Потом пристав начал читать подробное описание дела.
Потом начали выступать судьи. Их речей, произносимых на старом альбийском, Торнан не понимал, но по тону, по выражению лиц, по долетавшим из зала репликам догадывался: дела их неважные.
Потом вышел уже знакомый им жрец Тиамат – бледный и жалкий, что-то пропищал и убежал. Выскочили адвокаты и тоже что-то бормотали с солидным видом…
И тогда Торнан решился. Мысленно обратя глаза к небесам, он начал говорить:
– Прародитель мой, бог предков моих, Хозяин Громов, идущий по звездам! Я редко вспоминал тебя и еще реже молился, но я не докучал тебе пустыми просьбами! Теперь же умоляю об одном – спасти не мою жизнь, но жизнь моих товарищей и спутников! Пусть уйдут они отсюда целыми и невредимыми, пусть вернутся они в Кильдар с удачей. А моя жизнь в твоей милости и в руках судьбы…
И произнес несколько слов на неведомом языке, которые заставил его выучить верховный волхв Благ.
Ничего не случилось, не грянул гром, и в дверях не появился императорский посланец с указом о помиловании. Но вдруг встрепенулся один из старцев – самый разряженный и увешанный золотыми знаками гуще прочих, почти не участвовавший до того в заседании глава трибунала.
– По-озвольте, по-озвольте, – обратился он к присутствующим, – кажется, мы упустили одно обстоятельство… Просто удивительно, как плохо работает нынешняя молодежь. Подсудимый Торнан, – сказал он. – Вы ведь, если я не ошибаюсь, не логриец?
– Да, я ант, – не замедлил подтвердить капитан.
– То есть вы варвар? – уточнил дедок.
– Да, бывало, меня и так называли…
– А вы, посол Храма, – дочь варвара из степей, из народа, в Логрии не жившего?
Зло оскалившись, Марисса сообщила, что, будь тут ее отец, они бы поостереглись так его называть.
– Ну, что касается именующего себя Чикко, его варварское происхождение даже не нужно подтверждать, – ничуть не обиделся старец. – В таком случае принесите мне пятнадцатый том Свода законов, – да, кажется, пятнадцатый.
Спустя минуту пристав приволок массивную инкунабулу, и старец, кряхтя, принялся перелистывать покоробившиеся пергаментные листы. Прочие судьи, и адвокаты, и даже сам прокурор, да и публика в зале благоговейно взирали на священнодействия председателя.
– Так, так, – бормотал он, – не то, не то, так… «Дабы вонючие мужики…» Нет, тоже не то… Вот, нашел, – сообщил он. Указ императора Биберия X, от третьего числа пятого месяца 1145 года от основания Альбы. «Ежели какой-нибудь варвар по глупости и темноте своей нарушит какой-то из чтимых в империи обычаев, то не надлежит ему ставить того в вину, ибо не умыслом сие совершено, но лишь от дикости…» Вот! Объявляю процесс законченным. Судьи удаляются на совещание!
И бодро засеменил к дверям Тайных Покоев. За ним потянулись и остальные члены Имперского Трибунала.
Совещались они не более получаса.
Пока судьи решали судьбу подсудимых, тем принесли еду – хлеб и воду. Торнан, не стесняясь, отломил чуть ли не треть каравая и принялся уплетать его. В конце концов, вполне возможно и такое, что в следующий раз ему доведется поесть уже в покоях Дия. Позади него переговаривались стражники.
– Смотри, как жрет – это ж три фунта за раз!
– Вот интересно – сожрет он их или нет?
– Да кому же три фунта сожрать-то? Он же не слон!
– Об заклад бьешься?
– А то?…
Судьи вышли гуськом из-за позолоченных дверей с изображением богини правосудия и расселись на своих местах. При этом председатель выглядел весьма довольным, но еще более довольным выглядел самый молодой из судейских – прямо как кот, слопавший всю сметану на хозяйской кухне и умудрившийся свалить вину на мышей.
– Сегодня… числа… месяца… – забубнил пристав. – Верховный Трибунал Всевеликой Альбийской Империи, рассмотрев дело об убийстве, разбое и похищении знатной девицы, постановил. Дело это всецело подпадает под указ императора Биберия X о варварах, а посему – считать означенного варвара Торнана и его спутников оправданными по всем пунктам обвинения. Что касается девицы Лиэнн Тамисской, дочери и наследницы герцога Марко Антеуса, то суд, рассмотрев все обстоятельства, счел, что поскольку данная девица волей отца и по родительскому праву была предназначена к свершению обряда великого гостеприимства и над ней были свершены все положенные погребальные процедуры, то она не может наследовать имущество и титул герцогов Тамисских. Каковые переходят к ближайшему родственнику…
При этом рожа самого молодого из судей прямо-таки засияла, и даже простодушному капитану стало все понятно.
– Посему трибунал постановил: передать девицу Лиэнн, отныне не имеющую фамилии и рода, под опеку варвару Торнану, на основании закона Люцция II «О бесхозной скотине». Также постановляем: варвара Торнана и его спутников, купно с девицей Лиэнн, выдворить из пределов империи, доставив к ближайшей границе и изгнав под страхом вечной каторги по возвращении, если оным персонам не будет возможности доказать, что оные вернулись не по своей воле.
Трижды стукнул священный молоток в руках председателя, возвещая о том, что решение вступило в законную силу, окончательно и обжалованию не подлежит.
