выми пятнами, а другие, внутренние глаза, находящиеся позади внешних. Удаленность картин от глаз различна — 0,4—0,6 метра, скорее всего это соответствует расстоянию ясного видения, которое в этом случае небольшое из-за близорукости. Величина человеческих фигур варьируется от естественной величины до размера фигуры на фотографии на кабинетном портрете». Благоприятными условиями для подобного видения были следующие: «По возможности полное прекращение произвольного мышления и пассивная преапперцепция; причем внимание без какого-либо вынужденного напряжения должно быть направлено только на внутреннюю деятельность того чувства (в случае Долинина — преимущественно зрение), в каком мы бы хотели наблюдать псевдогаллюцинации. Активная преапперцепция спонтанно возникающих псевдогаллюцинаторных картин удерживает их дольше в центре внимания сознания, чем они просуществовали бы без активного усилия со стороны наблюдателя. Отвлечение внимания на субъективную деятельность другого чувства (например, от зрения к слуху) частично или даже полностью прерывает псевдогаллюцинации первого чувства. Псевдогаллюцинация прекращается также при сосредоточении внимания на черном поле, на окружении, если глаза
открыты так же, как и в начале непроизвольной или произвольной деятельности абстрактного мышления».
Псевдогаллюцинации, примером которых служат самонаблюдения Долинина, отличаются от восприятий и истинных галлюцинаций отсутствием достоверности. Достоверным является неясный свет в темноте, последовательный образ, телесный предмет, тихий шорох или громкий шум,— все это станет образным в нашем представлении. С этим связано, что псевдогаллюцинации, так же как и представления, видятся не во внешнем пространстве (объективное пространство), а во внутреннем пространстве представлений (субъективное пространство).
От представлений и картин воспоминаний псевдогаллюцинации отличаются по следующим направлениям:
а) Представления зависимы от воли, субъект может вьывать их в сознании и заставить исчезнуть, изменить или комбинировать, как ему заблагорассудится. Восприятия, напротив, константны, воспринимаются с чувством пассивности (рецепция), не могут быть изменены. Там царит собственная воля и ее намерения, здесь внесубъективная связь, которую нужно принять. Между этими двумя противоположностями существуют переходы. У псевдогаллюцинаций так же, как и у восприятий, в отличие от представлений, нет зависимости от сознательного мышления и от воли, они наступают спонтанно, не могут быть изменены произвольно или вообще изменены. Субъект по отношению к ним пассивен и может только воспринимать.
б) Представления неполны, размыты, их рисунок неопределен. Они исчезают и должны воспроизводиться заново. Восприятия, напротив, имеют определенный рисунок, могут быть удержаны, стоят перед нами во всей полноте и деталях. Но и в этом противопоставлении, связанном переходами, псевдогаллюцинации ведут себя как восприятия: у них та же законченная детальность, все тончайшие черты, детали чувственного образа одновременно разом выступают в сознании. Явление не расплывается сразу, оно устойчиво, как восприятие, до тех пор, пока оно одним разом не исчезает.
в) Элементы ощущения представлений, как красный цвет представленного карандаша, могут, особенно в момент сразу после восприятия, быть «адекватны» элементам ощущения. Являются ли они тоща идентичными или качественно непереходно различными (если даже адекватными) нельзя решить для всех случаев сразу. Представления в отношении большинства их элементов неадекватны. Многие люди представляют себе все в сером цвете (этот серый цвет снова адекватен возможному воспринимаемому серому, но никак не коричневому, который имеет место в представлении, замещая его). В псевдогаллюцинациях не только все элементы предстают в деталях, но еще и адекватны. В то время, как обычно многие краски в представлениях замещаются бесцветными нюансами и небольшим числом таковых, в псевдогаллюцинациях в подавляющем большинстве выступают адекватные элементы. Эти свойства псевдогаллюцинаций много раз по ошибке называют интенсивностью или достоверностью1.
Обобщая, мы провели различия между псевдогаллюцинациями и настоящими галлюцинациями по недостатку достоверности у первых и по их проявлению в субъективном пространстве; от картин воспоминаний и фантазий псевдогаллюцинации отличаются их независимостью от воли, детальностью, постоянством и адекватностью элементов восприятия по отношению к соответствующим восприятиям (достоверность). Между псевдогаллюцинациями и настоящими галлюцинациями нет перехода, а между псевдогаллюцинациями и фантазиями они существуют. Таким образом, псевдогаллюцинации могут иметь детальность и адекватность восприятий, но быть зависимыми от воли; степень детальности может быть разной. Один больной описывает, что он в течение некоторого времени после острого психоза мог представлять себе все более четко и жизненно. Внутренним взором он видел целую шахматную доску с фигурами для игры вслепую. К его большому сожалению это скоро пропало. Самонаблюдения различных людей у Фехнера (Психофизика, 2-й том) показывают различия чувственных свойств представлений у различных индивидов. Некоторые Zahlenkunstlem и художники сообщают, какие необычайно четкие чувственные представления они имели. Эти переходы случаются не у каждого, имеющего псевдогаллюцинации. Скорее больной имеет совершенно нормальные представления, и, кроме того, выраженные псевдогаллюцинации со всеми описанными признаками, в то время как
1 Об этом с. 203 и далее.
