у на мойку и вернулся в комнату, выбрал пару голубых простынь и постелил постель. Он наверняка замерзнет под тонким шерстяным пледом, которым хорошо укрываться летом... В квартире Блази постельных принадлежностей гораздо больше, может, взять оттуда одеяла? Там будет видно... Пройдя коридор, он вошел в гостиную. Здесь сразу заметил бледный экран телевизора, зажег люстру. Да, перед ним стоял «Филипс» с большим экраном. Первый подарок случая, судьбы, удачи — всего того, от чего зависит гибель или спасение. Благодаря телевизору он мог наблюдать за всеми, кто говорил о нем, о Мерибеле, о банкротстве. Он включил вилку в розетку. Старый телевизор долго нагревался. Он покрутил ручки, сначала услышал голос: «Господь заботится обо всех нас, братья мои! После Светлого Воскресения каждый становится его плотью и кровью...»
Появилось изображение: спины верующих, виднеющийся вдали алтарь, перед которым возвышалась фигура в белом. Севр тут же понял, что это воскресная месса, значит, сейчас примерно четверть двенадцатого. Он сел на диван, завел часы, поставил стрелки и удовлетворенно вздохнул. Слова священника оставляли его равнодушным. Он только что обрел время, и это было дороже, чем святая истина. В определенном смысле время и есть истина. Оно поместило его в это воскресенье среди непроглядной тьмы. Он, как сбившийся с курса корабль, узнал наконец координаты.
Иногда, видимо, когда ветер уж слишком яростно трепал антенну, изображение на экране пропадало, и появлялись серые полосы. Севр выключил телевизор, словно желая поберечь его и не утомлять непосильной работой. Он вернется к нему позже, чтобы растянуть удовольствие. Гостиная состояла из двух комнат, сообщающихся через арку. С одной стороны салон, с другой — столовая. Мебель роскошная и дорогая, но картины не представляли большой ценности. Фрек не был знатоком живописи. В шкафу со стеклянными дверцами стояли дешевые книги карманного формата, большей частью купленные в универмаге на первом этаже. Севр не подумал об универмаге только потому, что находился в другом корпусе. В сентябре все из универмага, конечно, убрали. Однако не мешало бы туда заглянуть. Наверняка там есть продуктовый отдел. Хотя на самом деле это был крохотный магазинчик, устроенный на старинный манер, как ему однажды рассказывала Дениза. Точно он не помнит, но у них с Денизой разгорелся спор. Из-за названия... Она называла его по-американски «драгстор», а ему не нравились эти американские словечки, которыми она щеголяла. Севр заглянул в пустой гардероб и обнаружил в картонной коробке небольшой электрообогреватель — ценность не меньшая, чем телевизор. Он отнес его в спальню и поставил рядом с кроватью. Обогреватель работал великолепно и очень быстро раскалился докрасна. Севр сел на ковер и протянул руки к теплу. Ветер все неистовствовал, но в комнате постепенно становилось тепло и почти уютно. Севр услышал, как тикают часы. Раздавались медленные, размеренные удары. Севр вскочил как ужаленный где-то шли комнатные часы. Невозможно! В квартире никто не жил после сезона отпусков. Он прислушался. Этот звук, как и запах духов, доносится отовсюду и ниоткуда, его то не было слышно совсем, то он был едва различим.
Севр двигался бесшумно, как тень, по пушистому ковру. Он осмотрел все вокруг, обшарил глазами все места, где обычно стоят часы. Здесь кто-то был. Этот звук от кого-то исходит... Инстинктивно Севр присел на корточки и заглянул под кровать. Будильник лежал там. Небольшой дорожный будильник в кожаном футляре, состоящем из двух половинок. Он взял его и поднялся. Будильник показывал десять минут пятого. Севр, очевидно, его уронил, когда вошел в комнату в первый раз. Будильник, должно быть, стоял на столике рядом с кроватью. От падения механизм пришел в движение. Но когда Севр попытался его завести, то обнаружил, что пружина взведена до отказа.
Теперь Севра бросило в жар. Только не стоит делать поспешных выводов! Если кто-то завел будильник, он должен был правильно поставить и время. Ну и что?.. Нужно найти объяснение, или вся квартира станет подозрительной, ядовитой... непригодной для жилья. Он заметил, что часто дышит, у него дрожат руки. Тогда он сел на кровать, прислушался, повернув голову к двери... Все те же завывания ветра. Нечего выдумывать разные глупости. Все можно объяснить. Первое и самое простое, что пришло на ум, — будильник неисправен. По какой-нибудь причине, как только его завели несколько месяцев назад, он остановился, а после удара стрелки пошли вновь. Когда-то у Севра были дорожные часы, и они вот так часто капризничали. Через час или два будильник остановится вновь, и вопрос отпадет сам собой... Разумеется, если будильник остановится... то и вопрос исчерпан. Но, даже если он будет продолжать идти, следует придерживаться этой же версии, ведь очевидно, что квартиру покинули давно. И все-таки Севр с неприязнью смотрел на этот будильник, который стоял на столе и громко тикал. Его циферблат, полузакрытый футляром, походил на зверька, выглядывавшего из норы. Севр тихонько закрыл футляр и увидел на верхней крышке позолоченные буквы: «ДФ» — Доминик Фрек... Севр не удержался от ребяческого жеста и повернул будильник к стене. Его тяготили более серьезные проблемы. Впрочем, возможно, виновницей была тетушка Жосс. Она же забыла отключить рубильники! Почему, забавы ради, ей не завести и будильник?
