ассоциативная связь.
«Картинка из детской азбуки, изображающая осень. На переднем плане — люди рвут яблоки и копают картофель. На заднем плане — пашут и сеют, охотник стреляет в зайца. Справа виноградник, идут виноградари с корзинами. Высоко в небе птичья стая. Делирант истолковывает картинку следующим образом: (о мужчине, убирающем картофель) колесный мастер сдирает кору с ели, другой перемешивает поле. Вот пожарная команда (сборщики винограда), она приехала на машинах; это паровые машины, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 машин с командой. Здесь что-то горело. Пожар возле яблони. Они уже закончили, убирают шланги. А это голубиная стая, наверно, из дома, что сгорел. Рядом стоит полицейский (охотник). Он пьет грог. Должно быть, это грог. Он утирается платком».
В таких случаях недостаточность внимания всегда является фактором, который в связи с активными ассоциативными процессами делает иллюзии понятными, как и соответствующие «нормальные» иллюзии.
Второй тип представлен иллюзиями, которые больные переживают в состоянии аффекта; из их содержания становятся понятными содержания их ошибочных восприятий. Один в страхе
видит вместо одежды на стене висящие трупы; больному в состоянии депрессии незначительный шум кажется звоном цепей.
Но интереснее всего у больных проявляется третий тип. Будучи в ясном, спокойном состоянии, больные при всех возможных восприятиях видят подчас самые диковинные вещи, причем мы не можем объяснить их содержание аффектом или ассоциативными связями. Кажется, что эти больные имеют при таких галлюцинациях правильное суждение. Несколько случаев могли бы послужить иллюстрацией этого типа.
Одна пациентка Гейдельбергской клиники, будучи в ясном сознании и ориентации, так что изложила все свои видения на бумаге, видела на стенах и как бы вышитыми на одеяле головы людей и животных, они были бесцветными. Она наблюдала гримасничающие рожи и указывала в этом случае на солнечные пятна на стене. Подобное она наблюдала в течение многих лет и всегда знала, что это только заблуждение. Например, однажды она сообщила: «Глаз различает в каждой выпуклости или углублении лицо. В начале апреля я видела живую голову моего отца. Я не верю в видения, но мои глаза видели это. Я не спала, была напугана. В глазах головы была угроза. Рожи плоские и неподвижные. Они смотрят на меня. Если я отвожу взгляд, все меняется и возникает другая голова, больше обычной, как бы вдавленная. Это могут быть мужские и женские головы. Их выражение чаще равнодушное. Объяснить себе эти вещи я не могу».
Другая больная удивлялась виденным ею странным вещам. «Вещи оформляются в картины так же, как если бы были сфотографированы или нарисованы». «Круглые отверстия в оконной раме (для ключа) становятся головами, они делают движения, как будто хотят укусить меня — иногда это пропадает, и я начинаю видеть все как раньше».
Еще одна больная рассказывала, что у людей меняются лица. Вдруг рядом с тобой в кровати оказывается кто-то незнакомый. Одна из пациенток виделась ей с головой мужчины, волосы коротко стрижены.
В литературе описано много примеров таких иллюзий. Гри-зингер рассказывает об одной даме, страдавшей меланхолией, которая каждый раз видела в зеркале не свое отражение, а свиную голову. Другой больной, отражаясь в оконном стекле, видел девичьи черты: когда он смотрелся в зеркало, этого не происходило. Мешок казался ему крокодилом, губка для мытья — вырезанной из дерева головкой мадонны, гора бочек — злыми
чудовищами. И мы точно не знаем, к какой группе отнести эти случаи.
Общим для всех иллюзий является то, что они содержат действительные элементы реального восприятия, что они не существуют рядом с ними, а растворяются в них. Большая часть иллюзий отличается в дальнейшем понятным нам содержанием. Представленная третья группа этим свойством не обладает. Иллюзии третьей группы ясному сознанию не свойственны. Больные наблюдают появление и исчезновение этих иллюзий, в то время как прочие иллюзии либо изменяются вместе с аффектом, либо их заставляет исчезнуть внимание. Из-за этих довольно глубоких отличий третьей группы от других она заслужила особое название. Эту группу можно назвать парейдолиями, противопоставив ее иллюзиям в более узком смысле1.
Парейдолии — это не объяснимые аффектами и ассоциативными процессами, наступающими при ясном сознании и против воли, преобразования реальных восприятий, так что его элементы содержатся и в этих новообразованиях.
Эти замечания уже предотвращают двоякую путаницу. К иллюзиям не принадлежат интеллектуальные интерпретации и функциональные галлюцинации.
Различие между умственными объяснениями и чувственными иллюзиями было сделано уже Кальбаумом и Гадлихом, позднее Липман подчеркнул это как разницу между сенсорными и умственными иллюзиями. Если блестящий металл принимается за золото, главврач за прокурора, то в процессе чувственного восприятия подобные воззрения не меняются.
