От ратных трудов отдыхать.
Не жаль тебе спелого поля,
Не сеять тебе, не пахать…
* * *
С пылью на лапчатых шинах,
Все довоенной поры,
Грузные автомашины
Мчались на гребень горы.
Словно узор рисовали
На подорожной пыли.
Вырвались, побуксовали
И потерялись вдали.
От молотильной бригады
Автомашинам вдогон
Пестрая шла кавалькада,
Пересекая загон.
* * *
Коровы круторогие
Домой везут воза,
Полуприкрыв широкие
Печальные глаза.
Трава густая снится им,
Зеленая скользит
За темными ресницами,
За длинными…
Вблизи,
Спокойная, вся белая,
Раскланялась со мной.
Мол, видите, что делаю, —
Приходится самой.
Что трудности имеются,
Понятно даже ей.
Мол, время ли надеяться
Теперь на лошадей?
Работа напряженная!
При деле при таком
Она и запряженная
Все пахнет молоком.
О том, чтоб не работала,
Вернула прежний вид,
На белой шее ботало,
Что колокол, гудит.
И звон тот не утишился
И не ушел на спад —
Он долго-долго слышался,
Тревожный, как набат.
* * *
И вскоре,
Молчанье нарушив,
У Маши спросил я, упрям:
— Зачем, бередя мою душу,
Ты водишь меня по полям?
Не рад я такому показу,
Его нелегко перенесть…
Сказала:
— Чтоб сразу…
Чтоб сразу…
Увидел ты все, что ни есть.
Чтоб не было места укорам,
Что встретил меня не в раю… —
Мы вышли к мосту, на котором
Оставил я надпись свою.
Сказал,
Что слова не сотрутся
Под ливнем, какой бы ни шел.
Сказал, что герои вернутся,
Что будет опять хорошо.
Сказал,
Что они не забыли
Крестьянскую сладость труда…
И слышу:
— Они приходили…
Ушли, не оставив следа…
Нахмурила строгие брови,
Продолжила с болью она:
— Ты прав, приходили герои,
Мы видели их ордена…
Ты прав, они храбро сражались
И кровь проливали не раз…
Там смерти они не боялись,
А здесь, о себе лишь печалясь,
В заботах оставили нас.
Я понял:
У женщины право,
У женщины высшая власть.
О женщины!
Русская слава
Под сердцем у вас зачалась.
Красавицы русских селений,
Из вас поклонюсь я любой
За то, что судьба поколений
Становится вашей судьбой.
Я слушал упреки подруги,
Целуя под аркой моста
Ее грубоватые руки,
Сказавшие правду уста.
4
Казалось мне,
Что воздух пашен
Меня, пришедшего, обмыл.
Я чище сделался и даже
Еще влюбленнее, чем был,
В свои поля,
В простор бескрайный,
Покрытый дымкою слегка,
В неповоротливость комбайна
Идущего издалека.
Ему легко,
Ему просторно!
И, чувствуя земную дрожь,
Волнуясь, перед ним покорно
Склоняется густая рожь.
Он движется
Все торопливей,
Врезаясь в голубой проем.
Он тонет в золотом заливе
Необычайным кораблем.
* * *
Сердце мое отвердело,
Руки окрепли в боях.
Нас оторвали от дела
На неоглядных полях.
В темножелезные ночи
В дальней немецкой стране
Стали мы, нет, не жесточе…
Дайте рукою рабочей
К миру притронуться мне!
* * *
Мотор движения просил
Настойчиво, до дрожи страстно.
Все сорок лошадиных сил
Вдруг двинулись вперед согласно.
Комбайн, качаясь, описал
Широкий круг.
Без возраженья
Нескошенная полоса
Попала в наше окруженье.
Мне слаще музыки был звук,
Которого давно не слышал.
Чем уже становился круг,
Тем солнце опускалось ниже…
И ночью
Явно неспроста,
Над головою нашей свесясь,
Выглядывал из-за куста
Наш с Машею
Медовый месяц.
На терпком аромате трав
Настоян был горячий воздух.
Как прежде, голову задрав,
Гляжу на марьевские звезды.
Не надо б,
Но глаза косят,
Глаза глядят не наглядятся…
Мое хозяйство!
