когда он хотел на прощанье сказать
три слова последние веры —
и приник ради этого
лицом небывало-доверчивым
к чему-то человеческому —
это и тогда оказалось
вашими руками
и запомним лицо остывающее
и все больше принимающее вид
маски вылепленной будто
руками убийц
|1957|
бодлер
Не вы убивали не вы побеждали
не вашего поля
Недаром вы слушать его не умели
диктовало откуда-то что-то
места своего не имея
и не было будто ни губ ни бровей ни висков
кроме далекого голоса
и неожиданных рук
И даже законы движенья и роста
искали иного служенья ему:
непредвиденным было то место под небом
где все утверждалось как тяжесть
и от всех эта тяжесть его отделяла
как падающее что-то
отделяется от воздуха в воздухе
— И цвета испанского табака
были живы глаза перед смертью
тоскующие по чистоте
рождаемой только разрывом и гибелью
|1957|
ночь первого снега
[г. а.]
ночь первого снега когда телеграфные
залепленные снегом столбы
словно чуть-чуть отошли от дороги
и потеряли колонну свою
и каждый из них —
ведущий
и шлагбаума белые полосы
придвинулись к белым от снега
шпал полосам нарушающим
горизонталь
и в издавна знакомой округе
есть что-то напоминающее
незнакомое пространство
и ограда вдоль дачи поэта
напоминает теперь частокол
перед домом далеким твоим неуклюже
поставленный
в котором засохшем задержана дерева смерть
неким подобьем
намека на вечность —
на большее время чем мы
ночь первого снега когда
ты стал не счастливым не легким а просто
свободным
как это бывает лишь в детстве
и лишь перед смертью
и тем ты свободен что можешь
не быть ответственным даже за веру:
ей уже жить вне тебя своей жизнью
там где пространство особо понятно
как освещенное снегом
за стеклами место на даче
где от сильного света бессильна с утра
женщина понятная сама по себе
и твоя потому что она твоя вера
не зависящая уже от тебя
|1957|
сон-огонь(утра в иркутске)
[м. м. л.]
Сна начало
с шуршания
дворничьих метел под утро —
будто
по стенам
движение пламени
над головой —
так неуклонно, сурово, шершаво!
Юность-бездомность!..
Сон — словно мыслей потрескиванье
в дружеском доме: в огне.
|1958|
без названия
[и. р.]
а как эта боль появилась?
ты так уходила
как будто от жил отнимала ты руки
и с каждым уходом
они выявлялись все больше
и потом обнаружилось сердце
о котором я просто сказал: «болит»
а где-то покоилось время
существуя как воздух само по себе
и стал я впервые
ему принадлежать
когда я узнал
что я горестный след
твоей обособленной памяти детской
и нынешних снов
во мне без желанья оставленный
во время свечения крови и жил
что и сам я — лишь память
для всех — навсегда — о тебе — перед богом
|1958|
в декабрьской ночи
[н. ч.]
в страхе
как будто в декабрьской ночи
самоосвещаются
в е щ и души
и как говорим «тупики» и «дома» и «туннели»
определяю я это немногое —
когда повторяю:
что общность избравших друг друга
совместность их нищенская —
как разрешенная по недосмотру!
но неотменима
что ежедневно обязан художник
знать о силе и времени смерти
и знать потому: что для правды
не хватит и всей его жизни
что можно быть светлым всегда —
о хотя бы от боли! —
когда эта боль — словно заданная
неотличима от веры
что — как говорящие — теплятся
в е щ и души
в страхе — как в зимней ночи
всю полноту образуя
необходимого ныне терпения
|1957|
к предчувствию реквиема
а как это было?
впервые
вас били в то время —
но — только себя отдирая от вас
а — не нападая
я бился тогда чтоб себя отыскать
в бесформенной массе врагов называемой
временем
чтоб было пространство
для жизни без вас
прошло это время! и стал я свободным
от подаренного мне одиночества —
одиночества — в окружении!
и получил завоеванное одиночество —
самого себя
и место мое оказалось
пустыней где нет никого —
пока утешая могло оно так называться
пока вы не действовали еще окончательно!
и заняты были не смертью самой:
еще не ее матерьялом самим!
а только строительством
сферы для смерти
ее подготовкой
|1958|
куст
…в жизнь я шепчу — как в соседнюю
бесконечность умолкшего леса…
о явное это пространство
между снегом и между нижними верками
крыжовника около ветхой решетки —
в архипелагах
занесенного снегом сада
нет в этом пространстве
признаков тени
и недоказуема
близость редеющих листьев
сперва может быть и была эта тень
и торжеством ее было ее появленье —
видимым словно в растворной воде
сиротством чернеющих веток
но что-то еще требовалось о так это было
этим теням
и снегу хотелось иметь свою тень
на нижних ветках куста
и на всю зиму слились
тень снега и тени веток
и будут всю зиму стараться очнуться —
и очнутся
лишь в середине марта —
о это ощущение
чего-то опасного и разряженного
как перед дверью
некой неведомой лаборатории
о этот великий обморок
существующий при моем существовании
как музыка за стеной
— и перед этим таинством
я человек прошу
помня о тех кто готовит опасное
моему пребыванию здесь:
«о дайте — прошу — немного времени
для немногих слов
о последних в мире кустах» —
о если бы все было жизнью
и если бы смерть исходила от жизни
не у людей я просил бы отсрочку —
но смерть сейчас от тех кто «они»
от людей смертей
|1958|
прощальное[памяти чувашского поэта васьлея митты]
было — потери не знавшее лето
всюду любовью смягченное
близких людей полевых —
будто для рода всего обособленное! —
и жизнь измерялась
лишь той продолжительностью
времени — ставшего личным как кровь
и дыханье —
лишь тою ее продолжительностью —
которая требовалась чтобы на лицах
от слов простых
возникали прозрачные веки
и засветились —
от невидимого движения слез
|1958|
родное
я должен
дойти губами
до ее беспредельных глаз
и удивлюсь я тогда чуть пульсирующим жилам
на подглазье ее
и пойму что это от их прозрачности
и бестелесности
так светлы и больны
чуть вздрагивающие эти глаза
и полюблю я ее и руками моими и губами
и молчаньем и сном и улицами моих стихов
и ложью — для государств
и правдой — для жизни
и платформами всех вокзалов
где я буду в последний раз
смотреть на горячие черные спины
паровозов на дворах депо
оставляя ее