чилась тринадцать лет назад…
— Вы выглядите просто великолепно.
Бархатный голос заставил ее сердце бешено забиться. Когда она открыла дверь, было ровно восемь часов.
Алис надела скромное на вид, но очень дорогое вечернее платье из шелка. Тоненькие бретельки на плечах подчеркивали белизну кожи. Трехдюймовые каблуки туфель немного увеличивали маленький рост. Волосы оставила распущенными, и они ниспадали крошечными кудряшками по плечам и шее, обрамляя милое лицо и еще более подчеркивая огромные глаза изумрудного цвета.
— Спасибо, — растаяла женщина, но, взглянув на огромную фигуру Гордона, облаченную в черный вечерний костюм, ощутила легкое беспокойство. Сейчас он выглядел очень сексуально, и она не могла не заметить этого. Странное ощущение охватило Алис, ведь раньше ее никогда не привлекал такой тип мужчин.
— Вы готовы? — спросил Эрнан.
Она кивнула, делая шаг в коридор и закрывая дверь. Готова. А вот к тому, что он слегка коснулся ее талии, пропуская перед собой в лифт, готова не была и потому отступила на полшага в сторону.
— Вы уже останавливались в этом отеле раньше? — спросила она.
— Несколько раз. Я много разъезжаю, ценю удобные отели, хорошую еду, безупречное обслуживание, но больше всего — удобную постель.
Снова подтекст? Она не смогла поднять глаза и посмотреть на сибарита-спутника. Разговор вроде обычный, но что-то заставило ее покраснеть.
— Понятно… — с какой-то злостью на себя выдавила Алис.
Гордон был одним из самых привлекательных мужчин, которых она встречала в жизни. И сейчас очень четко поняла это. Женщины, должно быть, с ума сходят по нему.
— Я думаю, за обедом мы сможем обсудить кое-какие детали нашего проекта.
— Я уверена, конечно…
— Алис, — перебил ее он, — мы ведь не на работе.
— Но…
— Никаких «но». Разве вы никогда не расслабляетесь?
Только этого ей сейчас и не хватало.
Когда двери лифта открылись и они вышли в сверкающий холл отеля, она холодно улыбнулась и сказала:
— Конечно, я расслабляюсь, но только дома.
Неужели он флиртует со мной? — подумала Алис.
— Сама с собой?
Гордон взял ее под руку, увлекая в маленький бар в холле отеля.
— А что плохого в том, что человек остается наедине с собой? — с жаром спросила она. — К тому же у меня есть много друзей и кот…
— Леди в девяносто лет имеют много друзей и кошку.
В его голосе явно звучала насмешка.
— Наш столик в ресторане будет готов к половине девятого. А сейчас я хотел бы, чтобы вы попробовали великолепные коктейли в баре. Уверен, они вам понравятся.
Глаза Гордона тут же переключились на бармена за стойкой.
— Добрый вечер, Чарли. Как твоя жена?
— Все в порядке, мистер Гордон. Спасибо. Мы вызвали родителей, чтобы они нам немного помогли. Это даст Берте передышку.
— Ну, ну, молодцы. — Эрнан похлопал бармена по руке и обратился к спутнице: — Жена Чарли недавно родила двойню. Вот что значит жениться на здоровой, крепкой немецкой девушке.
Алис с трудом изобразила на лице вымученную улыбку. Перед глазами предстали два крохотных человечка на руках у счастливых родителей. Сразу двое. А ей Бог и одного не даст. Как несправедливо! Жизнь вообще несправедлива.
— Приготовьте коктейль «Восторг», — попросил Гордон. — А я предпочту минеральную воду — я за рулем.
— Нет проблем, сэр, — улыбнулся бармен.
— Вам скучно здесь? — спросил Эрнан, когда Алис сделала большой глоток розового коктейля, чтобы немного успокоиться.
— Скучно? — удивленно переспросила она. — Совсем нет.
— Вы любите детей?
Он не имел представления, что значит для нее этот разговор. Женщина постаралась взять себя в руки.
— Я думаю, что да. Правда, никогда близко не общалась с ними.
— Вы так заняты своей карьерой? — Интонация была странной, но лицо оставалось спокойным и приятным. Тем не менее она чувствовала, что не находит одобрения. И это причиняло ей боль.
— Надеюсь, я не должна изображать из себя человека, восхищающегося счастливыми семьями.
— Нет. Конечно нет. Но вы очень много потеряли, если не общались с такими семьями. — Он внимательно посмотрел на нее. — Допивайте коктейль, а я закажу еще один, прежде чем мы поедем в ресторан.
Алис не увлекалась алкоголем, вот и сегодня ей совсем не хотелось пить. Сделала еще один глоток и поставила бокал на стойку. На душе почему-то стало грустно.
Неужели ему кажется, что она амбициозная женщина, думающая лишь о своей карьере? В любом случае, наверное, производит впечатление суперделовой особы. В последний год она старательно носила эту маску, и трудно винить человека за то, что он считает ее такой.
Странно, но коктейль сильно подействовал на нее. А может, это из-за близости Эрнана? Он сегодня очарователен.
И все равно она ощущала его холодную уверенность в себе и безграничную силу. И этим он напоминал ей Барни. Странное ощущение испытываешь рядом с Эрнаном. И, судя по взглядам, которые бросали на него женщины в баре, можно было догадаться, что не одна она испытывает смятение.