Неизменные объекта восприятия подвергаются ошибочному суждению. Различие станет сложнее, если объекты восприятия будут неотчетливыми. Далекий выступ горы воспринимается нами как каменная глыба или мы видим домик. Само восприятие здесь тоже нечетко. Наше восприятие колеблется вместе с суждением. Иногда перевешивают момента, говорящие за то, что это был домик, иногда наоборот. Несмотря на это, мы вряд ли можем говорить здесь об иллюзиях, так как присоединяются не новые элемента восприятия, а переходы к иллюзиям.
*Кальбаум ввел термин парейдолия (восприятие побочных образов) для всех иллюзий, которые являются чувственным продолжением восприятия, чтобы терминологически отличить их от неправильных истолкований восприятий путем выводов. Так как его термин не закрепился за всей областью, могло бы быть допущено ограничение на эту более узкую группу.
Принципиально важно различение иллюзий и функциональных галлюцинаций (Кальбаум, с. 6 и далее). В то время, как в иллюзиях содержатся элементы реального восприятия действительности, при обманах чувств, которые как таковые продолжают существовать, одновременно и параллельно с ними, возникают галлюцинации, исчезающие по прекращении чувственного восприятия. Об этих феноменах подробно говорится в главе о зависимости галлюцинаций.
Псевдогаллюцинации. Мы рассматривали в иллюзиях такие переживания восприятий, материал ощущений которых генетически состоит из первичных и вторичных элементов. Мы обнаружили ряды этих переживаний, исходя из нормального восприятия, достигая парейдолии. Мы можем, во-вторых, исходить из нормального представления и рассматривать не переживания, которые образуют ряд переходов к псевдогаллюцинациям; причем представления приобретают все больше признаков, присущих восприятиям, не достигая степени достоверности последних.
Восприятия и представления различны во многих отношениях, но между ними имеются переходы. Только в одном существует непреодолимое различие: восприятия достоверны, а представления нет. Различие между достоверностью восприятий и образностью представлений нельзя смешивать с противоположностью верных и ошибочных суждений о реальности. Оба противоречия пересекаются1. Псевдогаллюцинации — это представления, поскольку они никогда не обладают достоверностью.
Прежде чем псевдогаллюцинации будут точнее охарактеризованы терминологически, наглядное представление о них дает пример Кандинского (с. 44 и далее)2.
1 Обо всех этих пунктах подробно говорит Ясперс.
2 Основополагающая книга о псевдогаллюцинациях: Кандинский, Критические и клинические наблюдения в области обманов чувств.— Именно Кандинский впервые подробно описал различие псевдогаллюцинаций и отграничения его от других отличий. Но как таковое, различие было признано уже до него. Особо затронул его Беларже в своем противопоставлении психических и психосенсорных галлюцинаций. Уже до Беларже оно было описано церковными писателями. Например, в одном произведении (цит. по Беларже, с. 384) в описании Господних откровений читаем: «Есть голоса разума, которые идут от нашего ума и проникают вглубь души, есть такие, которые происходят от силы воображения, и есть телесные, достигающие внешних целей».— От термина «псевдогаллюцинации» по Хагену было бы лучше отказаться. Он обозначает им все возможные феномены, например, также искаженные воспоминания, которые могут быть приняты за галлюцинации.
«18 августа 1882 г., вечером, Долинин принимает 25 капель tinkturae oppii simplicis и продолжает работать за письменным столом. Часом позже он отмечает большую ясность представлений и мыслей. После прерывания активной преапперцепции (то же, что апперцепция Вундта) и наблюдает (будучи в совершенно ясном сознании и не чувствуя ни малейшей склонности ко сну) в течение часа с закрытыми глазами внешне различные живые оптические псевдогаллюцинаций: лица и фигуры людей, виденных им в тот день, лица его старых знакомых, которых он давно не встречал; совсем незнакомые личности; между ними время от времени возникают белые страницы, отпечатанные различными шрифтами, кроме того несколько раз всплывает изображение желтой розы; наконец, появляются целые картины. Эго люди, наряженные в самые разнообразные костюмы, стоящие в разных позах друг против друга, причем всегда неподвижно. Эти картины возникают на одно мгновение и исчезают, тут же сменяемые новыми без всякой логической связи. Они спроецированы четко по направлению вовне, и таким образом кажется, что они стоят перед глазами, но никак не связаны с черным полем зрения закрытых глаз: чтобы увидеть картины, надо отвлечь внимание от черного поля; напротив, сосредоточение внимания на последнем прерывает появление картин. Несмотря на многократные попытки, ему не удалось скомбинировать субъективную картину с темным полем зрения таким образом, чтобы первая оказалась частью второго. Несмотря на четкость контуров и яркость красок, несмотря на то, что эти картины стояли перед смотрящим субъектом, они не обладают характером объективности; Долинину кажется, что, хотя он видит их глазами, это не те внешние глаза его тела, которые видят черный фон с возникающими на нем порой туманными свето