Родители умерли? Отлично! Жена? Не женат? Прекрасно? Сестры, братья есть? Сестра? Умерла от тифа в прошлом году? Великолепно!
И так далее в том же духе. Где жил, где учился, где работал, с кем дружил, за кем ухаживал…
Всё это Мурашов, не доверяя памяти, записывал и перечитывал по вечерам, заучивая наизусть. Поняв, что больше ничего от Сарафанова не добьётся, Мурашов лично пустил ему пулю в затылок. Нужно было наверняка удостоверится, что рыбак, место которого он намеревался занять, умер.
И вот итог: 11 ноября 1920 года в катакомбы под Одессой зашёл белый офицер, подпоручик Сергей Януарьевич Мурашов, а вышел из них уже рыбак Сергей Николаевич Сарафанов, беспартийный, но сочувствующий.
Год после этого Сарафанов колесил по стране, в поисках где бы приткнуться. Но в одном месте не нравилось ему, в другом – не нравился он. Несколько раз был на волосок от смерти. В Воронеже на рынке попал в облаву, и чуть было не оказался в числе подлежащих расстрелу спекулянтов. Спасло происхождение, и маузер с фальшивой дарственной надписью от самого Фрунзе, который сделал ему один ловкач в Харькове. Сработал вместо мандата.
В конце концов, Сарафанов устал жить постоянно в пути. Ни поспать нормально, ни помыться. Кроме того, он уже просто не знал, куда ему дальше податься.
Не домой же – в имение под Киевом, где его каждая собака знала! А за кордон…
Думал бывший подпоручик и об этом. Но западное направление было на тот момент закрыто. Там громыхала война с поляками. Югу Сарафанов с его китайцами, персами или турками тоже не доверял. Оставался север. Он сунулся было под Петрозаводск в поисках надёжного проводника и только чудом не нарвался на чекистов, которых там было пруд пруди.
Однажды Сарафанов вышел на небольшой железнодорожной станции под названием Грабуны, и подумал: а не застрелиться ли ему? Без особой надежды поинтересовался в местном сельсовете на счёт работы. А тут как кто-то подстрелил лесника Крюковского лесничества, ну Сарафанов и вызвался на его место. К его удивлению – взяли. Сначала жил в лесу в сторожке, а как прежний лесник в больнице помер, так и дом его новому леснику передали. Дом небольшой, кухня с печкой, да спальня с ветхой кроватью. А Сарафанову больше и не нужно было. Ему бы отдышаться да в себя прийти после годичной беготни с места на место. Мысли привести в порядок, А где ж это лучше всего думается, как не в лесу, подальше от людских глаз.
Оклад, правда, положили – курам на смех. Мол, раз лесник, так пусть лес и кормит. Сарафанов и тут не в обиде был. У него ещё со времён службы в Евпатории поднакопилось царских червонцев, да и охотиться он умел и любил, так что бедствовать не собирался. А когда через месяц скрутил четверых браконьеров, ещё и премию получил: мешок сушёного гороха и мешок муки.
Сначала он не думал надолго в Крюково задерживаться. А потом пообвыкся, отпустил бороду, прослыл в деревне бобылём и бирюком, и полетело время, года листая. По привычке первое время ещё строил планы ухода за границу или наоборот – мести краснопузым за порушенную жизнь. Но чем дальше, тем несерьёзней и схематичней были эти планы, тем реже он о них вспоминал.
Всё это длилось до той самой ночи в августе 193.. года, когда он проснулся в лесной сторожке от грохота, раскаты которого донеслись откуда-то со стороны Жабьего лога. Он хотел было даже одеться, да выйти наружу, чтобы послушать ночной лес. Но всё стихло, и Сарафанов, перевернувшись на другой бок, снова заснул.
А утром, только небо сереть стало, к нему в дом постучались. Всего их было семеро. Пятеро на ногах. Двоих несли.
Сарафанов не стал открывать.
– Кто там? – спросил он, а сам нашаривал на стене под кожухом верную «берданку».
– Откройте, – попросил женский голос. – У нас раненые. Мы в аварию попали.
– Какая авария? – удивился лесник. – Где?
В это время, пробивавшиеся сквозь небольшое оконце предрассветные сумерки померкли. Кто-то пытался снаружи рассмотреть внутренности сторожки.
– А-ну, не балуй, – крикнул Сарафанов. – Отойди от окна, а-то стрельну. Не знаю я ни про какую аварию!
– Дед, ты что спятил? Говорю же, террористы поезд взорвали! Там народу побитого куча! Давай, открывай. Нужно срочно спасателей вызывать, «Скорую», ну и ментов, конечно…
– А я говорю – проходите мимо! И врать научитесь, сперва. Нет тут никакой железной дороги и никогда не было!
– Как нет? – опешили за дверью. – Да тут недалеко километрах в пяти тоннель железнодорожный. Там ещё немцы ремонт делали…
– Какие немцы? Какой тоннель? Ты пьяный что ли? – крикнул в ответ Сарафанов. – Вот что мил-человек, иди-ка своей дорогой.
– Да как же мы пойдём? У нас же двое раненых? – рассвирепел кто-то и ударил по двери ногой. – Открывай, давай!
– А вот как сюда пришли, так и дальше идите. А будете в дверь ломиться – у меня патронов на всех хватит!
– Ну ты и упырь! – сказали с той стороны.
Повисла пауза.
Сарафанов присел, приложив ухо к двери.
Было слышно, как пришельцы отошли в сторону и стали совещаться.
– Ну и что будем делать?