На секунду их взгляды встретились. Гордон чуть прищурился, глядя на ее влажные губы.
— Пойдем!
Он взял Алис под руку, и они вышли из отеля. Теплый летний ветерок коснулся ее волос, но не успокоил нервов. Контролируй себя, контролируй, повторяла она и, лишь оказавшись на заднем сиденье машины, немного расслабилась. Ну а спутник — тот само спокойствие. Но если он всегда такой, то быть наедине с ним не очень-то приятно. Тут и до равнодушия недалеко.
В нем было что-то… что-то примитивное. Это слово поразило ее. Оно долго не приходило на ум и наконец нашлось. Несмотря на весь лоск и благовоспитанность, в интимной обстановке, занимаясь любовью, он был бы примитивным… Алис постаралась отвлечься от мыслей, которые повели ее по опасной дорожке. В конце концов, что она знает об интимной стороне жизни? Вряд ли ее можно назвать экспертом по части мужчин. Она не могла понять, что делает Эрнана Гордона таким привлекательным, и у нее не было ключа к этой загадке. Так что лучше гнать эту мысль от себя и заниматься ничего не значащей светской болтовней. Наконец они подъехали к мексиканскому ресторану «Малибо» — любимому месту голливудской богемы. Их проводили к столику с такой церемонией, что сразу стало ясно, имя Гордона здесь много значит. Подошел метрдотель с перечнем вин.
— Белое или красное? — спросил Эрнан.
Она хотела сказать, что ничего не понимает в этом, что она предпочла бы холодную минеральную воду, но гордость взяла верх над разумом.
— Ваше фирменное «Малибо», пожалуйста, — ослепительно улыбаясь, сказала она.
Пусть Гордон не считает ее лишь особой, делающей карьеру. Она предстанет перед ним в амплуа бывалой светской львицы.
Официант передал ей меню. Перечень блюд был напечатан на немецком, испанском, французском и английском, и большинство названий ни о чем не говорили Алис.
— Лобстеры и салат из авокадо здесь очень хороши, — заметил Гордон, просматривая меню. — Можно также заказать свиное плато со сладким перцем и ананасы в меде.
— Звучит замечательно, — кивнула Алис одобрительно, — попробуем на вкус.
Эрнан сделал заказ на испанском языке.
Ей сразу понравилось дорогое великолепное вино. Они выпили по полбокала. Гордон поудобнее устроился в кресле, и его серебристо-серые глаза снова остановились на ее лице.
— Вы прекрасно говорите по-испански, — сделала комплимент Алис.
— Спасибо. Моя мать — испанка, а няни говорили по-испански, по-французски и по-итальянски. Поэтому я научился говорить на этих языках в раннем возрасте.
Неудивительно, что он так много достиг в жизни, ведь с раннего детства с ним обращались как с принцем.
— Да, вам повезло уже с рождения. Но все равно огромное состояние не может уберечь человека от руки судьбы.
— Вы правы. Мой брат умер от лейкемии, когда ему было четырнадцать. Я мог бы вырасти маленьким испорченным негодяем. Но я почему-то очень быстро стал взрослым.
Слова прозвучали холодно, даже с укором.
Алис стало стыдно за неосторожную реплику, она чуть покраснела.
— Извините. Мне очень жаль вашего брата. Я несколько поспешила со своими выводами. У меня не было права делать этого.
— Вы не виноваты.
Он не отрывал взгляда от ее лица и вдруг улыбнулся — тепло, открыто. Впервые с того момента, как они встретились. Лицо Эрнана стало потрясающе красивым.
Знает ли он, какое впечатление может произвести на человека подобная улыбка? Эти грубые, даже в чем-то жестокие черты лица смягчились и стали очень даже привлекательными.
— Я на вас не в обиде. Вы ведь о Габриэле ничего не знали. И мы совсем не стали испорченными детьми. Мой отец был очень дисциплинированным. А мать, как большинство испанок, держала дом в ежовых рукавицах.
Подошел официант с лобстерами и салатом из авокадо, потом принес свинину по-мексикански. Остаток вечера прошел под звон бокалов с изысканным вином, в легких разговорах и смехе. Оба признали кухню великолепной. А капучино с белой шапкой пены, которое Алис заказала на десерт, был таким легким, что казалось, вот-вот испарится из чашки.
— Я не могу вспомнить, когда еще получал такое удовольствие. — Глухой голос Эрнана обволакивал, довершая действие вина.
— Я думала, вы часто обедали здесь…
— Я не имею в виду вкус блюд.
Алис почувствовала, как ее лицо заливает краска. Гордон был неординарным человеком, безжалостным в бизнесе и, может быть, в личной жизни тоже. И не просто состоятельным, а непомерно богатым. И у него, вероятно, много женщин, которых он угощает подобными обедами.
Вот и о ней, очевидно, думает, что она, как женщина деловая, предпочитает легкие развлечения прочным семейным узам, к тому же в данный момент оказалась свободной. В его мире это, вероятно, нормально — лечь в постель с малознакомой особой, а потом какое-то время наслаждаться легкими отношениями, которые ни к чему не обязывают. Ни ответственности, ни угрызений совести, никаких осложнений. Но ведь она не такая. Как бы он повел себя, если бы узнал, что она девственница? Мысль эта могла довести ее до истерики. Думать надо не о наслаждении жизнью, а о том, как превозмочь свое одиночество в ней.