— Можно было бы отправиться еще ночью, сразу же после погрузки дров, но рулевой напился до беспамятства. Отчалим на рассвете…
— Сразу же после ужина мы займемся твоим рулевым, — вмешался Новицкий. — Я всажу его башкой в ведро с водой из Амазонки, и он быстро вытрезвеет.
Пораженная Салли смотрела на капитана Новицкого, Слайма и Томека, которые, держа за ноги рулевого, то и дело окунали его голову в ведро с мутной водой. Несчастный хрипел, сопел, выплевывал грязно-желтые струи воды изо рта, отчаянно махал руками, которые трещали в суставах и скрипели, как крылья ветряной мельницы. Салли не могла дольше смотреть на такое издевательство, подбежала к мужчинам и выбросила ведро за борт. Разгневанные мужчины схватили рулевого за руки и ноги, раскачали его и бросили вслед за ведром. Салли вскочила на поручень фальшборта, пытаясь броситься на помощь рулевому и… проснулась. С облегчением вздохнула, сообразив, что это только сон, и расхохоталась, увидев Динго, который с тревогой наблюдал за нею. «Санта Мария» шла по реке, треща по всем швам, а огромное колесо, мерно толкавшее судно вперед, громко скрипело. Значит они уже в пути, а она проспала момент отправления из порта.
Салли осмотрелась вокруг. Томека в каюте не было, он, видимо, любовался окрестностями с палубы судна. На столе, под висячей керосиновой лампой, лежали десятки разнообразных насекомых с обгорелыми крылышками. Салли вспомнила, как накануне вечером она долго не могла заснуть, потому что по каюте носилась масса насекомых, залетавших на свет лампы, жужжавших вокруг москитьеры, окружавшей койку, и с треском падавших на стол.
«Это я из-за этих насекомых так долго спала, а Томми меня не хотел будить…» — шепнула она про себя. Бодро встала с постели, умылась, оделась и выбежала из каюты. Однако среди пассажиров первого класса, который был расположен на верхней палубе, Салли не нашла ни Томека, ни Новицкого. Немного надувшись, она остановилась у борта.
По всей вероятности, «Санта Мария» шла уже несколько часов, потому что теперь она очутилась в узком канале с западной стороны острова Маражо, соединявшем южный проток с главным руслом Амазонки. Салли залюбовалась живописными берегами канала. Судно шло медленно, трещало, колесо скрипело, машина мерно шипела и выбрасывала из двух тонких труб струи черно-желтого дыма и множество крупных искр.
Крыша, распростертая над верхней палубой хорошо защищала пассажиров от дыма и искр, поэтому Салли, придерживаясь руками ограждения, глубоко вдыхала пряный аромат, доносившийся к ней с поросших лесом берегов. Время от времени среди зеленой чащи леса возникала белая индейская хижина без стен, построенная на высоких сваях и покрытая огромной крышей с кровлей из пальмовых листьев; иногда рядом с домиками туземцев стояла белая вилла европейского образца, окруженная садом из апельсиновых и банановых деревьев.
В этот момент, кто-то остановился рядом с Салли. Она подумала, что это Томек, или капитан Новицкий и притворилась, что не замечает их. Вдруг рядом с руками Салли, на балюстраде появились смуглые кисти чужого человека. Теперь Салли заметила свою ошибку. Рядом с ней стоял высокий широкоплечий метис, одетый в тщательно отглаженный костюм пепельного цвета и с котелком на голове. В красном галстуке торчала шпилька с крупным алмазом.
На лице метиса играла самоуверенная улыбка. Он что-то сказал на португальском языке. Салли не поняла ни слова. Она хотела оттолкнуть руку незнакомца и уйти, но метис не уступил ей дорогу.
— Прошу вас отойти от меня, — по-английски потребовала Салли.
— Ты что, не знаешь португальского? — по-английски же ответил метис. — Я спросил куда едешь, моя красавица! По-видимому, в Манаус?.. Ты, вероятно, артистка?.. Если да, то я могу дать тебе работу в моей таверне. Я совладелец таверны Тешоуру. Будь ко мне добра, это тебе окупится сторицей…
— Прошу пропустить меня! — громче потребовала Салли. Метис расхохотался в ответ.
— Я не ищу работу, и у меня нет желания говорить с вами, — добавила Салли.
Метис нагнулся к ней, но в этот момент крепкий рывок за руку заставил его отпрянуть. Он увидел перед собой молодого мужчину, несколько ниже ростом, чем сам он. Это был Томаш Вильмовский.
— Если женщина говорит, что у нее нет желания беседовать с вами, надо оставить ее в покое, — сказал Томек, сурово меряя метиса взглядом.
— Хочешь драки? — с угрозой спросил метис.
Томек взял себя в руки и ответил:
— Не лезь куда не надо, не то пожалеешь!
Метис неожиданно бросился на Томека с кулаками. Реакция была столь быстра и неожиданна, что Салли только тогда поняла, что произошло, когда увидела метиса растянувшегося на палубе.
— Ну как, хватит тебе, или еще мало? — спокойно спросил Томек.
