Но так или иначе, а Бэлиргэр остался на старости лет один-одинешенек. Князь горевал ровно год, но потом возобладало чувство долга, без которого правитель не правитель. Нужно было дать стране наследника, дабы избежать смут и войн по смерти уже немолодого государя. Он женился снова – на молодой вдове какого-то незнатного дворянина, все достоинство которой заключалось в наличии двух детей и доказанном тем самым умении рожать.
Спустя три года в новой княжеской семье на свет появилась девочка, получившая имя Когита – в честь младшей и самой любимой дочери Великой Богини. Злые языки поговаривали, что для получения результата престарелому князю пришлось прибегнуть не только к помощи магов и лекарей, но и кого-то из придворных. Но слухи продолжения не имели. Тем более что появился другой (и куда более печальный) повод для всяких разговоров: во время прогулки в горах сорвалась в пропасть вместе с взбесившейся лошадью княгиня Тоэсти – мать наследницы.
Одни вспомнили о проклятье, тяготеющем будто бы над Бэлиргэром. Другие перешептывались по углам, что княгиня, дескать, что-то такое узнала – какую-то ужасную тайну, из-за чего князь и принял меры… Не без страха ждали новых несчастий для правящего дома. Но все как будто на этом закончилось.
Ныне девятнадцатилетняя принцесса Когита является едва ли не самой завидной невестой по эту сторону Рихея. Пока, однако, ее отец не сделал выбора, повинуясь просьбам дочери, замуж, понятно, не рвущейся. Но долго сие продолжаться не может – князю под восемьдесят, и он не раз говорил, что не желает умирать, не обеспечив будущего княжества и дочери, не увидев внуков.
Выслушав рассказ, они вздремнули немножко, а потом отправились на раскинувшуюся неподалеку ярмарку. Шум, гам, выкрики зазывал…
У полосатой палатки толстопузый человек в красной рубахе, размахивая руками, вопил, стараясь перекричать гомон толпы:
– Спешите увидеть – чудо неслыханное прежде в славном городе Истар! Всего за одну монету! Женщина с бородой! Клянусь, вы такого не видели! Женщина, в которой течет кровь древних гномьих королей, властелинов Синего Хребта и Рихея! Спешите увидеть – последний отпрыск на древе дворфских монархов!…
– Так это он дворфов гнумами обозвал, что ли? – с легким недоумением произнесла Марисса.
– Нет, – буркнул под нос Чикко. – Это ты цфергов дворфами обозвала только что…
– Спешите увидеть! – продолжал зазывала. – Именно так выглядели женщины сгинувшего народа подгорных карлов, правивших Рихейскими горами! Всего одна иска!
– Не хочешь взглянуть? – подначил Торнан приятеля.
– Да ну тебя, – пожал плечами Чикко. – На такое страшило посмотришь – месяц и к нормальным женщинам подходить не захочешь! Да и наверняка борода приклеена – знаем мы этих шутов базарных…
Словно в ответ на его слова, из палатки донесся негодующий дамский вопль, испуганный возглас, треск раздираемой материи и звучные удары. Затем оттуда вылетел упитанный мужик, зажимая ладонью разбитый нос.
– Настоящая… – потрясенно сообщил он в пространство.
Марисса сама не заметила, как оторвалась от спутников. Только что перед глазами маячила широченная спина капитана и болтавшаяся на уровне его плеча макушка островитянина, и вот их уже нет.
Амазонка не стала их высматривать. В конце концов дорогу до постоялого двора и они и она найдут. Вместо этого она принялась прогуливаться между навесами и лавками, изучая товары.
Ноги занесли ее в уголок, где торговали всякими редкостями. Проигнорировав лотки со старой медной и бронзовой посудой из каких-то заморских стран и прилавок, заваленный суртскими статуэтками черного дерева и амулетами, она от нечего делать забрела в лавку, выглядевшую солиднее прочих. Товар тут был поприличнее – нефритовые и лазуритовые изделия восточных мастеров, изящные сосуды непонятной работы, редкие раковины южных морей, оружие…
– Что угодно госпоже воительнице? – вежливо, но без приторности обратился к ней торговец. – Могу предложить старинный амулет Дев Богини Сии, с далекого востока, из окрестностей Лунного моря. Или…
Марисса не слушала, сосредоточив свое внимание на лежавшем среди прочего добра клинке странного синеватого оттенка. Меч с клинком невеликой кривизны, с позеленевшей бронзовой гардой, от основания которой отходили захваты для оружия противника.
Осторожно взяла его, посмотрела на клеймо.
«Нет, этого не может быть!!!» – пронеслось в ее голове.
– А… вот это? – как можно более равнодушно поинтересовалась она.
– Это?… – пожал плечами торговец. – Этот клинок достался мне по случаю. Некий искатель сокровищ нашел его в старинном подземелье возле Ункол-Седара – это далеко отсюда. Мой учитель говорил, что это, быть может, работа дворфов. Впрочем, я не знаю. Это клеймо мне не знакомо.
Марисса, затаив дыхание, уставилась на выбитый в Древней стали символ: обозначенный несколькими неровными грубоватыми линиями дракон на фоне столь же схематичной горы. Больше всего на свете она сейчас боялась, чтобы чужеземный торговец не увидел ее лица.
