– А гиммерайцы – это кто? – спросила девушка, забыв на миг о своих бедах.
– Не знаю, – чистосердечно признался Чикко. – По-моему, Эрди их выдумал. Ладно, что будем делать с наглецом? Может, страже пожалуемся?
– Ну и чего мы добьемся? – возразил Торнан. – А он скажет – знать не знаю ни про какие волшебные мечи, ничего такого не говорил, и купил его у какого-то бродяги уже не помню когда…
– Так что, мне пойти и прирезать его? – мрачно осведомилась Марисса, проверяя, как скимитар выходит из ножен.
– Ну зачем же? – вдруг повеселел Торнан. – Можно и не резать…
Хозяин лавки поддельных редкостей и талисманов Тарун Сцал Эгг пересчитывал дневную выручку. Редко когда ему так везло, как в это утро.
Мешочек с волшебной травой от глупости – сыну какого-то лавочника: ну, тому может помочь только какой-нибудь бог.
Амулет для лучшего стяжания богатства – купчине, которому, как можно было понять по роскошному платью, он без надобности.
Браслет, предотвращающий зачатие, – не первой молодости шлюхе, которой, судя по потасканному виду, это уже давно не грозит.
И наконец – давно такого успеха не было – сбагрил какой-то глупой девке никчемную железку почти за фунт серебром. А он-то уже и надежду потерял, что выкованную пьяненьким кузнецом ржавую пырялку, на которую он поставил полузабытое клеймо каких-то божественных воинов, кто-нибудь купит.
И вот – повезло. Ну и поделом – бабе надо сидеть дома, или на худой конец зарабатывать серебро известным местом. А она таскается непонятно зачем, меч вон вздела…
Тем не менее, когда отдернулся дверной полог, лавочник вздрогнул, – а что, если эта волчья дочь поняла, что ее надули, и пришла разбираться?
Но это оказался невысокий, щуплый тип в засаленном, хотя и знавшем лучшие времена халате и белом колпаке.
– Любезный, – начал он разговор, почему-то оглядываясь. – Ты, я вижу, торгуешь всякими редкостями?
– Да, почтенный, – кивнул лавочник, придав лицу постное угодливое выражение. – Я, конечно, лишь простой странствующий торговец, и мне далеко до настоящего купца, но кое-что у меня все же есть… Так что интересует почтенного?
– Я, видишь ли, лекарь, – сообщил покупатель, – нет ли у тебя каких-нибудь редких снадобий из других мест? Я бы неплохо заплатил, найдись у тебя что-то подходящее.
Следующие четверть часа покупатель изучал мешочки с травами и семенами, маленькие флаконы и склянки с разными жидкостями и мазями, осматривал их так и эдак, обнюхивал, но, наконец, с сожалением констатировал, что ничего нужного ему тут нет. А потом, еще раз оглянувшись и даже высунувшись наружу, задал слегка удивленному Эггу вопрос:
– Послушай, а не найдется ли у тебя желчи Фрада?
Даже столь прожженному торговцу было трудно удержаться от вопроса, – а что это такое? Но Эгг удержался.
– Это большая редкость, – частил между тем человечек, – понимаешь, любезный, она мне срочно понадобилась для одного лекарства от редкой болезни. Я ведь даже не видел ее никогда, и о ней мало кто знает. Но если она у тебя есть, умоляю – продай мне ее! Я заплачу двести монет. Мне нужно совсем немного, золотника три-четыре, но как можно быстрее.
– Видишь ли, почтеннейший, – озабоченно произнес Эгг, – этого товара у меня нет – он и вправду очень редок.
– У-у-у!!! – схватился за голову лекарь.
– Но я знаю, как помочь твоей беде, – закончил лавочник. – Случаем я узнал – эта самая желчь есть у одного здешнего продавца трав…
– Веди, веди же меня к нему! – тут же воспрял коротышка. – Я заплачу тебе за помощь!…
– Подожди, – осадил его Эгг. – Он жаден, как шакал, и сдерет с тебя вдвое больше, как только поймет, что эта вещь тебе очень нужна. Давай сделаем так: я куплю эту желчь для тебя – меня он знает и не возьмет много.
– О-о, Великая Мать! – обнял оторопевшего лавочника врач, обдав его запахом каких-то лекарств. – Ты смилостивилась надо мной и послала мне на пути честного человека! Иди же и покупай ее, пока он не продал еще кому-то! Вот задаток, двадцать монет. Я побежал за остальными…
И, не дав лавочнику толком опомниться, он сунул ему в руку тяжелый кошель и выскочил наружу, едва не сорвав занавеску. Оставив Эгга в лихорадочном раздумье – что бы такое всучить этому идиоту, что может сойти за желчь этого самого Фрада?
Эгг был человек практический и жадный и, подстегиваемый мыслью о двух сотнях – двух сотнях! – монет, принялся смешивать имевшиеся в его распоряжении порошки и жидкости, стараясь, чтобы получившийся продукт пах как можно сильнее.
В итоге к моменту появления глупого лекаришки адская смесь была готова. Продемонстрировав лавочнику изрядного веса кошелек, покупатель однако не спешил расставаться с деньгами. Он принюхивался к забористому зелью, являющему собой что-то похожее на смесь сапожной замазки с прокисшим клеем, так и этак изучая снадобье.
– Послушай, ты можешь поклясться при свидетелях, что это и есть желчь Фрада? – наконец выдохнул коротышка.
