— Он взял ее с собой на охоту, а когда вернулся, сказал, что собака сбежала от него.
— Матео, пожалуй, был очень сердит на собаку за ее бегство, — сказал Смуга и рассмеялся, как будто считал смешной историю с беглой собакой. Смуга знал, что чужие неудачи, как правило, смешат индейцев.
— Да, но он только притворялся злым, — ответил мальчик. — Ведь он сам отвязал пса и погнал в лес.
— Тебе, вероятно, все это снилось, — пошутил Смуга. — Ты ведь не мог видеть, как Матео изгоняет пса. Ведь Матео не приглашал тебя на охоту!
— Нет-нет, сеньор! Он не приглашал меня. Он тоже ненавидит индейцев. Но я как раз шел по следам дикобраза, когда сеньор Матео появился в лесу со своей собакой. Я спрятался в чаще и все видел. Он что-то привязал к ошейнику собаки, спустил ее с поводка и прогнал в лес.
— А ты помнишь, когда это было? — спросил Смуга, заинтересованный рассказом мальчугана.
— Помню, это было за одну луну до нападения на лагерь.
Тревожное чувство охватило Смугу. Вдруг он вздрогнул, внезапно догадавшись, в чем дело. Но притворился, что следит за полетом урубу, паривших в воздухе над падалью. После длительной паузы Смуга равнодушно спросил:
— Как видно, Матео всегда ходил на охоту со своей собакой?
Дикобраз живет уединенно, днем отдыхает в длинных, низких ходах, которые вырывает себе в земле, ночью же выходит на добычу. Все движения его медленны и неуклюжи. Если его захватят неожиданно, то он грозно выпрямляет голову, топорщит свои иглы и гремит ими, особенно полыми иглами хвоста, так что происходит страшный шум, действительно способный напугать неопытного человека. При сильном раздражении дикобраз ударяет задними ногами о землю, а если схватить его, то издает глухое хрюканье, подобно свинье. При этом движении некоторые иглы выпадают, что и послужило поводом к распространению сказки, будто он стреляет во врага своими иглами. Между тем на самом деле это совершенно беспомощное, безобидное создание, которое легко захватить, если быть поосторожнее с иглами. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)
— Он не мог всегда ходить с ней. Собака у него появилась всего лишь за несколько лун перед нападением на лагерь! — возмутился мальчик, потому что считал, что белые всегда обо всем должны знать и не задавать лишних вопросов.
— Да, конечно, ты прав, — согласился Смуга и улыбнулся. — А кто ему подарил эту собаку?
— Не знаю. Он привез собаку с Амазонки, где разгружал судно с продуктами.
— А что за предмет привязал Матео к собаке? — спросил Смуга.
— Я не видел. Мне нельзя было подходить близко. Я боялся, что пес почует меня.
— Собака в лагерь больше не возвращалась?
— Нет, не возвращалась. Она, наверное, боится сеньора Матео. Это плохой человек!
— Может быть, и правда плохой, — согласился Смуга. — Ты ему не говорил, что видел его тогда с собакой? Он может тебя обидеть.
— Не скажу, сеньор. Я боюсь его.
Смуга прекратил беседу. Набил табаком трубку, закурил и стал размышлять. Он старался связать ничтожные следы, обнаруженные в лагере, с только что полученными сведениями. В лагерь он вернулся с мальчиком только к вечеру. Этой ночью он долго не мог заснуть.
На следующий день утром Смуга, как всегда, проснулся на рассвете. Быстро позавтракал, надел пояс с двумя револьверами и вышел из барака.
На пороге встретил Никсона, который обратился к нему со словами:
— Смуга! Я как раз хотел с вами поговорить. Пора возвращаться в Манаус. Матео — парень что надо, подогнал работу. Уилсон может уже приступить к сбору каучука. Мне здесь делать больше нечего.
— Когда вы намерены ехать? — спросил Смуга.
— Завтра на рассвете. Вы возвращаетесь со мной, не правда ли? Здесь, пожалуй, вы ничего больше не узнаете. Слишком много времени прошло со дня нападения. Против Альвареса у нас нет никаких доказательств. Так как, поедем вместе?
— Я сообщу вам свое решение после обеда, — ответил Смуга. — Теперь я хочу показать Матео удобное место на берегу реки, где можно соорудить пристань.
— А чем плоха прежняя пристань?
— Ничем, но я воспользуюсь случаем, чтобы поговорить с Матео.
— Неужели вы надеетесь выудить у него что-нибудь новое?
— Нет, я просто хочу поговорить с ним наедине.
— Ваше дело, пожалуйста. Мешать вам не буду. Но думаю, что это напрасная трата времени.
— Возможно. Но я все же поговорю с ним. Мы скоро вернемся.
Смуга подошел к группе индейцев, работавших на постройке барака. Охрипшим от непрерывных криков голосом Матео подгонял рабочих. Смуга знал пресловутую лень метисов, поэтому он подумал, что Матео старается ускорить работу, чтобы избавиться от надоевшего ему присутствия начальства. Смуга внимательно посмотрел на метиса. У его пояса висел револьвер, а из-за края штанов торчала рукоятка ножа.
— Матео! — позвал Смуга.
— Да, сеньор! — ответил метис, приближаясь к нему.
— Закончите ли вы сегодня этот барак?
— Барак почти готов, сеньор.
