:
— Значит и ты поменялся?
— Само собой. Но не так сильно, как Шейн.
Повернула к Калебу голову:
— Ты ведь говорил, что он всегда был таким?
«Да какая мне вообще разница, каким был Шейн?!»
Калеб завёл руки за голову, прильнул спиной к ограде и вытянул ноги, хмуро глядя перед собой:
— Шейн был разбалованным ребёнком. Всегда получал то, что хочет. Его родители именно таким образом возмещали нехватку внимания и заменяли любовь.
Мои брови невольно нахмурились:
— Это он сам тебе рассказал?
Калеб посмотрел на меня:
— Я познакомился с Шейном ещё во времена его стажёрства в R.Q. Entertainment. Его готовили для совершенно другой группы, но разрешили принять участие в конкурсе и Шейн выиграл его с нереальным перевесом в голосах. Это был просто разгром! Поэтому его и сделали лидером — чтобы угодить фанатам. Уже тогда Шейну приходилось от них отбиваться, а, как известно — и не только на его примере, — слава быстро портит людей. Кстати, Шейн и был тем, кто посоветовал мне принять участие в конкурсе.
— Значит, вы ещё до конкурса были друзьями?
Калеб невесело усмехнулся:
— Тогда мы действительно были друзьями. Сейчас уже не уверен. Не деньги испортили Шейна, денег у него всегда хватало. Раньше деньги заменяли ему родителей, и даже казалось, что его это ничуть не беспокоит. Он всегда был тщеславным, излишне самоуверенным, высокомерным, и только я, как полный придурок, до последнего считал, что таким образом Шейн избавляется от боли, что причиняют ему родители, годами не видевшиеся с сыном. Ведь не всё в нём было так плохо: он умел поддерживать, мог выслушать, мог даже совет дать и не всегда хреновый! В общем, это долгая тема, но друг из него был хороший. Я понял это, когда он из-за меня ввязался в драку с тремя подонками, мною же спровоцированную, и Шейн не побоялся подставить лицо под удар, зная, что завтра у него фотосессия для журнала. Его тогда чуть не выгнали со стажировки… Я думал — эта маска тщеславия спадёт по мере того, как он будет взрослеть. Но, — Калеб горько усмехнулся, — а всё оказалось ещё хуже! Эта маска, в конце концов, слишком сильно приросла к его лицу и стала одним целым с Шейном.
— И кто же его родители? — спросила я.
Стоп. Почему меня вообще это интересует?
И почему вообще разговор опять скатился к Шейну?!
Калеб пожал плечами и вновь посмотрел вдаль:
— Его родители заведуют сетью элитных ресторанов, регулярно открывающихся по всему миру. Они очень занятые люди, постоянно в разъездах… Насколько мне известно, они даже друг с другом редко видятся.
— Но они хотя бы звонят Шейну?
Улыбнувшись, Калеб посмотрел мне в лицо.
Резко насупилась:
— Не то чтобы меня это сильно интересует…
— Я не знаю, — перебил Калеб, — Шейн не говорит об этом. Тема его родителей — запрещённая тема. Но я уверен, если бы они хоть иногда поддерживали сына, если бы хотя бы один концерт посетили, Шейн не напоминал бы сейчас самовлюблённую задницу.
— Ты ведь не пытаешься его сейчас оправдать передо мной? — посмотрела с придиркой.
— Тому, что он разбил твою гитару, нет оправдания, Тейт. — И прозвучало это более чем серьёзно.
— Ладно, давай закроем тему Шейна. Мне послезавтра опять видеть его рожу.
На этот раз я не забыла поблагодарить Калеба за концерт. И на эмоции тоже не поскупилась, описывая впечатления от выступления FB. Правда по большей части говорили мы про игру Калеба, хотя он и сказал, что с моей игрой на гитаре, его ляпанье по струнам никогда не сравнится… Настоящий джентльмен!
Конечно, не сравнится! Мне до его уровня годами и без сна ещё работать надо! Было бы только на чём.
— У тебя ведь завтра интервью? — спросил Калеб спустя минут сорок нашего с ним разговора.
— Да, в десять.
«Только не говори, что надо расходиться, я только вошла во вкус общения».
Даже постоянное чувство неловкости, наконец, ослабило хватку. С Калебом стало легче, когда узнала его поближе. Интересно, чувствует ли он то же самое, ведь ни разу так и не поинтересовался моими родителями, моей жизнью в Нью-Йорке… Может, зная о том, что матери у меня точно нет, он не хочет спрашивать об этом? Ну, а я сама не стану навязываться со своими историями, в которых вообще нет ничего интересного.
