9
Ирка, видать, решила отомстить Антону.
Мало того, что ему принудительно досталось «действие», потому что нерушимые правила этой издевательской игры не давали выбирать «правду» третий раз подряд. Так ещё и Ирка на нём отыгралась за свои обманутые чувства — велела эротично станцевать медлячок с… Костей.
Оба страшно возмутились — они же «нормальные пацаны», — но девчонки Иркину прихоть подхватили:
— Э-э! Стоп! Так не пойдёт! Мы делали всякую фигню, а вы хотите позорно слиться? Фу-у! Танцуйте! Эротично! Это как карточный долг… Отказываться — зашквар!
— Оденься, — буркнул Антон, не глядя на Костю. Тот послушно натянул джинсы.
Ирка врубила старенькую песенку «Это по любви».
Наблюдать за ними было очень забавно. Под мурлыкающее «поцелуями нежными ли, нижними ли…» оба неуклюже топтались на месте, сбивались с ритма, не знали, куда пристроить руки, кривились, морщились, особенно Антон. А Ирка подбавляла масла в огонь:
— Ближе! Теснее! Нежнее! Страсти! Больше страсти!
Все со смеху покатывались. Правда мне веселье немного портило ожидание — я опасалась, что там ещё взбредёт в дурную голову Крюковой, когда настанет моя очередь.
И, как оказалось, не зря…
Ненормальная Крюкова отмочила такое, что я даже предположить не могла. Да никто не мог, но все, сволочи, заулюлюкали и с азартом поддержали её дикую затею.
Как и Антону, мне после двух «правд» выпало «действие».
— Элька должна одеться откровенно, ну типа как проститутка… накраситься поярче, выйти на улицу и в таком виде дефилировать вдоль дороги… пока кто-нибудь на неё не клюнет.
Я возмущалась ещё яростнее, чем парни, на что мне хором отвечали: все позорились, и ты должна.
Я взывала ко всем чувствам Крюковой разом, уговаривая её изменить задание.
— Ты с первого курса выезжаешь на моих конспектах! Совесть поимей! И нам ещё ведь год учиться, ты подумай хорошенько. Ну, серьёзно, не будь такой дурой. Ну, пожалуйста!
Но Крюкова только пьяно хихикала. Ни благодарности, ни благоразумия. Дура!
— Не бойся, мы пойдём все вместе, — подхватил Костя. — Ты будешь шагать вдоль дороги вся такая… заманчивая. А мы по кустам рядышком будем красться. Как только тачка какая-нибудь остановится, ну и скажут тебе, мол, привет, работаешь, сколько берёшь в час и тэ пэ… Так мы тут же выскочим и заорём: «Вас снимает скрытая камера. Смотрите нас завтра на канале ТНТ». Это будет вообще ржачно! Мы подобное уже делали…
— Ага, представляю, как бедный водила офигеет, — захохотала Савичева. — Рассчитывал кайф словить, а словит шок.
— Точно, особенно если женатик какой-нибудь. Домой приедет, телик выбросит.
— Не, пусть лучше бабок нам даст, — фантазировал Костя, — чтобы конфиденциальная информация оставалась конфиденциальной. Так можно вообще бизнес замутить, а, девчонки?
— Вы совсем с ума сошли! — чуть не плакала я.
— Да чего ты так кипятишься? — давясь смехом, спросила Лагутина. — Тебе же никто не говорит взаправду идти сниматься. Это же просто прикол. Нарядишься и всё. Тем более мы же все вместе пойдём. Это будет реально весело.
Даже Ирка-предательница стала меня уламывать.
— Да ладно тебе, — шептала она. — Это ж правда всё по приколу. Просто поугораем. На улице уже поздно, никого нет, никто тебя из соседей не увидит. Блин, Эль, ну это лучше, чем канкан исполнять или стриптиз! И уж точно лучше, чем изображать оральный секс с бананом, как вон Крюковой твой Костик загадал. Он, кстати, какой-то дебил озабоченный. Он тебе всё ещё нравится?
10
Была б я потрезвее да порешительнее… Или же хоть кто-нибудь бы меня поддержал… А то навалились, гады, всем скопом на меня одну.
Ирка уволокла меня в маленькую комнату, усадила как куклу на стул. Затем вытряхнула на кровать свою косметичку и принялась за дело, диктуя:
— Закрой глаза! Не, ну так-то не жмурься… Ага, а теперь открой. Поверни голову налево… так… приподними подбородок… немного… губы приоткрой… Просто приоткрой чуть-чуть, а не распахивай рот во всю ширь, как у зубного… вот… теперь сомкни губы… отлично!
Пока она рисовала мне брови, глаза и губы, к нам раз десять попытались вломиться и подглядеть, но Ирка всех гнала прочь.
Закончив с макияжем, она распустила мой хвост, взбила и без того пышную гриву и соорудила не пойми что на самой макушке.
— Блин! Элька! Я тебя не узнаю. Ты шикарно выглядишь! — присвистнула она. — Реально! Падшая Мадонна!
Потом нырнула в шкаф, выудила оттуда чулки в крупную сетку с кружевной широкой резинкой и кожаную мини-юбку.
— На вот, надень. Да прямо поверх капронок натягивай чулки, не лето всё-таки.
Ирка ниже меня, просто она ходит на высоченных каблуках, а я предпочитаю спортивную обувь. Так что кажется с виду, что мы примерно одного роста. Но по чулкам эта разница сразу стала заметна. Я резинку чулок еле до середины бедра натянула.