«И меч этот нужно калить на трех жертвенных алтарях на медленном зеленом огне, поливая его свежей людской кровью, но не из раба или убитого, но из живых, что добровольно ее дали. И пока Солнце не сменится Луной, еще до пенья птиц на заре надо его калить, и творить заклятья, пока не проступят на раскаленном клинке таинственные знаки… И войдет сила в клинок, и падет благословение на носящего его. И будет та сталь тверже любой другой, и будет победа с носящим клинок…»
Сомнений не было – перед ней лежал каким-то чудом уцелевший меч Истинного булата. Наследие глубокой древности, сгинувших когда-то великих царств и великой магии.
Она – одна из немногих живущих – видела такой: однажды и мельком. Его продемонстрировала Мариссе старая Раги – начальник всех воительниц Великой Матери в Килльдаре и окрестностях, – и то из своих рук…
– Сколько это стоит? – осведомилась она, чувствуя, как предательская испарина покрывает лицо и шею.
– Это очень старая вещь, – пояснил торговец. – Не знаю, сколько ей лет, я вообще в оружии не слишком разбираюсь. Но древность от подделки отличить как-нибудь смогу, так что…
– Короче – сколько?! – оборвала его Марисса, нащупывая пояс с монетами.
– Думаю отдать его тебе, воительница, за сто каймов серебра, – задумчиво пожевал губами лавочник. – Это хорошая цена за такую старину…
– Больше пятидесяти он не стоит, – нарочито ухмыльнулась Марисса, чудом удержавшись от радостного крика. Этот тупица и в самом деле не знает, что это за вещь! Богиня, что это за ВЕЩЬ!!!
Сойдясь с торговцем на семидесяти монетах, Марисса бережно обернула клинок в куртку и двинулась скорым шагом к постоялому двору, крепко держа покупку, чтобы никакой вор, не дай Тиамат, не вырвал ее.
– Вот, ребята, полюбуйтесь! – сказала она, войдя в номер, и положила клинок на стол в номере, за которым сидели и вкушали пиво капитан с магом.
Они уставились на нее с некоторым недоумением. Торнан взял меч, взвесил, примеряясь, пару раз взмахнул:
– Так, суртская нимша, если не ошибаюсь. Баланс так себе, рукоять неудобная, заточка ни к бессу… Ну и что? – с некоторой насмешкой осведомился он. – У какого пьяного грабителя ты отобрала это старье?
– Старье?! Эх люди! – рассмеялась Марисса. – Варвары, одно слово. Да знаете ли вы, что это такое? Это синий булат!
Брови капитана и шамана синхронно приподнялись – название это было им знакомо. Хоть и чужаки в Логрии, но оба они слышали о непревзойденных клинках, выходивших из мастерских сгинувшего царства Раолан, секрет которых сгинул вместе со стертым в прах в Великой Междоусобной Войне городом мастеров Дунзагом.
– Таким мечом можно самого Четырехрогого срубить! – сообщила Марисса. – Слегка приведу в порядок, и будет как новенький! Этот тупица, к счастью, даже не понял, что мне продал. Семьдесят монет! Мой, – она коснулась рукояти скимитара, – мне дороже обошелся.
На губах Торнана и Чикко возникли одинаковые многозначительные улыбки.
– Дай-ка мне его, Рисса, – попросил ант, – хочу еще взглянуть…
Он взял протянутый с готовностью клинок почему-то левой рукой, а правой вытащил ятаган. А затем его оружие молнией блеснуло, стремительно взлетая вверх.
Короткий лязг, жалобный звон…
Онемевшая Марисса, открыв рот, смотрела на перерубленный надвое меч из непревзойденного булата, даже в женских руках рассекавшего до седла панцирного всадника и, как говорят, способного срубить человеку голову так, что она оставалась на месте и казнимому приходилось еще и кивнуть, чтобы она упала…
– Н-да, мало того что сталь из дерьма выплавлена, так еще и перекален… – печально вздохнул Торнан. – Сколько, говоришь, с тебя содрали за этот дрючок?
– Семьдесят… – ошалело пробормотала амазонка.
– Синий булат, значит, – издевательски хмыкнул Чикко. – А может, голубой?
– Но… клеймо… узор… – потерянно бормотала воительница. – Все как на том, что я видела в храме…
– Э-эх, учить вас… – помотал Торнан головой. – Клеймо… Монеты бьют так, что от настоящих не отличишь, самоцветы из стекляшек, бывает, королям впаривают, а ты – клеймо…
– Но про него никто не знает уже…
– Кому надо – те знают, – заверил ант. – И вообще, на будущее запомни, Рисса: если тебе когда-нибудь кто-то будет предлагать древний клинок, то ли выкопанный из кургана, то ли украденный из королевской сокровищницы, выкованный древними мастерами, гномами или еще какими-нибудь бессами, с добавлением магических зелий, сушеных крысиных хвостов и прочего… Так вот – можешь сразу смело дать ему в зубы. Все эти всеразрубающие и не-затупимые мечи, сабли, которыми можно подпоясаться и резать камень, – это полная чушь. Старое оружие всегда было хуже нового, уж поверь мне. Это землю пашут сохой, как и тысячу лет назад, а вот в том, чем ближнего прирезать – вот тут навострились люди лучше некуда.
– Точно, – поддакнул Чикко. – Уж в чем в чем, а по части того, как и чем ближнего жизни лишить, люди со временем только больше наловчаются. Помню, в Гурандии толкнули мы с Урди Глазастым одному князю – они там все князья через одного, и все глупые, как гуси, – так вот, толкнули мы ему меч, украденный будто бы из гробницы гиммерайского кагана…