Капитан Новицкий стоял в сторонке, и с улыбкой наблюдал за короткой схваткой. Ведь он сам научил юного друга приемам, которыми можно было свободно повалить любого, самого крепкого противника, и спокойно наблюдал за происходящим. Вдруг он увидел индейца с ножом в руках, кравшегося к Томеку сзади. Не теряя ни секунды, Новицкий подскочил к индейцу, схватил его за поясок от штанов и за шиворот, потом поднял его в воздух. Индеец проделал в воздухе сальто-мортале, грохнулся о стенку надстройки и без чувств свалился на палубу.
Остальные пассажиры наблюдали за схваткой с живейшим интересом. Вскоре появился капитан Слайм. Проклиная всех и вся, ругаясь на чем свет стоит, метис поднялся на ноги. Увидев капитана, крикнул:
— Арестуй их! — и в голосе его слышалась злоба. — Они напали на меня!
— Еще одно слово, и выброшу тебя за борт, — предостерег метиса Новицкий.
Метис хотел что-то сказать, но капитан Слайм опередил его:
— Подумай хорошенько, прежде чем скажешь что-нибудь. Я слишком хорошо знаю моего корешка — он привык держать слово. Лучше всего иди вместе со своим слугой в каюту и сидите там тихо.
Кляня и ругаясь, метис ушел, а за ним скрылся и его индейский слуга.
Друзья остановились у фальшборта.
— Ты неплохо справился, — похвалил Томека Новицкий, и, обращаясь к Салли, добавил: — Что хотел от тебя этот местный элегант?
— Он вообразил, что я артистка и предложил мне работу в своей таверне в Манаусе.
— Выглядит он на парня, у которого денег куры не клюют, — с улыбкой сказал Новицкий.
— А вы знаете, с кем схватились? — спросил капитан Слайм. — У этого метиса крупная доля в одном каучуковом предприятии. Это Педро Альварес, которого хорошо знают не только в Манаусе, но и в Пара и Икитосе.
— Стой, стой, как ты его назвал? — спросил заинтересованный Новицкий.
— Педро Альварес, — повторил капитан Слайм.
— Ах, сто дохлых китов в зубы… — воскликнул изумленный Новицкий, но в этот миг Томек многозначительно посмотрел на него и Новицкий закончил довольно дипломатически: — Честное слово я уже где-то слышал эту фамилию! Ну, черт с ним, он получил по лапам и довольно…
Когда капитан Слайм вернулся на свой пост на мостике, Салли сказала:
— Что за неожиданное стечение обстоятельств? Мы еще не успели и дня пробыть на Амазонке, а уже поссорились с Альваресом, о котором так много плохого написал Збышек!
— Это его подозревал Смуга в организации нападения на лагерь в Путумайо. Желая это доказать, он направился на поиски бандитов, — добавил Томек.
— Если бы я раньше знал с кем имеем дело, я кое-что добавил бы ему от себя! — возмущался Новицкий. — От удивления чуть было не рассказал обо всем.
— Осторожность никогда не помешает, хотя я не думаю, что капитан Слайм сторонник Альвареса, — сказал Томек.
— Ты прав, я в этом уверен, — согласился Новицкий. — Хотя Слайм и храпит отчаянно, но доверять ему можно.
С этого дня Салли, выходя на палубу, всегда брала с собой Динго, а Томек и Новицкий тоже были постоянно настороже. К счастью, Альварес больше не показывался из своей каюты. Может быть он стыдился поражения?
А «Санта Мария» тем временем упорно пробивалась вверх по реке. Она прошла мимо Монти-Алегри, расположенного на холме, потом миновала Сантарен у впадения в Амазонку реки Тапажос и стала подходить к городку Обидус. В тех местах, где на Амазонке не было островов, река поражала величием и широтой. Противоположный берег едва намечался полоской на горизонте, а иногда и вовсе не был виден.
После нескольких дней плавания вид Амазонки стал утомлять однообразием и монотонностью. Река текла в низких берегах и широко заливала тропические леса, растущие по обеим сторонам. Казалось, что деревья растут прямо из воды, что создавало впечатление будто жадные джунгли пытаются перейти реку вброд.
Дни проходили, почти не отличаясь друг от друга. На рассвете и на закате пахучий лес гремел от криков неисчислимого количества птиц, гнездившихся в нем. В густых кронах деревьев гонялись друг за другом обезьяны, над водой носились стаи разноцветных попугаев. Домики белых людей давно остались позади, даже пальмовые крыши туземных построек стали попадаться все реже и реже.
И погода была столь же монотонна, как и пейзажи Амазонки. Утра вставали погожие и теплые. В джунглях блестела роса, быстро, впрочем, исчезавшая под горячими лучами солнца. Листья и цветы раскрывались словно по мановению волшебного жезла, великолепные орхидеи резко выделялись на фоне сочной зелени. Однако, как только солнце достигало зенита, листья и цветы свертывались от сильной жары, птицы умолкали и жизнь в джунглях как бы прекращалась. Только цикады продолжали свой неумолчный концерт. Становилось жарко и душно. Но вот, на востоке расцветали белые облачка, которые вскоре разрастались, темнели и, в конце концов, закрывали весь небосклон черной, непроницаемой завесой. Налетал ветер, поднимая на воде рябь. На землю лились потоки воды, мрачное небо прорезали зарницы, потом начинали блистать молнии, и по небу прокатывались оглушительные раскаты грома. Гроза неожиданно прекращалась, над Амазонкой показывалось голубое небо, и погода устанавливалась до самого захода солнца. Ночи бывали в большинстве случа