— Как-то вульгарно и глупо смотрится, — оглядела я себя.
— Ой, я тебя умоляю… Ты же не на показ высокой моды идёшь. А чисто поприкалываться. Так что самое оно! Вот дойдет очередь до Антоши, я ему тоже велю в проститутку нарядиться. Блин! И как я раньше не додумалась! Олю он любит, козёл…
Юбка Иркина, которая и ей-то была коротка почти до неприличия, мне и вовсе едва зад прикрывала. Или не прикрывала?
— И мои полусапожки надень. Только аккуратно в них! Не изгваздай! Они из натуральной замши.
— Да я на таких каблучищах и шагу не сделаю.
— Сделаешь-сделаешь. Все же как-то ходят. Я же хожу… Ну не в кроссах же идти.
Образ мой вызвал у всех ажиотаж. Девчонки наши заверещали наперебой. А Костя прямо рот распахнул. Во всю ширь, как у зубного, как сказала бы Ирка.
— Это ты, Эля? Тебя не узнать, — ошалело пролепетал Антон.
11
На улицу мы высыпали всей компанией. Только Надюша и Антон остались дома. Антону срочно понадобилось позвонить той самой Оле. А Надюша сказалась больной.
Двор был непривычно пустым и тёмным.
— Идёмте к дороге, — позвал Костя и бодро ринулся вперёд.
Все потащились за ним. Ирка подхватила меня под локоть, глядя, как я неуклюже ковыляю в её полусапожках из натуральной замши.
— Ай, мама! — Крюкова споткнулась о бордюр и, взвизгнув, грохнулась на колени. Савичева ринулась ей помогать.
— Цела? Идти можешь? — спросила Ирка.
— Сраный бордюр! Я себе колено расшибла. У вас во дворе темно, как в жопе, — всхлипывая, причитала Крюкова. — Ай! На ногу наступить больно… Я шагу ступить не могу!
— Пойдёмте тогда домой, — уцепилась я за эту возможность.
— Нет-нет, вы идите, я тут на лавочке посижу. Потом вас догоню, если что, — простонала Крюкова.
— Что, — хмыкнул Костя, обращаясь ко мне, — не получилось слиться, Аля? Идёмте уже.
— Эля, — поправила я зачем-то и обречённо двинулась за ним.
Мы вывернули на Грибоедова, недалеко от автобусной остановки. Прохожих в этот час не было совсем, да и машины проезжали очень редко.
— Так-с, — протянул Костя, озираясь по сторонам, — растительности тут никакой, прятаться нам негде.
Вдоль дороги и правда не росло ни единого чахлого кустика.
— Может, и правда тогда домой? — предложила Ирка. — А то холодно.
— Не обламывай народ, — покачал он головой. — Сейчас что-нибудь придумаем.
— О! Вон туда нам надо, — Костя указал рукой в сторону обычных новостроек, длинной цепочкой стоявших вдоль дороги.
— А там что? Там же дома…
— В том доме обувной есть, в подвале.
— Так он закрыт, — не понимала его Лагутина.
— Так нам в обувной и не надо. Мы просто спустимся, чтобы нас с дороги не видно было.
В цоколе ближайшего дома и правда располагался магазин Kari. Лагутина, Савичева, Ирка и Костя спустились по лестнице вниз, и я вдруг осталась совсем одна.
Фонари очень хорошо освещали дорогу и тротуар, так что я в этом нелепом прикиде была как на ладони. Мне стало ужасно неуютно. А ещё и впрямь начала подмерзать. Осенний ветер проникал за воротник куртки и под коротенькую юбчонку. Пробрасывал мелкий дождь.
Я переминалась с ноги на ногу, но это мало помогало.
От холода я начала стремительно трезветь и всё отчётливее понимать идиотизм происходящего. Зачем я здесь? Какого чёрта я делаю? Что я тут забыла? Да наплевать на всё и уйти домой. Не собираюсь я простывать из-за их идиотских игр. Пусть прикалываются и угорают без меня.
Я развернулась и направилась в сторону дома.
12
Мимо меня промчался огромный чёрный джип. Мне стало отчего-то не по себе. Ещё и это одинокое цоканье звучало ужасно громко.
Нога неожиданно подвернулась в лодыжке. Чёртовы каблучищи!
Вдруг ночную тишину рассёк визг шин. Я вздрогнула и оглянулась.
Это тот чёрный джип развернулся и мчал теперь обратно. Поравнявшись со мной, машина свернула к обочине и притормозила. Стекло у передней дверцы опустилось.
Я заволновалась не на шутку и ускорила шаг.
— Эй!
В окно высунулся сначала локоть в черной коже, а потом показалась и физиономия. Широкая как блин с приплюснутым носом.
— Оглохла, что ли, — мужик говорил нагло. — Работаешь?
— Нет, — выпалила я.
— А я говорю — работаешь, — сплюнул мужик на тротуар. — Давай, кукла, прыгай к нам.
Я отчаянно замотала головой.
— Нет. Не буду!
— Чего? Совсем офигела, овца? Живо села в машину, я сказал!
— Пошёл ты! — огрызнулась я, а шёпотом добавила: — Козёл.
Наглый мужик вскипел:
— Э, ты кого сейчас послала? Ты совсем берега попутала? Меня бы ещё шлюха не посылала. Мы тебя сейчас поучим уважению.