И вот Калеб поднялся на ноги и протянул мне руку:
— Тебе надо выспаться.
— Боишься, что Анемона выгонит меня за синяки под глазами? — Взяв Калеба за руку, поднялась с крыши.
— Даже с синяками ты будешь красивая, — улыбался Калеб.
Руку он мою не отпускал. Кадык на его шее вдруг задёргался и оживающие языки пламени тут же приковали взгляд.
— У тебя… много их? — тупо произнесла я.
— Кого? — удивился Калеб.
Посмотрела ему в глаза:
— Татуировок.
А это что ещё за новая улыбка? Что-то не припомню такой. Такая томная и смущённая, ему только покраснеть осталось.
Калеб спрятал руки в карманы куртки и, продолжая улыбаться, посмотрел на огни города:
— Первый интернет-запрос фанатов, что касается меня.
— У меня нет Интернета.
С коротким вздохом Калеб посмотрел мне в лицо. С такой нежностью…
— Это мне и нравится, Тейт. Приятно общаться с человеком, который не знает о тебе больше, чем знаешь ты сам.
Усмехнулась:
— Так что, они у тебя по всему телу? Тату?
— Нет, — Калеб мотнул головой, — на груди пусто, только спина и шея.
— Вау, хотелось бы увидеть.
Что ляпнула?
Когда он в последний раз так широко улыбался? Просто мега-широко!
— В смысле… — нервно сглотнула и, поежившись, запустила руки в кенгуру-карман толстовки.
— Я тебя понял, — усмехнулся Калеб, глядя исподлобья.
— Нет! В смысле, тебе очень идёт! — На эмоциях взмахнула руками, и маленький блестящий квадратик вылетел из кармана и приземлился прямо у ног Калеба.
В тот же миг я умерла. Дважды!
— Ты уронила, — Калеб наклонился раньше меня. Я только дёрнуться успела с оборванным на полувдохе дыханием, как два пронзительных широко распахнутых глаза уже с удивлением таращились на меня.
С удивлением? Да, не-е-е, что там! Какое там удивление? Это был настоящий шок!
А для меня… самый большой позор в моей несчастной и проклятой всеми Сантами жизни!
— Это… это… дай сюда! — выхватила презерватив и с пунцовыми щеками с силой запихнула его обратно в карман.
И вдруг Калеб громко рассмеялся. Так искренне и весело, что ещё больше стало не по себе.
«Я убью тебя, Николь. Клянусь, убью!»
Всё продолжала мучительно умирать, барахтаясь в луже своего позора…
— Это моя соседка положила! Николь! — оправдываясь, воскликнула я и отвернула горящее лицо в сторону города. Теперь начинала злиться. — Чёрт бы её побрал и её эти советы! Нет, ну…
— Тейт!
Круто развернулась к Калебу:
— Это не моё!
— Верю, — Калеб был не в силах сдерживать смех и невольно заражал им меня.
— Да говорю тебе — не моё! — улыбка расползлась и по моему пылающему огнём лицу. — Николь положила! Я даже не знала… ну, точнее знала, но уже было поздно…
— Тейт.
— Да я вообще про него забыла! Надо выкинуть! Или нет, лучше заставлю Николь его съесть!
— Тейт!
— Что?
— Иди сюда.
Я не заметила этого короткого движения, когда Калеб оказался так близко, и я уже прижималась к его широкой груди всем телом, а он нежно обнимал меня за талию. Тёплая ладонь оказалась на моей щеке, затем опустилась на шею, что вызвало настоящий взрыв дрожи по всему телу, а потом губы Калеба мягко накрыли мои.
Тёплые, влажные… такие… Не знаю, какие… Я была не в состоянии думать над этим в тот момент. Всё во мне запело и зацвело всеми цветами радуги. Земля уходила из-под ног в эти потрясающие секунды нежности… Я тонула от наслаждения, робко сцепив пальцы в замок за спиной Калеба.
Его горячие губы касались моих: трепетно, так аккуратно, будто я хрупкая ваза, что может разбиться от любого неосторожного движения. Но я не ваза, и мне хотелось ещё, хотелось продолжения, хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался!
Его запах, его дыхание, его губы на моих губах опьяняли… Но язык оставался на месте, так что этот поцелуй вполне можно было назвать детским и безобидным, если бы только целующимся не было за дватцатник.