Том 7. Продолжение отъезда — страница 4 из 8

в свете дневном

|1985|

продолжение-гул

все — гул беды!

как быть — чтоб переждать? —

молись иль не молись — но так или иначе

дай Бог (или сама твоя усталость) —

хоть кто — хоть что — да хоть в какую бездну

проваливая! — дай

укрытым в промежутках быть —

притихшестью твоею собственной!.. —

хоть скоро вздрогнешь — более разрушенным —

(еще сегодня же… — не раз)

|1986|

вдруг — от флоксов

[г. к.]

а как прозрачной осенью

довеивают флоксы до дыханья

ты так — внезапно — вспоминаешься:

— и говорю ума я говорю

не приложить какая же причина

а разве чистое во мне не может произвольно

тоскою веять говорю —

а все прошло поля такие я оставил

еще такие тропы я без взгляда

не раз и это не слова а помню

обрывок в поле как ладонь

я повторяю сельско-полевую

родную — будто я скользнул

судьбой как взглядом —

— потом была дорога не вернуться —

оставить думал я могу

тебя в сознанье чем-то вроде этого

я силу не учел

простой же чистоты! —

— что глубже сна раздумий —

я вспоминал

да чтобы перестать

и чтоб забыть казалось —

— а свет той детскости — теперь! —

«я стар» звучит людское поле в мире

и вижу розовой как гор

скольженья я такою вижу

разъеденность струи «я слаб как преступленье»

среди старений мира —

а там столь многое громоздкость думал я

не знал что светлыми

увидеть грянет

струя когда я слабостью

во силе буду выбран —

— как будто знал до снов в подобье

родниковом —

сказали бы что слухом не учен

как тот что лишь ладонью

проводит представленье «свет» и «детскость»

других не иная взмахов

сказали бы — махнув

не пролистав две-три свободою светящихся

из жизни — спрятавшейся руслом:

— «а белизна» — все тем же повтореньем! —

в распад земли сентябрьской

вдруг перекинулась

и что средь родников осенних звезд

мне можно говорю мне думаньем

моим тяжелая луна

сырая

учит

быть в цельности разъединений

гореньем швов

о терпеливого же мира! —

— а сила — вдруг:

(дитя — лицо — давно

лицо — бывает же — открытою

душою — было — да

возможно центром

я забыл) —

как рассекает ангельской тропою

меня — до юного! и в древнем поле мира

я думаю что да — всегда

обманно-во́зрастном —

горит идеей некою — слеза

|1986|

деревня

Если это сон, то он, должно быть,

объял целый мир.

Иво Андрич

во тьме снегов ты будто много раны! —

и в поезде я бездна — черен

и один

а ты деревня ты — горя в уме — изъяны

там — у себя — багровые:

в затылок — льды

далеких частоколов: ты мельканьем

горя́ — я в тамбуре — а ты в снегу —

и спотыкания мои

в уме туманном — из провисших льдин —

как будто руки-костыли

с похожими — одежды

кусками: утешенье — лед:

— «нет ничего» теперь мое —

давно страны бескрайность! —

(однажды был

мной проще похоронен

всего простого

дитя болящее с названием народ) —

для мелочей поля и лунная

дыра — как волга неба — течь

для будто в небе мелочей:

— чтоб завершиться прочестью ума! —

виденье — поле и ничтожна

давно мне никакая тьма

|1986|

все дальше в снега

[после гибели т. x. (или — «памяти ангела»)]

Бываешь — Прям?

ну что же —

опять я — зная всю никчемность

упоминаю Силу — словом:

— все ту же нечтость Глыбы-Анонима

верней — Аморфности-да-Анонима-тьму! —

(итак — подбрасываются нам —

к р у ш ен ь я!.. —

движенье-аноним: руками смертных

столь мощно Рушит — «не мытьем

так катаньем»:

поверишь — Не-при-я-ти-ем!..) —

Содержится ль — как «что-то» — в прахе?

мы — средь останков: «как-то» там

не просто… не одни останки… —

(быть может — и движений нет…) —

. —

пора — на пробу:

выпадом

разрывом! —

я — заскорузл — из давней глуби нов

забытой мною прямотой:

— я сплю — давно духовным сном

а снег

работает в полях — в ложбинах —

как крестьянин

(скромней поэта истинный поэт)

и просыпаюсь — воплощеньем

какой-то новой тишины — без просьб

держащейся как в прахе воздух —

когда уже не страшны и возмездья

которыми лже-небеса безцентровые

свисают в снах из бедных сил!.. —

не говорю «я так живу» — движенье-жизнь

моя слабей желаний-ходьб:

— и где-то только суета Пост-Фактум

перетворцов — все тех же переделателей

все той же Призрака-Страны —

а пустота — такая вот огромность

моя — пустая: Право Равнодушия —

(не людям ложь! — самоотмена слова) —

и все же — завершеньем — вею:

я — осыпаюсь: будто в мире су-ще-ству-ю-щем

все ту же нечтость тьмы-и-анонима

«господней» — по привычке — именуя

в видениях без боли сотрясаю

отвалами моими и паденьями:

как черноту безвидности-безмира! —

а бездна никакая — а удары

из ни-ка-кой-то-сти! и с чем — разрыв? —

когда во всем — безместно — но во всем

лишь безымянность и отсутствие —

и для того — чтоб более я был?.. —

теперь уже и этого не нужно:

(а что Е м у — Ч е м у — да впрочем

что и мне…) —

и меньшим дрогну я — чтоб завершиться

большим:

пора самоотменою оставить

то что казалось (или было) лучшим —

(да будет это — проблеском последним):

Что-Светло-Даже-То-Что-Мне-Уже —

Не-Веровать! —

(уйдя — давно уже — в снега)

|1986–1987|

придорожная песенка

это лишь мокрые ветви в тумане а

называю я горем

и придорожною грустью из жизни забытой

мелькаю вдоль рельс

где беспокойно алеет-белеет все та же

крестьянка с корзинкой

в поле тоски — словно двинулась кровь

тем же самым закатом

чтобы втянуть и меня да в спасенье вобрать

(а такие цветенья мы знаем)

значит исчезнуть пора — повторяться нам

больше не следует

значит (а кровь заливает) такая простая —

да вот для свободы

вселенски-молчащего мира

и без того уже пусто-свободного

здесь среди нищенских веток

будто ничья — напоследок — пора

|29 июля 1987|

67-й км под Петербургом

снова: воздух в вершинах — берез

светлее:

свобода:

(давно)

|1987|

две песенки для нас с тобой

1.

что же ныне — утешенье? —

песни скудость — сердца сжатость

и «нездешность» и никчемность! —

в этой мерзлой нищете

веток — стойко-безучастных

по-цыгански засыпая —

бедность — в ветре

2.

мы немного средь тех кто беднее беды

кто не больше того что чуть-чуть

вот и ладим вполне: кто С концами Концы

кто давно Отворяй Ворота

|1986–1987|

теперь и такая

ты — образ покоя действительно полного

без смутно-опасного где-то за этим

спокойствием

и вольная — чуть сиротлива

Россия-река……. — а потом — постепенно —

в тебе замерцает

иная прекрасная — то что зовем мы красою

извечною и совершенством

и повторять красота и шептать это к месту! —

о чистая долгой покинутостью

все более тихой: как будто в труде постоянном! —