Он устроился перед обогревателем и постарался привести в порядок свои мысли. Что бы произошло, если бы он подождал полицию, вместо того чтобы устраивать инсценировку? Пришлось бы возвращать долг. Но как? Брать взаймы? Сколько? Если Мерибель предпочел покончить с собой, то это означало, что он вел крупную игру. Во всяком случае, пришлось бы принимать срочные меры. Неизбежное разорение — и с «Компанией Севра» было бы покончено! Да, он разорен! Но, поскольку его считают покойником, руки у него развязаны. Итак, разве он не прав? И если Мерибель за несколько месяцев провернул свои делишки, то что же мешало Севру обосноваться за границей и благодаря накопленному опыту в торговле недвижимостью создать там солидное предприятие?..
Для начала не обязательно обладать большим капиталом. Мари-Лора владела небольшим состоянием. К счастью, брачный контракт спасает ее имущество от ареста. Квартира в Нанте записана на ее имя. Она могла бы ее легко продать. Все это уже давало приличные средства. Кроме того, Мари-Лора была единственной наследницей Севра. Даже заплатив налог на наследство, она, несомненно, получит несколько миллионов. Наконец, почему бы ей не попросить развода? Идея на первый взгляд не казалась привлекательной, но логика вещей этому не противоречила. Все подумают, что Мерибель скрывается от правосудия. Разве может столь уважаемая женщина, как Мари-Лора, оставаться супругой негодяя? А если она за границей откроет свое дело под девичьей фамилией, кто этому удивится? Будущее потихоньку обретало смысл, потому что, оставаясь в тени, руководить всем будет, конечно, он. В одиночку ему не справиться, а с Мари-Лорой, прикрываясь ее именем, он сможет начать все сначала, при условии, конечно, что его никто не узнает. Особенно надо опасаться Мопре. Но не стоило заглядывать так далеко! Пока партия разыгрывается на ферме. Если следствие примет хороший оборот, при небольшом везении можно выкрутиться... А благодаря телевидению он будет в курсе событий.
Будильник исправно тикал в своем кожаном футляре. Севр встал. Терзаниям следует положить конец. После стольких часов совершенного отчаяния к нему вернулось желание бороться. Он открыл кран с горячей водой, но нагреватель слишком долго был отключен, так что ванну придется принять попозже. Он приготовил себе обед: зеленый горошек с шампиньонами, закурил сигарету. В пачке оставалось шестнадцать штук. На этом далеко не уедешь. Чтобы чем-то заняться, он разделил продукты на четыре части: понедельник, вторник, среда и четверг. Если Мари-Лора задержится, положение сразу станет критическим.
Он быстро пообедал, мыть посуду ему не хотелось. Часы показывали без нескольких минут час дня, наступало время новостей. В гостиной он включил телевизор, стащил сапоги, которых стыдился. На толстом ковре сидеть было удобно, словно на мягкой траве. Вскоре появилось изображение... Биафра... Вьетнам... наконец основные новости... непогода в Европе... грузовое судно дрейфует в Северном море... на вершине Эйфелевой башни сила ветра достигает ста шестидесяти километров в час. Он ждал, взволнованный и напряженный, как актер перед выходом на сцену. Вот наконец и его выход...
«Из Нанта нам сообщили о самоубийстве известного предпринимателя Жоржа Севра. Он выстрелил себе в голову из ружья. Предполагается, что причиной трагедии послужили финансовые затруднения».
Все. Затем последовал перечень дорожных происшествий. Севр выключил телевизор. Все, но это означает, что версию его смерти приняли. Если бы возникли сомнения, то сообщение не звучало бы столь конкретно, ведь полиция вела расследование со вчерашнего вечера и за это время у нее сложилось определенное мнение. Значит, для Мари-Лоры самое страшное осталось позади. Севр растянулся на диване, закурил. Теперь можно и отдохнуть. Он был доволен тем, что ему удалось обернуть ситуацию в свою пользу, несмотря на охватившую его панику. Уж если он сумел инсценировать самоубийство и обмануть полицию, то тем более сумеет осуществить свой план бегства за границу.
Глаза закрывались сами собой, но спать ему не хотелось, нужно еще многое обдумать... Давно уже он не оставался наедине с собой, и ему вдруг показалось очень важным пересмотреть свои взгляды на многие истины... Например, его обращение с Мари-Лорой... Он распоряжался ею, как счетом в банке. Даже не в этом дело. Главное заключалось в том, что он и раньше ловил себя на мысли, что хочет внезапно исчезнуть. Он воспользовался случаем не колеблясь, как злоумышленник, стремящийся обмануть своих преследователей. Он никогда не делал ничего плохого. Хороший сын, хороший брат, хороший муж. Безупречный. Исполнительный, скрупулезный, может быть, только немного слабовольный, особенно по сравнению с Денизой... Несмотря на все это, он ни секунды не колебался, когда возник соблазн. Ему хотелось поставить себя на место Мерибеля. В таком случае не стоит судить его слишком строго, надо быть к нему снисходительным. Мерибель поддался власти денег. Он тоже уступил. Только вот чему? Он никак не мог понять, и это раздражало его еще и потому, что если бы удалось устроиться в ином месте, то жизнь вновь бы потекла ровно, без всяких неожиданностей