ЭСТ1, с. 350): «Объект в процессе диалогического общения с ним превращается в субъект (другое я).» — даже не превращается, а возвращается. Верно, что предмет есть предмет речи (И. Ревзин, Структура языка, с. 181—87: Зависимость идеи предмета от языка: о славянском вещь, *věktь как «названном» см. О. Трубачев. Этноген. культ, слав., с. 186 сл.). но предмет речи и сам происходит из адресата и есть адресат. Для пятилетнего Никиты, героя рассказа Платонова, всё живое, все предметы слышат его незаочное, обращенное слово; так и у Франциска Ассизского всё было «братья» и «сестры». Поэтическое обращение к предмету речи — архаизм (противоположно этому второму лицу вместо третьего слово о собеседнике к невидимому свидетелю, или третье лицо вместо второго). «Мифологическое мышление вообще не знает неодушевленных и безответных вещей.» — Бахтин, Слово в романе, 4 (с. 163), сюда же «филологико-философская» аксиома Новой науки Дж. Вико, 1.2.37/ 186 сл. Русский предлог про. теперь значащий «о чем», значил «кому» в сочетании про себя «молча», «себе под нос» < «себе», ср. про запас. А говорить об отсутствующем, за глаза — поздняя способность, приобретаемая в одиноком думании. Промежуточное говорение при предмете речи как риторический прием встречается в конце первого тома Мертвых душ: автор вполголоса разоблачает своего героя, пока тот спит и не слышит. (↓1: Говорить с кем.)
По отправному вопросу сказал толкуемое слово, но по первому ответу оно незначимое. Сходятся вопрос и ответ в том, что толкуемое слово значимо, а незначимое нетолкуемо: «в применении общих понятий к частным случаям»[6] возникает несогласие, говорил Эпиктет (Арриан. Беседы Эпиктета.1.22.2, сюда еще 1.2.6, 2.11 и.17 и 4.1.41–45). «Сказал значит сказал!» я услышал от насмешливого математика И. Д. 3. Он ответил на кажущийся софизм хохмой, но когда я настойчиво повторил свой вопрос, он призадумался и сказал «Подумал вслух» — с первого возможного ответа прыгнул сразу на четвертый. Обычно же начинают отвечать с третьего, с перевода «Подумал», чтобы шагнуть от него к четвертому-догадке. (↓1: Параллель к «Сказал значит сказал».)
Спрашивающий о значении, кто хочет понять слово, не понимает его, но ценит, отсюда у слова значимость, соединяющая в себе непонятность и ценность (слуга Григорий из Братьев Карамазовых «почти ровно ничего не понимал» в творениях Исаака Сирина, «но за это-то, может быть, наиболее ценил и любил эту книгу» — 3.1). «Понимание и оценка» у Бахтина. Значимое слово это значащее и потому могущее значить, ведь «Всё действительное возможно» — но возможность действительного не одновременна его действительности; это как живое смертно, но не мертво. Значимое слово есть то, о чьем значении спрашиваешь или можешь спросить, а толкуемое то, чье значение называют или могут назвать в ответ. И как толкуемость знака осуществляется в толковании-ответе, так прежде его значимость осуществляется в вопросе о значении. К понятию значимости ср. В. Бибихин, Онтол. знач… Язык филос.(по указателю) и Авторитет.
Удивительно «обо всём толкование». даже о метле, ухвате или о слове сказал, но удивительнее то, что иронический ответ «Сказал значит сказал» математик готов принять всерьез. «А = (есть или значит) А» для математика «тривиальный случай», заведомо истинное утверждение, а на самом деле оно заведомо ложно. По отправному вопросу ответ на него возможен, но по первому ответу невозможен вопрос и потому прямой ответ. Вопрос навязывает значимость очевидно незначимому сказал, и ответ, притворившись толкованием, отталкивает вопрос с его неприемлемой предпосылкой. Если отвечаешь на чужой вопрос о значении слова, ты его задал сам себе (повторил про себя), а если не задавал, то и не ответишь. Знак действителен лишь поскольку я спрашиваю себя, что он значит: настоящая значимость, представительность, вся полнота смысла — здесь-и-сейчас. Есть шутливое Что сей сон значит/означает? (сон как образец знамения, знака), но и Что это значит? как выражение неприятия, а еще осторожное Что бы это значило? — вопрос о значении с сомнением в значимости: «Если что-нибудь да значит, то что?» А что было и прошло, чего уже нет в настоящем, то ненастоящее, ср. шутку Это было давно и неправда. Из Поэт. Дост. Бахтина: «Ведь смысл „живет“ не в том времени, в котором есть „вчера“, „сегодня“ и „завтра“ ЙЙЙ» (с. 107. прим.). смысл живет в «большом времени». (↓1: «Закон тождества». — 2: Осуществленная значимость сказал. — 3: Синхрония как «большое время».)