промежуточные ступени между ними не встречаются. У других, наоборот, имеют место промежуточные ступени. Так получается множество вариаций.
Для наглядности приведем несколько случаев.
Перевалов (Кандинский, с. 93), хронический параноик. Различает непосредственный разговор голосов извне через трубы и стены и от разговора посредством тока, причем его преследователи заставляют его внутренне слышать голоса, которые ни локализованы вовне, ни достоверны. От последних он отличает «сделанные мысли» без какого-либо внутреннего слышания. Преследователи направляли мысли непосредственно в его голову.
Госпожа Краус (с. 231) сообщила, что у нее две памяти. С помощью одной она, как и все другие люди, могла намеренно вспоминать обо всем, через другую в ее сознании выступали внутренние видения и внутренние голоса, которые она различала как внутренние и внешние.
Чулочник Фишер (Kenne) имел три различных слуховых восприятия: 1) свист, шум, звон, дребезжание; 2) зовы, музыкальные пьесы, песни, самый громкий голос Господа, пронзавший слух; 3) тихий голос Господа. О последнем он говорит: «Для этого даже не надо иметь ушей». Этот голос имеет много градаций. Самый тихий голос тих настолько, что кто-нибудь другой сказал бы, что это мысли. Голос почти незаметен, настолько, что больной должен спрашивать сам себя, что он действительно слышал.
Подлинные галлюцинации. От восприятий мы пришли к иллюзиям, от представлений к псевдогаллюцинациям. Оба феномена противостоят истинным галлюцинациям. Подлинные галлюцинации являются достоверными восприятиями в объективном пространстве, которые возникают не из реальных восприятий через преобразования, а полностью заново.
В качестве объекта сравнения для подлинной галлюцинации из нормальной жизни мы можем использовать последовательные образы, часть явлений чувственной памяти и часть описанных Дж. Мюллером фантастических зрительных явлений.
Последовательные образы общеизвестны. Это достоверные, совсем плоские явления, которые проецируются во внешнее пространство и зависят от движения таз. Описание у Фехнера (с. 483 и далее). Кроме того, Вундт (физиологическая психология).
От этих последовательных образов (у Мюллера и Пуркинье картины ослепления) следует отличать последовательные образы воспоминаний (Фехнер: последовательные образы у Пуркинье). Это представления, особо отличающиеся детальностью и адекватностью восприятия элементов, наблюдаются непосредственно после восприятия. Описание у Фехнера (с. 491 и далее).
Явления чувственной памяти (Фехнер, с. 500) уподобляются последовательным образом в том, что проецируются на объективный темный фон (при закрытых тазах) (Генле, Фехнер) или видимы в объективном пространстве. Обернггейнер приводит из собственного опыта феномены чувственной памяти.
«Будучи студентом, я часто по утрам занимался исследованиями препаратов для инъекций. Несколько часов спустя, когда глаза уже наверняка отдохнули, на листе бумаги, лежащем передо мной, внезапно возникали светящиеся красные разветвляющиеся кровяные сосуды так, что я мог, казалось, дотронуться до них». «Наконечник термометра был отломлен, и шарики ртути раскатились по столу. Также, многие часы спустя, я видел те же сверкающие серебряные шарики на другом столе, и хотя я не мог понять, как они там оказались, я все же хотел собрать их и выкинуть. Я удивился, когда не смог ощутить их, и некоторое время спустя они пропали сами собой».
Об одном интересном случае сообщает Тодт: медсестра после нескольких бессонных ночей продолжала слышать стоны пациента, за которым ухаживала.
Особое название этих феноменов как явлений чувственной памяти основывается на том, что они появляются отдельно. В остальном они подпадают под понятие галлюцинаторных воспоминаний (см. с. 299). «Фантастические зрительные явления» описал Мюллер. Его самонаблюдения настолько важны, что я привожу краткий отрывок из них.
Бессонные ночи казались мне короче, когда я мог, как будто бы бодрствуя, бродить среди творений моих глаз. Когда я хочу наблюдать эти светящиеся картины, я гляжу при закрытых, полностью расслабленных глазах, во мрак с чувством утомления и полнейшим покоем в глазных мышцах, я погружаюсь в чувственный покой глаза или в темноту зрительного поля. Я отказываюсь от всех мыслей и суждений. Если вначале все еще темное зрительное поле наполнено световыми и туманными пятнами, блуждающими и сменяющими друг друга красками, то скоро вместо них появляются картины различных предметов, вначале в матовом мерцании, затем в ярком. Нет сомнений в том, что они действительно светятся и иногда являются цветными. Они движутся, превращаются, иногда очень четко появляются по краям зрительного поля. От самого незначительного движения глаз они обычно исчезают, рефлексия также разрушает их. Это редко бывают знакомые образы, обычно странные фигуры, люди, животные, которых я никогда не видел, освещенные помещения, в которых я ни разу не бывал.