Тот, кого я ненавижуРита Навьер
1
— Если честно, то мне просто жить не хочется, — глотая слёзы, сказала Надюша. — Вот так бы легла, закрыла глаза и лежала бы, пока не умру.
Мы стояли с ней у стола на нашей крохотной кухне плечом к плечу. Я тёрла сыр, она — резала кубиками вареную колбасу для Оливье. На плите варилась картошка, а в духовке запекались куриные окорочка, источая чесночный аромат.
У Ирки, третьей нашей соседки, с кем мы делим съёмную двушку, сегодня день рождения. Сама она, закрывшись в ванной, кропотливо трудилась над своим мэйк-апом, ну а мы, как две золушки, то есть как хорошие подруги, готовили стол.
— Как ты думаешь, это больно — порезать вены? — Надя опасно взмахнула ножом, на лезвии которого налип маленький розовый кусочек колбасы.
— Ну вот что ты такое говоришь? Какие ещё вены?! Да наплюй ты на него! Этот Королёв и слёз твоих не стоит, а уж тем более жизни, — пыталась я утешить подругу. — Он же просто самовлюблённый, наглый мажор, а ты — умница, красавица. Ты другого себе запросто найдёшь. Кого-нибудь нормального…
— Я толстая, и мне не нужен другой, — всхлипнула Надюша. — Я Кирилла люблю. Он такой красивый…
— Ты не толстая, не придумывай.
И это правда. Не толстая она. Ну, если сильно придираться, её можно назвать слегка упитанной. Самую малость. И это даже мило. Ей идёт эта округлая мягкость.
Но Надюша упорно твердит, что она толстая, изводит себя беспощадными диетами, после которых срывается и ест всё подряд до следующего порыва «срочно похудеть».
— Угу, как же, — всхлипнула она, но хотя бы ножом перестала размахивать.
— И потом, несчастная любовь — это ещё не повод убиваться. Вон посмотри на Ирку. У неё тоже никак не складывается с Антоном. Ну а я… ты и сама знаешь. Костя на меня даже не смотрит, — вздохнула я. — И ничего, живём же как-то…
И это тоже правда. Мне нравится Костя Нестеров, нравится давно, со второго курса, но он меня даже не замечает.
Я, конечно, так отчаянно не схожу по нему с ума, как Надюша по Кириллу Королёву, но порой такая тоска накатывает, так хочется, чтобы он хотя бы обратил на меня внимание…
Ирке повезло чуть больше — она во всяком случае со своим Антоном общается. Вот только почему-то у неё никак не получается вывести его из френдзоны — все её двусмысленные намёки он упорно не понимает и воспринимает её исключительно как друга.
Однако Ирка надежду не теряет. Вот и на сегодняшний вечер у неё большие планы. А если у неё ничего с Антоном не выйдет, долго горевать она не станет — переключится на другого.
Да даже если и выйдет — тоже потом переключится. Такой уж она человек. За три года, что мы вместе живём, Ирка раз десять влюблялась «навсегда».
— Нет… — мотнула головой Надюша. — Не сравнивай. И у тебя, и у Ирки всё равно есть хоть какая-то надежда. Антон же придёт к ней сегодня… А Костя твой… он, может, на тебя и смотрел бы, да ты же сама себя так поставила.
— Как — так?
— Ну ты вся такая правильная. Ну и… ходишь вечно с таким видом, что на кривой козе не подъедешь. Для парней это сложно… и скучно.
Скучно? Я хотела оскорбиться и поспорить, но тут Надя выронила нож, закрыла лицо ладонями и горько разревелась.
Растерявшись, я на секунду замешкалась, но затем приобняла её за плечи:
— Ну чего ты, Надюша? Не расстраивайся… Тебе, знаешь что? Тебе отвлечься нужно!
Она мотнула головой и, не отнимая рук от лица, произнесла между всхлипами:
— Ты не знаешь, что я натворила! Я… я… всё испоганила. Я теперь… я даже на глаза Кириллу показаться не смогу…
— Да что такого ты могла сделать-то? — не понимала я.
— Я просто дура! Беспросветная дура… — рыдала она.
— Так расскажи. Может, всё не так и страшно.
Она замотала головой, но через несколько секунд вдруг выдала:
— Всё просто ужасно… Я… я переспала с Кириллом.
— Что? — я аж задохнулась от этой убийственной новости. — Как? Когда?
— Позавчера. На дискотеке.
2
Позавчера в нашем универе праздновали Хэллоуин, как и последние лет десять. Или пятнадцать? В общем, с тех пор, как этот парад нечисти вошёл в моду.
Я захватила только самое начало — послушала пару песенок местной студенческой рок-группы, косящей под «Секс пистолс».
Королёв на вечере тоже присутствовал. Точнее, блистал, выпендрёжник. На спор вскочил на сцену как раз в тот момент, когда ведущая объявила сольный номер и не кого-нибудь, а Геннадия Викторовича Стрекалова.
Это наш завкафедрой истории и философии, доцент и, между прочим, мой научный руководитель. Я, несчастная, у этого изверга диплом пишу по социал-дарвинизму.
Нет, как препод Геннадий Викторович ещё куда ни шло, во всяком случае на лекциях у него не спят. Умный, гад, и рассказывает порой интересно, ну, когда не называет нас жертвами селекции или бессмысленно мычащим стадом.