— Хорошо, значит, у тебя есть немного времени. Пойдем на берег реки. Я покажу тебе, где надо построить новую пристань.
— Идти надо сейчас?
— Да, лучше всего сейчас. Мы с Никсоном намерены завтра уехать в Манаус, — ответил Смуга, наблюдая за выражением лица Матео.
Метис так поспешно нагнулся и с таким усердием стал очищать пыль со штанов, что было ясно — он старается скрыть улыбку радости, невольно появившуюся на лице.
Они пошли напрямик лесом к реке. Смуга молчал и быстро шел вперед. Через полчаса такого марша Матео удивленно сказал:
— Вы заблудились, сеньор! Мы идем не по кратчайшему пути к реке. Пристань, расположенная так далеко от лагеря, нам ни к чему.
— Нет, я не заблудился, — ответил Смуга, ускорив шаг.
Примерно через четверть часа они очутились на берегу. Матео расхохотался и заявил:
— И все же вы сбились с пути и пришли не туда, куда надо! Это совсем не Путумайо, а один из ее притоков!
— Я знаю! — кратко ответил Смуга.
Он повернулся к метису лицом. Смерил его холодным взглядом. Смуга совсем не был так спокоен, как казалось. Он многое дал бы за то, чтобы избежать предстоящей беседы.
— Зачем вы меня привели сюда? — настороженно спросил метис, оглядываясь вокруг.
Прежде чем ответить, Смуга выдержал довольно долгую паузу.
— Я хочу поговорить с тобой.
— О чем?
— О нападении на лагерь.
— Я уже все сказал.
— А может быть, кое-что добавишь?
— Повторяю, я сказал все и больше ничего не знаю. Идем обратно!
— Спешить нам некуда. Ты должен ответить мне на несколько вопросов!
В глазах метиса появились искорки гнева. Смуга сделал шаг к нему.
— Из четырех капангос убийцы пощадили только тебя, — сказал Смуга. — Скажи, почему они оставили тебя в живых?
— Я уже вам говорил, что мне удалось спрятаться в бараке и потом бежать в лес, — ответил Матео. — Больше я ничего не знаю!
— Послушай, Матео, только подлец прячется и убегает, когда гибнут его товарищи.
— Бандитов было много, они застали нас врасплох, во время сна. Сам я ничего не мог бы сделать.
Смуга подошел к Матео еще ближе. Сказал тихо, но твердо:
— Ты хочешь, чтобы я поверил в твою подлую трусость? Не выйдет, Матео. Я знаю всю правду! Ты подлый изменник! Ты думал, что я никогда не узнаю, что накануне нападения ты отослал собаку к своим компаньонам? Ты их уведомил об отъезде Уилсона. Ты также выслал из барака троих подчиненных тебе капангос, зная, что они погибнут, не успев даже разрядить ружей.
Лицо Матео стало серым от бешенства. Внезапным движением он схватил рукоятку револьвера. Они стояли на берегу реки, на небольшой песчаной отмели.
Одним ударом ноги Смуга засыпал лицо метиса песком. Правда, Матео спустил курок револьвера, но, ослепленный песком, промахнулся. Мощный удар кулаком в подбородок свалил его на землю. Падая, метис выронил револьвер из рук.
— Встань, Матео, — приказал Смуга. — Ты уже признался во всем.
Метис медленно поднялся с земли и стал вытирать руками глаза. Когда наконец ему это удалось, он увидел дуло револьвера, направленное в грудь.
— Брось нож на землю! — приказал Смуга.
Метис не мог теперь ослушаться. Стального цвета глаза Смуги с холодной решительностью смотрели на него. Метис знал, что его жизнь висит на волоске.
— Повернись лицом к реке и заложи руки за спину! — приказал Смуга.
Он достал из кармана заранее приготовленный ремешок и связал противника. Смуга некоторое время молчал, потом круто повернул Матео лицом к себе.
— Ты проиграл, Матео! — сказал Смуга. — Рассказывай все, что знаешь.
Лицо пленника было серовато-бледным, но единственным ответом на слова Смуги стал взгляд, исполненный жгучей ненависти.
— Молчишь? Тем хуже для тебя! — воскликнул Смуга. — Еще немного, и ты будешь просить, чтобы я выслушал твои показания.
Смуга подтолкнул Матео к самому краю воды, обвязал его ремнем вокруг туловища под мышками. Свободный конец лассо перебросил через сук. Потянул лассо на себя. Вскоре Матео повис в воздухе над самой водой. Смуга привязал свой конец лассо к стволу дерева. Сел на берегу и закурил трубку. Выкурив ее, он выбил пепел и встал.
— Ну, Матео, говори! Мое терпение кончилось, — обратился он к метису.
В ответ Матео только плюнул. Смуга достал револьвер. Раздался выстрел. К его ногам упал один из грифов, сидевший на дереве в ожидании добычи. Смуга поднял труп птицы и бросил его в воду, прямо под ноги висевшему метису. Через несколько минут на птицу набросилась стая кровожадных пираний[32], привлеченных запахом крови. Мертвый гриф, казалось, ожил, так сильно его рвали прожорливые маленькие рыбы, вооруженные острыми как бритва зубами. Вскоре по течению реки плыли только перья несчастной птицы.
Не говоря больше ни слова, Смуга отвязал конец лассо и стал спускать метиса так, что тот ногами почти коснулся поверхности воды.