Семиотику определяют как науку о знаках, системах знаков, но что это за знаки? Неискушенному человеку приходит на ум что-то вроде дорожных знаков, и он прав: свое слово — уже усвоенное и еще не отчужденное — не знак, родной язык не знаковая система. Выпад Достоевского против мифологической школы в лице Афанасьева и такой же выпад Мандельштама против символизма сохраняют силу в применении к не ограниченной действительностью знака семиотике. Ср. М. Гаспаров на семиотику (Зап. вып.. с. 172):
Гиперсемантизация, атмосфера искания знамений. Блок с матерью, видящие тайный смысл каждой улитки на дорожке, метерлинковская пустая многозначительность: не рискует ли в это впасть семиотика? Моя мать говорила мне: «Жаль, что ты не успел познакомиться с Локсом: он еще умел замереть с ложкой супа в руке и сказать: сейчас что-то случается».
Герменевтика в моем представлении это реакция на семиотику, герменевтика отталкивается от нее как от символизма отталкивался акмеизм. К понятию знака см. В. Топоров, Др.-инд. LIŃGA-. Прус. L. с. 272—81 (под *lingasaytan и lingo),Др.-греч. SĒM- и Случай *ĜEN-. (↓1: Семиотика рядом с герменевтикой.)
К значимости чужого: «язык богов» у древних индоевропейцев. «мудреные слова» металл и жупел (Островский, Тяжелые дни. 2.2), модные иностранные слова, несобственное употребление своего слова — на письме в отчуждающих кавычках. Между значимостью, она же звучность, и употребительностью слова для самого говорящего обратное соотношение, а для толкователя прямое.
Витгенштейн в Философских исследованиях. 1.43: «Для большого класса случаев использования слова „значение“ — хотя и не для всех случаев его использования — это слово можно объяснить так: Значение слова есть его употребление в языке.» Так у него и во многих других местах, но хорошо ли это сказано? — Значение слова пояснено здесь намеренно плохо, при помощи определения через синоним, а не через род и отличие; прибавка «в языке» лишь видимость отличия. Не отличить словесное значение хочет Витгенштейн, а свести к деловому употреблению целиком, без остатка. Еще в Трактатеон сказал, что загадки нет (6.5). и был вполне последователен, когда повторял кембриджским студентам: «Не спрашивайте меня о значении слова, спросите об употреблении». Если вопрос о значении — «псевдопроблема», действительно останется употребление без загадки и толкования. (↓1: Канетти против толкования.)
бII
«Говорить» значит «говорить», лучше не ответишь: толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а незаменимое для говорящего и толкователя слово «говорить» «само за себя говорит». Это как волшебная книга или зеркало Елены Премудрой из сказок НРС, 236 сл. показывает всё в мире, но не себя, не за собой.
В анекдоте АТ 1287 = Тм J2031 десятеро не могут досчитаться одного, они девять/ люди, потому что каждый «себя-то в счет и не кладет», и только прохожий, посторонний сосчитывает их всех. Чтобы девяты люди стали десятерыми, нужен одиннадцатый: здесь представлены все три типа фольклорных чисел, а именно неполное число, круглое, т. е. полное, и сверхполное. Этот анекдот про глупцов вчуже смешон, но ведь все мы такие дураки, это и притча о человечестве. Каждый сам для себя — иной по отношению ко всем другим людям, а чтобы включить себя в счет, нам нужно увидеть себя со стороны, с точки зрения иного и для меня и для других. (↓1: Анекдот про девятых людей. — 2: Собственная исключительность. — 3: Круглое число, неполное и сверхполное. — 4: Включение иного во всё. — 5: Заморышек. — 6: «Если нет Бога, то я бог». — 7: Включение себя.)
Я особенный, не как все, но дурак тоже, он образцовый иной, ср. нéлюдь. нéрусь «глупый, бестолковый человек» (СРНГ 21, с. 76 и 147) или идиот < др. — греч. ιδιώτης, «особа, частное лицо». От инакости дурака его двойственность, ведь крайности сходятся в ином. «А Иван был дурак, но очень умный», «Ванюшка не хитёр, не мудёр, а куды смысловат!», говорится о младшем, третьем брате, герое сказки (Сев. ск.. 241, сюжет АТ 301 А. В Три подземных царства, и НРС. 296, сюжет АТ 532 Незнайка), который станет царем, последний — первым. Когда Иванушка-дурачок солит реку, чтобы напоить коня (НРС