Но его желчность — ещё полбеды. А настоящая беда — это сдавать ему зачёт или экзамен. Вот уж где он проявляет сволочизм своей натуры и тягу к психологическому садизму во всей красе.
Причём подмаслить его невозможно — Стрекалов не берёт ни деньгами, ни коньяком, ни натурой. На женские прелести не реагирует. Точнее, реагирует, но совсем не так, как хозяйкам прелестей хотелось бы. С мужскими прелестями — то же самое, кое-кто, по слухам, пробовал.
Из курса в курс все студенты его люто ненавидят. Серьёзно, все, без исключения, и за глаза называют не иначе как Стрекозёл. Но в глаза, конечно, или заискивают, или стараются просто не отсвечивать лишний раз.
Единственная его слабость — бардовские песни. Очень любит он петь и сам себе подыгрывать на гитаре. И на всех подобных мероприятиях Стрекалов обязательно исполняет что-нибудь из Визбора, Митяева или Высоцкого.
Получается у него не слишком виртуозно, может, даже кое-где фальшиво, но так душевно. Видно прямо, что человек это дело очень любит и старается. И все мы его таланту, конечно, поём оды, лицемеры.
И вот Геннадий Викторович уже поклонился залу, устроился поудобнее, тронул струны… и тут взлетела эта звезда — Королёв. Прямо как чёрт из табакерки.
Да он и выглядел как чёрт. В узких чёрных джинсах с дранными коленями, в кожаной куртке нараспашку, под курткой болталась растянутая майка. Чёрные волосы всклокочены а-ля Сид Вишес*. И выражение лица такое же — «плевать я хотел на вас и ваше мнение» и одновременно горящее каким-то безумным азартом.
И в зале сразу заулюлюкали, засвистели на все лады, завизжали. Тогда как Стрекалова приветствовали гораздо спокойнее, и тот явно оскорбился.
— Он укуренный или пьяный? — спросила меня Ирка на ухо. — Или совсем безбашенный? Стрекозёл же ему потом эту выходку никогда не простит.
Королёв ослепил всех белозубой улыбкой и тоже отвесил поклон, но театрально, явно ради стёба.
— Король, давай, отожги! — закричали из зала.
На лице у Надюши проступило такое благоговение, какое я видела только у фанаток Битлзов на старой записи их концерта. Но там-то понятно, а тут? Ещё неизвестно, что этот паяц отмочит. От него всего можно ждать.
А Королёв, между тем, совершенно неожиданно сел за фортепиано и, ещё более неожиданно, исполнил «Winter» Вивальди. Не целиком, только первую часть, но… главное — как! У меня по рукам мурашки бежали.
Да и вообще — Королёв! И Вивальди! Это было настолько атипично и настолько круто, что, когда смолк последний аккорд, зал ещё несколько секунд молчал в ошеломлении. Да и я, кажется, не дышала, полностью растворившись в музыке.
А потом воздух вокруг взорвался воплями. Мы с Иркой, округлив глаза, переглянулись. А Надюша и вовсе пустила слезу.
Королёв расхлябанно подошёл к краю сцены, улыбнулся, только теперь улыбка у него вышла кривая, на одну сторону, отчего выглядел он ещё более пьяно, вызывающе и нагло. Потом плавно спрыгнул, как будто стёк, со сцены в толпу, где его тут же подхватили, закружили, поволокли…
А на сцене остались ведущая и Геннадий Викторович. Он топтался с гитарой в руках и растерянно поглядывал то на ведущую, то в зал, и никак не решался снова заиграть.
Я впервые видела грозного Стрекалова таким. Даже жалко его немного стало. Ведь и правда, как тут играть, если никто на него уже не смотрит? Всех взбудоражил Королёв, все на него до сих пор оглядывались, что-то выкрикивали, свистели, кричали: «Король, повтори!».
Потом Геннадий Викторович всё же начал что-то наигрывать, но его никто не слушал. Мне стало его ещё жальче. И я бы, честно, его обязательно послушала, и похлопала бы затем, но надо было срочно убегать. Работа… чтоб её. Вечерняя смена.
А Ирка с Надюшей остались.
Но как, чёрт возьми, наша тихоня Надюша пересеклась с Королёвым? Да ещё как пересеклась!
_____________________________________________
* Сид Вишес — эпатажный и скандально известный басист панк-рок-группы Sex Pistols. Погиб в 1979 году в возрасте 21 г.
3
Надя тяжело опустилась на табурет.
— Да это случилось, когда уже дискотека вовсю шла. Я Ирку из виду потеряла… А Кирилла так вообще после концерта не видела. Думала, он ушёл уже. От музыки у меня голова разболелась. Я поднялась на второй этаж… ну просто хотела прогуляться в тишине. Дошла до самого конца коридора, а там он на подоконнике сидит.
Она сделала многозначительную паузу. Я уже хотела спросить, что дальше-то было, но Надюша, шмыгнув носом, снова заговорила:
— Там, в коридоре, полумрак был, но я всё равно его сразу узнала. Он голову назад откинул, упёрся затылком в стекло и глаза закрыл. Я думала, что он спит. Встала, как дура, и смотрю на него, не дышу. И с места сойти не могу. А Кирилл вдруг говорит: «Привет. Есть зажигалка?». У него в пальцах сигарета была незажжённая. Я ответила, что не курю. Он мне такой: «Ну, молодец». А потом спросил, почему одна тут брожу.