– Что-что – оставляем раненых здесь и идём искать помощь.
– А если, пока мы будем помощь искать, они… того? На деда этого надежды мало.
– Предпочитаешь, чтобы они у тебя на руках окочурились? Да и налегке быстрее доберёмся. А там «Скорую» вызовем, глядишь и успеют.
– Нужно хотя бы знать, в какую сторону к ближайшей деревне идти. Погодите, я сейчас у деда этого попробую узнать.
– Только смотри – аккуратнее. Вот пальнёт сквозь дверь. Нам сейчас только ещё одного раненого недоставало!
Послышались приближающиеся шаги.
– Дед, ну если не хочешь дверь открыть, скажи хотя бы, в какую сторону тут ближайшее село? – спросил громкий голос совсем близко по ту сторону двери.
И тут же в полголоса добавил:
– Сергей Януарьевич Мурашов, я ничего не путаю?
Сарафанов замер, как громом поражённый. А голос так же тихо продолжил:
– Если мы уйдём, то завтра за вами придут чекисты. Стоит мне им рассказать про вашу службу в контрразведке у Врангеля, и вас уже ничто не спасёт о расстрела. Так что даю минуту на размышление. Или вы открываете дверь и впускаете нас внутрь, или мы уходим. Но тогда пеняйте на себя?
– Кто вы? – спросил Сарафанов.
– Так говорю же, – громко ответил его собеседник. – Мы с места крушения поезда!
Было слышно, как он вернулся к тем, кто его ждал поодаль сторожки.
– Ну как?
– Сказал, что сейчас оденется и сам проводит!
– Ну ты дипломат! – восхитился кто-то. – Уболтал таки!
В это время Сарафанов лихорадочно соображал, но ничего дельного ему в голову не приходило. Можно было снова пуститься в бега. Но где найти чистые документы? Да и надоело ему, если честно. А говоривший не походил на чекиста. Да и не стали бы они затевать эту канитель с ранеными. Зачем устраивать этот цирк, когда – вот он, Сарафанов, бери его, когда вздумается.
– Ладно, – пробормотал он себе под нос. – Поиграем в эти игры.
Открыв дверь, он вышел наружу и глухо сказал:
– Чего встали? Заносите. Посмотрим, что там у вас за раненые.
Потом вернулся в сторожку, повесил на стенку ружьё и только успел зажечь керосиновую лампу, как началось.
Глава четвёртая
Они ввалились всей толпой и сразу стало очень тесно. Говорили все одновременно.
– Дед, у тебя телефон есть? А мобила? А-то моя, по ходу кони двинула!
– А что света нет? Вы что тут без электричества живёте?
– На кровать, на кровать их ложите!
– Где у вас тут аптечка? Нужно срочно перевязать…
– Какое перевязать! Потрогай, какой живот твёрдый – наверняка внутреннее кровотечение. «Скорую» нужно срочно!
– Ты что – врач?
– Нет, блин, «Доктора Хауса» насмотрелся! Конечно врач.
Загромыхало ведро, покатилось, разливая воду на пол.
– Чёрт! Дед, да где у тебя тут свет включается?
Сарафанов, наконец, вышел из ступора. Протиснулся к окну. Выкрутил фитиль керосиновой лампы на полную, поднял над головой.
Рявкнул во всю глотку:
– Да кто же вы, наконец?
В комнате на мгновение всё замерли.
– Вот это голосина, – сказал один из мужчин. Невысокий, лет сорока, крепыш.
– Вам же объясняли: мы попали в аварию…
Говорила молодая девушка, стриженная, будто после тифа. Штаны на ней синие драные, аж коленки видны. Майка с коротким рукавом, похожая на те, что видел Сарафанов на параде физкультурников в Петрограде. Только не белая, как там были, а синяя вроде бы.
– Там, – она махнула рукой в сторону двери. – На железной дороге что-то произошло. Вроде бы что-то взорвалось и мы все в снегу… А вокруг мёртвые… И мобилы у всех вырубились – не включаются…И холодно…
– Тоня, остановись, – сказал мужчина лет сорока в куртке из странного чёрного материала с металлическими кругляшами вместо пуговиц и серых штанах. – Ты на его лицо взгляни. Какой снег? Какие мобилы? Он же сейчас снова за свою «берданку» схватится.
– Но ведь и вправду – был снег, Петр Сергеевич…
– Был, мы все его видели. Но он-то – нет. Давай его потихоньку грузить будем. А-то он надорвётся, а нам это сейчас не надо.
– Вот ты и грузи, – сказал ещё один мужчина – молодой широкоплечий парень в майке с капюшоном. – Только, пока ты с ним разговоры будешь разговаривать, эти двое окочурятся. Нужно «Скорую». И спасателей. Вдруг там ещё кто-то в живых остался. Дед, где тут у вас ближайший телефон?
– Ближайший? – переспросил Сарафанов. Он уже совсем ничего не понимал. – В райцентре, наверно. А зачем вам телефон?
– Где? – в свою очередь опешил спрашивавший. – А ближе никаких сёл нет что ли?
– Есть – Крюково, – ответил лесник. – Только откуда там телефону взяться?
– Вот мы попали! – сказал молодой. – Это что за глушь такая? А если кто помирает, вы как «Скорую» вызываете? Дымом, как индейцы в вестернах?
Сарафанов молча, смотрел на него, не зная, что ответить.
– Так, – снова вмешался, тот, кого девушка назвала Пётр Сергеевич. – Давайте сначала. Вас как зовут?