А ехали корзины и чемоданы в разные города и страны: и в Швецию, и в Грецию, и в Данию, и в Испанию, и в Италию — и так далее. И дальше всех ехала корзина с черным блестящим замочком. С поезда попала она на пароход, с парохода на самолет, с самолета опять на пароход.
На крышке ее и на боках появилось много-много разноцветных бумажных наклеек. На каждой наклейке было написано большими буквами название страны и города, где корзина побывала. А на одной бумажке была очень интересная картинка: синий слон с золотой палаткой на спине. Под картинкой было напечатано непонятное слово:
«Калькутта»
Это город такой в Индии.
Старая дверь по-прежнему на своих петлях висела и никуда из дому не выходила.
Вместо черного замочка висел на ней теперь огромный ржавый замок. А отпирали этот замок большим ржавым ключом.
Не ладили между собой ключ с замком. Не слушался замок ключа. Целый час дверь отпирать приходилось. Ворочается ключ в замке, скрипит, ворчит, а толку нет. Захочет ключ из замка вон вылезти, а замок его не пускает.
«Эх, — думает старая дверь, — возни с вами сколько! Хоть бы поскорее мои друзья, замочек и ключик, назад вернулись! За всю жизнь ни разу они между собой не поспорили. Такие были тихие, солидные. Где-то теперь они странствуют? Может, потерялся ключик где-нибудь по дороге или в море утонул, а без ключика и замочек никому не нужен стал. Вернется домой корзина, а на ней будет болтаться какой-нибудь диковинный заграничный замочек. Эх, жалко, жалко!»
Но опять ошиблась старая дверь.
Как-то раз утром приехала домой корзина. Поднялась во второй этаж и остановилась отдохнуть перед самой дверью. Смотрит дверь на корзину и не узнает: вся она оклеена разноцветными бумажками.
А какой на ней замочек висит? Новый? Заграничный?
Нет, прежний — черненький, кругленький, похожий на собачку, свернувшуюся клубком.
— Здравствуй, здравствуй, замочек, — завизжала старая дверь. — Цел ли ключик?
— Цел, цел, — защелкал замочек, постукивая о корзину.
На другой день утром сняли с двери большой ржавый замок и вместе с ключом выкинули вон. А на дверь прежний замочек повесили. Будто и не уезжал он никуда из дому.
— Ну, друзья, — сказала старая дверь, — рассказывайте, что за границей делается. Есть ли, например, там в домах двери или люди в окна лазают?
Первым начал рассказывать ключик. Он с хозяином всюду ходил, всюду ездил. Куда хозяин — туда и он. А замочек и за границей при вещах оставался, корзину сторожил. Служба у него такая.
— Ах, — говорит ключик, — где только я не побывал, чего только не повидал!
— Рассказывай, рассказывай! — визжит старая дверь.
— Ладно, — говорит ключик. — Начнем по порядку. Выехали мы скорым поездом в 9.30. Я это потому знаю, что со мной в одном кармане ехали часы со звоном. А еще с нами ехала коробка папирос, спички, перочинный ножик и два двугривенных. Ну, и толкались же мои соседи в дороге, особенно двугривенные. Хорошо, что их скоро истратили.
— А какой вагон у вас был? — спросила дверь. — Расскажи, пожалуйста. Я никогда в жизни железной дороги не видела.
— Вагон? — переспросил ключик. — Я его как следует не разглядел. Темно было.
— Что ты, ключик, это в кармане темно было, — сказал замочек. — А в вагоне и днем и ночью свет был. Мы с корзиной все время глядели с полки в окно и видели, как мимо нас едут деревья, домики, башни, телеграфные столбы, высокие перила мостов. А ночью окошко делалось черным-черным, и в [нем] отражались электрические лампочки, которые горели у нас под потолком. Ты, ключик, ничего этого не видел потому, что в кармане сидел.
— Верно, сидел, — говорит ключик. — А потом мы с замочком поехали по морю на пароходе.
— По морю? — удивилась дверь. — Расскажи, какие моря бывают и какие пароходы по ним плавают.
— Да что тут расскажешь, — пробормотал ключик. — По-моему, ничего интересного в море не было. Со мной вместе ехали большой толстый лимон и перочинный нож. Лимон занимал очень много места. Потом лимон с ножиком куда-то вышли, и в кармане стало просторнее. Лимона я с тех пор больше не видел, а когда нож вернулся, от него сильно пахло лимоном. Должно быть, он зарезал лимон. Я в этом не сомневаюсь.
— И больше ты ничего про море не расскажешь?
— Больше ничего.
— Что ты! — сказал замочек. — Мы с корзиной и на пароходе все время в окошко глядели. Окошки там круглые, а стекла в них толстые-толстые и чистые-чистые. Каждый день их по два раза моют и протирают. Очень интересно было глядеть в окошко. Утром солнце прямо из воды вылезало, а вечером опять падало в воду. И как только оно до сих пор не потухло в воде — я не понимаю. А днем мы в море летающих рыб видели и черных жирных дельфинов, которые кувыркались в воде. Ты, ключик, ничего этого не видел, потому что в кармане сидел.
— Ну, расскажите теперь, пожалуйста, про южные жаркие страны, попросила дверь.
