— Мы с вами взрослые люди, давайте поговорим об ответственности.
Я морщу нос. Мне не нравятся взрослые передачи.
— Меня зовут Телик Терренс, — говорит телик Терренс. — А вас?
Это он не со мной разговаривает. Я вообще даже не взрослый.
— Как вас зовут?
Я смотрю по сторонам. Никого нет.
— Как вас зовут?
— Том. — Я пожимаю плечами. — Только я еще маленький, я не взрослый.
— А почему ты еще не спишь? — Телик Терренс говорит: — Уже поздно, и детям давно пора спать.
— Я жду, — говорю. — Жду, когда мама скажет, что надо спать.
— А где твоя мама?
Я пожимаю плечами. Не знаю.
— А я знаю, где твоя мама.
— Где?
— В постели.
— Ага, — говорю. — Тогда я пойду к маме. Чтобы она меня поцеловала и сказала «спокойной ночи».
Телик Терренс качает головой. Голова у него квадратная.
— Она в постели. Но не в своей, а в чужой.
— В какой чужой?
— Том, ведь ты знаешь этого дядю.
— Какого дядю?
— Который молочник.
Я киваю. Этого дядю я знаю.
— На самом деле он никакой не молочник. Они с твоей мамой так притворяются. Как будто он молочник. Ради смеха.
Я пожимаю плечами. Не понимаю, чего здесь такого смешного.
— Том, ты что-нибудь знаешь про секс?
Я качаю головой.
Телик Терренс молчит, ничего не говорит. Просто смотрит на меня. Смотрит мне прямо в глаза. Я тоже смотрю ему прямо в глаза. Они у него квадратные. Мы долго-долго так смотрим, а потом он говорит:
— Секс — это как целоваться, только еще хуже.
Я морщу нос. Хотя я не знаю про секс, он мне заранее не нравится.
— Когда он приходит сюда, этот дядя, они с твоей мамой занимаются сексом.
— Нет, — говорю. — Они ничем таким не занимаются. Мама вообще этим не занимается. А если когда-нибудь и занимается, то только с папой.
— А где твой папа, Том?
— На нефтяной вышке. В море.
— Нет, он не в море. — Телик Терренс говорит: — Он в тюрьме. За наркотики.
— Ну и ладно, и пусть, — говорю. — Все равно они с мамой вообще никогда не занимаются сексом. Секс — это противно.
— Они занимаются сексом. — Телик Терренс говорит: — Но не друг с другом. Твоя мама — она занимается сексом с молочником, который по-настоящему не молочник. А твой папа — он занимается сексом с большими и волосатыми дяденьками.
— Ага.
— Они его бьют и делают с ним всякие нехорошие вещи, пока он спит.
Я киваю. Я знаю про нехорошие вещи. Это пиво и девочки.
Я поднимаюсь наверх. Снимаю это дурацкое платье. Прячу его в корзину, где грязное белье. Ну, которое надо стирать. Запихиваю в самый низ, чтобы было не видно. Иду к себе в комнату. Надеваю пижаму. Сую голову в дырку, которая для головы, потом сую руки и ноги в специальные дырки, которые для рук и для ног. Потом иду в ванную. Достаю писуна. Из специальной дырочки посередине, чтобы, когда захочешь пописать, не снимать всю пижаму. Писаю, убираю писуна обратно.
— Мам.
Где она? Ее нет даже в спальне. Я все-все посмотрел, везде. Даже поднял одеяло. И посмотрел под кроватью. А вдруг она прячется?! Но под кроватью ее тоже нет. И за шторами — тоже.
И за шторами, и в шкафу. В шкафу нет вообще ничего. Раньше там были мамины платья. У нее много платьев, и все синего цвета. Только теперь их там нет.
Дядя Мусорщик
Мусорщик — это такой специальный дяденька, который ездит по улицам в большой машине и собирает весь мусор. Машина пахнет, как мусор. Потому что это специальная мусорная машина, и в нее собирают мусор, который люди выносят на улицу в больших пакетах. Мусор — это ненужные вещи, которые выбрасывают на помойку, чтобы они не воняли дома. Мусорщик собирает пакеты с вонючим мусором и везет на помойку в своей машине.
Я иду в гости к дяде. Он очень хороший. Его зовут дядя Мусорщик. Он потому что работает мусорщиком.
Я кричу в щелку почтового ящика. Ну, который на двери у дяди Мусорщика. Я кричу.
— Дядя Мусорщик. Это я, Том. Пришел в гости.
Я жду перед дверью. Которая в доме у дяди Мусорщика. Жду, когда мне откроют дверь.
Дверь открывается. Дядя Мусорщик говорит:
— Том, дружище. Заходи, заходи. — Он говорит, что это приятный сюрприз. К нему никто никогда не заходит в гости. Потому что он мусорщик. Никто не хочет ходить в гости к мусорщику. — Как жизнь, дружище? Все пучком? — У него очень маленький дом, у моего дяди, который мусорщик. Там всего одна комната и две двери. Одна дверь, которая с улицы, и вторая, которая задняя. Эта вторая, которая задняя, выходит в узенький переулок, который у дяди вместо туалета. Дядя Мусорщик закрывает переднюю дверь и говорит: — Садись, дружище.
Я сажусь на матрас, на котором спит дядя Мусорщик. Когда ему в ящик бросают письмо, оно падает прямо ему на голову. Если вы соберетесь ему написать, пишите в любой другой день, кроме пятницы, потому что пятничное письмо придет утром в субботу и упадет ему на голову и разбудит. А он очень не любит, если его разбудить утром в субботу. Он говорит, что ему надо выспаться.