«Надо же – выходит, не зря Громовника молил…» – вздохнул про себя Торнан.
«Выручила все же Великая Мать недостойную дочь свою!» – сжав руки на груди, подумала Марисса.
«Сколько премудрых слов, и все для того, чтобы захапать чужое добро!» – отметил Чикко.
«Лучше б меня зажарили…» – обреченно промелькнуло у Лиэнн.
– Плати, говорю! – рыкнул стражник на приятеля. – Проспорил, так гони как есть два скропула! Говорил я тебе: сожрет! А ты не поверил…
Глава 25. СТЕПНЫЕ ВЕТРА
Тяжело груженная повозка стала.
Из-за прутьев клетки Торнан наблюдал, как сбиры деловито разматывают дерюжную дорожку, чтобы край ее оказался за пограничным столбом – каменной растрескавшейся чуркой: ноги изгнанников не должны были коснуться имперской земли. Как выволакивают из второй телеги вьюки с их имуществом.
Как один из них снял с седла старого мула нахохлившуюся Лиэнн и, взяв за руку, подвел к столбу, а потом выпихнул за границу. Затем стражники перекидали на ту сторону тюки. И только потом хромой возчик принялся сбивать замок с клетки.
– Вылезайте, – распорядился сопровождавший их офицер с непонятными знаками различия. – Идти по одному, на землю не ступать.
Они выбрались, разминая затекшие ноги, один за другим, и гуськом, поодиночке, как и приказали, перешли на ту сторону.
Сделав дело, стражники сели в седла и уехали медленной рысью. Вскоре лишь пыль клубилась вдалеке желтоватой пеленой.
Можно даже было вернуться обратно. Правда, зачем? И тут и там – такая же степь.
– Да, ни коней не вернули, ни золота, – бросила Марисса. Первым делом она вскрыла тючок с оружием и, передав ятаган Торнану, деловито влезла в перевязь. – Вот – вся наличность, – она встряхнула сиротливо брякнувший мешочек. – Векселя уцелели, да ими тут и не подотрешься! И жратвы, – она пихнула мешок ногой, – на три дня, ровно как в законе. И купить нечего, негде, да и не на что… Хоть вексель бери да жуй!
– Ну, тут-то волноваться незачем, – философски бросил Чикко. – Вот как доберемся до приличных мест, кое-что продадим и все, что надо, купим.
Он извлек из-под одежды небольшой грязный узелок, с хитрой улыбкой развязал его, и на солнце блеснули драгоценные камни.
– Успел прихватить во дворце герцога, – сообщил он, глядя в удивленные лица спутников. – А нас ведь по-настоящему и не обыскивали… в штаны мне по крайней мере не залезли.
Марисса, слегка повеселев, ловко вытянула из узелка кулон с рубином на витой цепочке и надела на шею.
– Между прочим, это мои драгоценности, если кто забыл, – проговорила Лиэнн.
Чикко повернулся к ней:
– Ну, так ведь за свое спасение ты нам кое-что должна, если подумать. Мы как-никак в тюрьме сидели, смертушку ждали…
– Вот именно, – поддержала фомора амазонка. – Помолчала бы! – с обидой в голосе произнесла она. – Если хочешь знать, из-за тебя я убила пятерых! Это больше, наверное, чем я детей родить смогу! Как я с Богиней буду расплачиваться?!
– А я не просила меня спасать! – не осталась в долгу Лиэнн. – Вам-то какое дело – варвары! Не вмешивались бы, и все было бы в порядке. Мне Стун, жрец наш, зелье дать обещал – я бы ничего и не почувствовала!
– Дура ты! Дура неблагодарная! И в самом деле не надо было спасать!
С удивлением Торнан заметил, что Марисса готова расплакаться.
– Попроси прощения, – сжав зубы, распорядился Торнан, решив, что недурно было бы дать оплеуху девке. Неблагодарность – один из худших грехов, и просто так оставлять его он был не намерен.
– А если не попрошу? Убьешь, варвар?!
– Зачем? – пожал Торнан плечами. – Просто отдам тебя первым попавшимся пастухам. Они по бабам соскучились, в степи оно, знаешь, все больше с овечками…
Выражение лица Лиэнн показывало, что данная перспектива ее совсем не устраивает.
– Действительно, варвар, – бросила Марисса, совсем неожиданно ставшая на сторону обидчицы, отчего капитан слегка растерялся.
– Заладили – варвар, варвар! – рявкнул он. – Может, и варвар, только вот у нас девчонок не жарят для гостей!
– Верно, – как бы между прочим отметила Марисса. – У вас их приносят в жертву разным гнусным богам.
– Много ты о наших богах знаешь! – вспылил Торнан. – Между прочим, один из них нам жизнь спас!
– Не гневи Великую Мать! – Раздражение и обида Мариссы окончательно переместились с «крестницы» на анта. – Только она могла нас спасти!
– Друзья, может, отложим богословие хотя бы до ближайшего города? – Чикко печально ковырнул носком старого сапога затвердевшую землю. – Мы не знаем даже, на каком языке будем разговаривать с местными, если встретим их, а вы собачитесь!
– Я не собачусь, а говорю, – холодно припечатала Марисса. – А насчет языка не волнуйся: сумею объясниться как-нибудь. А ты, Торн, вместо того чтобы разговаривать про то, чего не понимаешь, заглянул бы в карту да сказал, куда нам лучше идти. Ты ж у нас в походе вроде командуешь, а я ведь кто – посол храмовый…