— В жарких странах очень жарко, — сказал ключик. — Наш хозяин все время белые полотняные брюки носил.
— Да ты не про хозяйские полотняные брюки рассказывай, а про жаркие страны.
— Больше мне нечего рассказывать, — сказал ключик.
— Как нечего? — удивился замочек. — Да ведь мы там на слоне катались. Видала ли ты когда-нибудь слона, дверь?
— Ни разу в жизни, — проскрипела дверь.
— И я не видал, — сказал ключик.
Замочек даже палец изо рта вынул.
— Что ты, что ты, ключик? Да ведь ты же сам в Индии на слоне катался, вместе со мной. Только тебе из кармана не видно было, на ком ты едешь. А это был самый настоящий живой слон. Ну, если вы с дверью хотите, я попрошу корзину показать вам слона. Он у нее на боку нарисован. Вот вы и увидите слона хоть на картинке.
В тот же день ключик увидел в первый раз в жизни слона. А так как на картинке слон был маленький и синий, — он и подумал, что слоны бывают маленькие и синие.
А на самом деле они бывают серые и очень большие.
Когда я написал эту сказку, я прежде всего прочел ее одному своему знакомому, который когда-то побывал в Индии.
Он выслушал сказку и сказал мне:
— Про Индию у тебя мало говорится.
— Верно, — согласился я. — Про Индию я очень мало знаю. Не расскажешь ли ты мне о ней чего-нибудь.
— Ладно, расскажу.
Он уселся поудобнее на диване, поправил на носу очки, положил ногу на ногу, нахмурил лоб и сказал:
— В Индии водятся слоны.
— Это я и без тебя знаю, — перебил я его. — А еще что расскажешь?
— В Индии живут индусы.
Больше я не стал его слушать. Должно быть, он в Индии все время в гостинице сидел и папиросы курил. Оттого-то он ничего не знает про Индию. Знает только, что в Индии живут индусы, женаты на индусках и говорят по-индусски. Вот и все.
Из незавершенного
Война трех дворов
У меня было пальто с пелеринкой. Пелеринка надевалась на плечи поверх пальто и застегивалась на шее. Такое же пальто было и у старшего брата.
Сшила нам обоим мама по старой заграничной картинке.
Мы с братом чувствовали, что мама затевает что-то неладное, когда она, вся в лоскутах и нитках, становилась перед нами на колени и принималась в десятый раз запахивать и распахивать на нас пальто, еще без пуговиц и рукавов. Мы стояли недовольные, часто моргали глазами и думали:
«На кого только мы похожи будем!»
И в самом деле, мы были ни на кого не похожи. Ни у одного мальчика — ни в городе, ни у нас на слободке — не было пелеринки. Мальчишки на улице не давали нам проходу.
Мы ходили в такую школу, куда надо было носить свою чернильницу.
Чернильницы нам купили «непроливательные» — тяжелые баночки из толстого зеленого стекла с воронкой внутри.
Идем мы как-то с братом по улице осенью, когда уже холодеть стало.
Шагаем по твердой земле, по самой середине улицы — чтобы собак у ворот не дразнить. Сумки у нас — через плечо, чернильницы в руках.
Вдруг слышим голоса, смех. Мальчишки играют в бабки. Пестрые, крашеные кости расставлены во всю ширину улицы. А один из мальчишек отбежал немного назад и целится в кости плоской свинцовой «биткой». Раз — и сшиб пару.
Брат осторожно перешагнул через ряд костей. Я тоже шагнул, но нечаянно задел бабку ногой.
Мальчишки рассердились. Один замахнулся на меня, а другой — в рваных штанах, рыжий, рябой — подскочил ко мне, скривил щеку и говорит:
— Разрешите перышко в вашу чернильницу обмакнуть — прошение в управу написать!
Я поднял руку с чернильницей, а он меня ударил под самый локоть.
Покатилась моя чернильница боком по дороге. Хорошо, что не разбилась — из толстого стекла была сделана.
Брат закричал издали:
— Эх вы! На маленького напали!
Они — на него. Со всех сторон обступили. Дергают за полы пальто, за пелеринку, дразнят:
— Какой это у вас фасончик?
— Чего это вы юбочку на плечи надели?
Брат закричал не своим голосом:
— Дураки! Разбойники! Сумасшедшие арестанты!
И легонько ударил рыжего мальчишку левой рукой, — в правой у него была чернильница.
Мальчишки захохотали, сбили брата с ног и навалились на него всей кучей. Чернильницу у него сразу отняли и стали перебрасывать по всей улице, как мяч. Пропала чернильница, разбилась о камень. Я подскочил к рыжему и вцепился обеими руками ему в тело, — у него сзади в штанах была дыра. Рыжий разом обернулся, поймал меня и прижал коленом к земле. Не помня себя, я заколотил ногами по земле и заорал на всю улицу.
И вдруг мальчишка отпустил меня и кинулся удирать. На бегу он успел крикнуть ребятам:
— Евдак… Те-кай!
Смотрю: за мальчишками гонится целая орава других мальчишек, а впереди этой оравы несется рослый парень в синей рубашке и в кожаном фартуке.
Тут и мы с братом замахали руками и пустились в погоню.
Жарко, весело. Улица пустая, широкая. Ноги в осенней траве путаются.