— А я вот киношку смотрю. У меня теперь новый видак.
— Что у вас новое?
— Видеомагнитофон. На самом деле он старый. Антикварная вещь. Теперь таких больше не делают. А я вот разжился по случаю. Смотри сюда. — Дядя Мусорщик показывает мне какую-то штуку. Я таких раньше не видел. — Это видеокассета. Для записи фильмов. Теперь таких больше не делают. Видишь? В окошке? Две круглые штуки. — Да, там есть окошко. И в окошке — какие-то штуки. — Они называются катушки. На них намотана пленка. Она такая… ну, в общем, пленка. Похожа на липкую ленту, только не липкая. Потому что на ней нет клея.
— А что тогда на ней есть?
— Там записана киношка.
Я смотрю на видеокассету. Смотрю очень внимательно. Но никакого кино на ней нет. Дядя Мусорщик смеется.
— Так ничего не увидишь. Нужен специальный видеомагнитофон. Вот смотри. — Дядя Мусорщик пинает какую-то штуку, похожую на коробку, которая стоит на ковре рядом с теликом, который тоже стоит на ковре. — Это видеомагнитофон. Его кто-то выкинул, а я взял. Очень даже хороший видак, рабочий. Кассету надо вставлять сюда, в эту прорезь. — Дядя Мусорщик вставляет кассету в прорезь на видаке, как почтальон, когда он опускает в дядин почтовый ящик какое-нибудь письмо, которое потом падает дяде на голову. Видак как будто глотает кассету. Как будто он ее съел. На передней панельке зажигается лампочка.
А потом — все. Ничего не происходит.
— А что он делает, этот видеомагнитофон?
— Он показывает кино.
— А где тогда это кино? Ну, которое он показывает.
— Надо нажать вот на эту кнопку. — Дядя Мусорщик говорит: — Только ты еще маловат для такого кино, дружище. Оно для взрослых. У меня сейчас только одна кассета, но я потом поищу тебе мультики. Думаю, что-нибудь найдется. Ты пока посиди, дружище, а я отскочу в переулок. Прогуляю лошадку. — И дядя Мусорщик идет в переулок. Я знаю. Он идет какать. Он, когда собирается какать, всегда говорит, что идет прогулять лошадку. Он выходит из задней двери, даже не надевая ботинок. Потому что ботинки уже на нем. Он же мусорщик и никогда не снимает ботинок.
Он уходит, а я сижу, жду. Смотрю на телик, который сейчас ничего не показывает.
Я смотрю на него и думаю: а если нажать эту кнопку? Интересно, что будет?
И когда я уже собираюсь нажать на кнопку, задняя дверь открывается, и входит дядя Мусорщик.
Я сижу на полу, на ковре, и вообще ничего не делаю.
— А вы что, — говорю, — уже прогуляли лошадку? Уже покакали?
— Нет, потом выйду. Попозже. Там какой-то приятель гуляет с собакой. — Дядя Мусорщик нажимает на кнопку, которая на видаке, только это другая кнопка, которая вытаскивает кассету. Дядя Мусорщик убирает кассету в карман своей куртки, которую он называет «куртец». — Это кино только для взрослых.
— Я уже взрослый.
— Ты еще маленький, Том, дружище. Если я покажу тебе эту киношку, твоя мама меня убьет.
— Не убьет. Она вообще ничего вам не сделает, потому что она занята.
— Да? И чем же она занята?
— Она занимается сексом. — Я говорю это шепотом. — С тем дяденькой.
— С каким дяденькой?
— Который молочник. Только он не настоящий молочник, а такой, понарошку. Это было по телику.
— По вашему новому телику, который весь навороченный?
Я киваю.
— Зря он тебе говорит о таких вещах. Это не для детей. — Дядя Мусорщик стучит пальцем по кассете, которая у него в кармане. — Это только для взрослых.
— Просто я его ночью включил, когда было совсем-совсем поздно. А днем я смотрю детские передачи. Днем он Терик, для маленьких. А ночью — Терренс. Для взрослых.
— Она меня все равно убьет. Когда закончит, ну, с тем, чем она занимается.
— Наверное, она никогда не закончит. — Я тихо качаю головой. — Потому что она забрала свои платья.
— Какие платья?
— Все, которые были.
— Том, дружище, я что-то не понимаю.
— Они были в шкафу, — говорю. — Ее платья. А теперь их там нет.
— И куда они делись?
Я достаю из кармана конверт.
Но дядя Мусорщик даже не смотрит на то, что я там достаю. Он идет к задней двери, открывает ее и выглядывает наружу.
— Похоже, этот приятель с собакой ушел.
Дядя выходит на улицу, в переулок за домом. Ему надо скорее прогулять лошадку.
Я смотрю на конверт. Там написано: «Терпение кончается. Просьба выслать еще терпения». Я уже собираюсь открыть конверт, посмотреть, что там внутри, но тут задняя дверь открывается, и заходит дядя Мусорщик.
— Чертова псина. И как человеку в таких условиях прогуливать лошадку?!
— А вы что, стеснялись собаки? Это же собака, она животное. Ее не надо стесняться.
— Собака здесь ни при чем. Я говорю про ее хозяина.
— А он что, тоже прогуливает лошадку?
Дядя Мусорщик смеется.
— Нет, он выгуливает собаку. Которая можно сказать что прогуливает лошадку. А человеку потом по-человечески не присесть.