Пусть висят —
Я ж говорил, что пригодятся.
1946
ЗА РЕКОЮ КЛЮЧЕВОЙ
Осенним золотом горят
Лесов густые кроны.
В садах и рощах
Все подряд
Горит огнем червонным.
А в небе лебеди трубят,
Их море ждет.
Недаром
Они летят, летят, летят
Над золотым пожаром!
Рюкзак набитый
Спину гнет,
Ремнями плечи грея,
К родной Шатровке
Путь ведет
Алданова Андрея.
Андрей когда-то из нее
Ушел от недорода,
Под вывескою «Живсырье»
Пересидел три года.
Пшеница!
Блеском острых пик
Все поле полонится.
Свернув с дороги,
Напрямик
Пошел он к той пшенице.
Стоит, по виду непроста,
И колосом солидна,
А в нем такая пустота,
Что даже тронуть
Стыдно…
И видит он
В лучах зари,
Как, путая колосья,
Без уваженья косари
Ее, такую, косят.
— Коси!..
— Своди позор к концу! —
Выкрикивал косец косцу,
Другой — из-за пшеницы:
— Слышь, кум,
Работа не по нас,
Здесь бригадира бы как раз
Заставить потрудиться.
— Должно, нет силы у земли.
Я ж говорил со сватом:
Сват, говорю, подшевели
Ее суперфосфатом.
Суперфосфат —
То сильный зверь!.. —
И заключил устало:
— Эх, все работнички теперь.
Хозяина не стало!
— Он есть, да интересу нет…
Андрей пошел быстрее.
—Коси, коси! —
Летело вслед
Алданову Андрею.
* * *
Померк закат,
И говор смолк,
Пропал
Запал
Умильный.
По звукам
Шел Андрей на ток
Бригады молотильной.
Как будто кто трубил в трубу,
Его приход почуяв…
Любил он с детства
Молотьбу,
Особенно ночную.
Любил,
Как грабли в темноту
Солому отметают,
Как барабан
На всем лету
Снопы за чуб хватает.
Любил он,
Как в кругу девчат
Ремни, шкивные ленты,
Сходясь и расходясь,
Звучат
Дружней. аплодисментов.
Скирды,
Что крепость,
Что редут,
И, споря,
Кто отважней,
Ребята приступом берут
Колосовые башни.
Мелькают руки молодух,
Всегрешных меж собою,
И хлебный,
Исто русский дух
Стоит над молотьбою.
Андрей
В труде негородском
Как будто причастился:
До хлеба жадным мужиком
Он заново родился.
* * *
В поймах неба
Над Шатровкой
Бродят звездные стада.
Над притихшею Шатровкой
Пала первая звезда.
Та звезда
Предвестьем горя
Над землей летела вкось.
Поздним вечером
В конторе
Полдеревни собралось.
Перед взбучкой неминучей
На смотру бригадных дел
Бригадир Антон
На случай
Критики
Медаль надел.
Опершись на стол руками,
Он косился на часы,
Оттопырив плавниками
Рыжеватые усы.
Ту пшеницу,
Как улику,
Как пример к его делам,
На позор и суд великий
Разложили по столам.
За Антона не тревожась,
Девушки из колосков
Ладят некую похожесть
Бригадировых усов.
Нарядившись
В серьги,
В бусы,
На Алданова глазят,
Перед новеньким,
Безусым,
Мокрохвостые, форсят.
Без особого почета
На Антона смотрит мир.
— Люди требуют отчета,
Отчитайся, бригадир,
За дела бригадные,
За неладные!..
Тут Антонова бригада
Высказалась напрямик:
— Снять!
— Такого нам не надо!
— Снять!
— Снимайте! —
Сел и сник.
И Алданову не легче
Принимать его дела,
Показалось, что на плечи
Межами
Земля легла.
Шел он позднею порою,
Шел и знал,
Что не заснуть.
В тихом сквере
Бюст героя
Преградил Андрею путь.
Показалось:
Из просвета
Смотрит, пристально суров,
С каменного постамента
Бронзовый Сергей Орлов.
Показалось:
Шевельнулся,
Показалось,
Что сказал:
«Я — погибший,
А вернулся,
Ты — живой,
А запоздал...»
* * *