– Разумеется, могу! – давя раздражение против дурачка, сообщил торговец.
Радостно выскочив наружу, покупатель привел за руку угрюмого здоровяка в серой кожаной куртке.
– Вот. Поклянись! – заглядывая торговцу в глаза, потребовал лекарь.
– Я клянусь своей честью и своими родовыми богами, что продаваемое мной зелье и есть желчь Фрада, подлинная и без обмана, – без запинки отбарабанил Эгг.
Тем более что родовых богов у него не было, не говоря уже о такой странной вещи, как «честь».
– Хорошо, – просиял после этих слов Чикко. – А теперь, дружок, для начала ты отдашь мне мои двадцать серебряных.
– Что ты сказал? – с явной растерянностью произнес жулик. – Да я сейчас стражу позову!
– Стражу? – переспросил Торнан. – Не трудись, она уже тут. – И продемонстрировал свою капитанскую бляху, в душе благодаря богов, что знаки различия в Кильдаре и Темии почти не отличаются.
– Вот и стража. Что ты хотел сообщить, достопочтенный? – издевательски дернул его за отвороты халата Чикко. – Или ты не знаешь, что желчью Фрада называется эссенция из печени юных девственниц, принесенных в жертву по обряду Йух'хибболла С'сагга? Только не говори, что не знаешь!
– Это подделка… – посеревшими губами поведал шарлатан.
– Значит, ты признаешь, что торгуешь поддельными зельями? – тут же осведомился Торнан. – Придется все-таки позвать моих людей…
– Сто монет, – чуть не плача, сказал торгаш.
– Двести, – отрезал Торнан.
– Ну хоть сто пятьдесят…
– Звать патруль?…
– …Вот так, – спустя полчаса, пересыпая в ладонях серебряные кругляши, обстоятельно излагал Торнан. – Семьдесят монет – это твои, Марисса, да еще добавим тридцать – за понесенное оскорбление. Тридцать монет добавим в кошель тебе и мне. Тридцать – Чикко, заслужил. Ну а десять я предлагаю потратить в хорошем трактире, чтобы отметить победу над злокозненным мошенником. Будет знать, как людям головы дурить!
– А если б он уперся, ты и в самом деле стражу начал бы звать? – Девушка все еще не верила своему счастью – и оно было не только в отобранных назад монетах, но и в восстановленной чести храма. – Вдруг бы он понял, что мы его водим за нос?
– Не понял бы, – улыбнулся ант. – Уж поверь мне, я таких повидал: такие, как он, надувалы мелкие, себя умнее всех считают, – а все прочие для них так, овцы для стрижки и шашлыка. Ему даже в башку не взбредет, что его самого могут обжулить!
– Слушай, Торнан, – вдруг сказала Марисса. – Давно хочу тебя спросить – вот ты так складно говоришь, как будто в храмовой школе учился, так ловко все обдумываешь, и вообще такой… – Она неопределенно щелкнула пальцами. – Ты бы и при королевском дворе не оплошал, наверное. Откуда ты этого набрался? Ведь ты же из диких земель – не обижайся, конечно…
– Ну, – Торнан пожал плечами, – я ведь все-таки с шестнадцати лет среди цивилизованных людей обретаюсь. Да и вообще, с чего ты взяла, что я из диких земель? У нас, между прочим, есть и города – пусть не такие, как тут, – и купцы, и ремесленники, и жрецы, и священные книги, и летописцы.
Тут он не погрешил против истины – все это в королевстве антов имелось, и включая и летописцев – в количестве одного: беглого жреца-недоучки из Хемлина, который и обучил Торнана грамоте.
– Надо же, – простодушно сказала девушка, – а я-то думала, что твой народ такие же дикие охотники, как норглинги.
– Нет, мой народ не охотники, – произнес Торнан. – Мы пастухи и земледельцы. Как, кстати, и норглинги, – но те еще и рыбаки. Нет. охотники тоже есть, как и везде.
– Норглинги – земледельцы? – переспросила Марисса. – Эти волколаки, богами проклятые?
– Они в набеги ходят не потому, что так уж любят воевать и грабить, – пояснил Торнан. – Просто у них на Драконьем полуострове мало земли, и она не может прокормить всех. Если бы кто-то из владык Логрии понял это, и вместо того чтобы непрерывно посылать туда карательные флоты и тратиться на Стражу Севера, выделил бы им какие-нибудь залежные земли для поселения, то получил бы отличное войско и верных подданных.
– Ну уж нет! – возразил Чикко. – Только пусти сюда этих варваров, и лет через сто они так размножатся, что нам, логрийцам, от них житья не будет! А вместо королей будут править ихние эрлы.
Торнан улыбнулся про себя: как совершенно машинально маг причислил себя, родившегося в еще более далеком крае, нежели он, к лограм! В их компании местная уроженка лишь Марисса, да и та, судя по высоким скулам и чрезмерно широкой для местных женщин кости, не чистокровная.
– Ты еще скажи, и у норглингов города есть! – все еще сомневалась Марисса.
– Есть, – подтвердил Торнан. – Два – точно есть. Тимсталь в Вентийском море и Бранн в океане.
Марисса помотала головой:
– Все равно не поверю. У них и богов настоящих нет: Косматый, Одноглазый, Костлявая Старуха – Мать Троллей. Гадость несусветная! – Марисса сплюнула. – Так что, пойдем ужинать?
Однако планам их не суждено было осуществиться. Появился хозяин и сообщил, что к ним пришли.