— Да, только пойти мне не в чем. Ну, то есть… не идти же в том, в чём в прошлый раз ходила. Или, может, в обычном пойти?
— В обычном ещё находишься, а пока его надо подсадить на крючок как следует. Поедем после работы ко мне, что-нибудь выберешь. Не упрямься. Сейчас я тебе помогу, потом — ты мне. Наверняка же у твоего крутого мэна есть друзья…
Мне ужасно не хотелось к ней ехать, но Наташка вцепилась как клещ. Однако ни одно её платье мне не подошло. У Наташки бюст солидный, а у меня скромная единичка, и буквально все её наряды болтались у меня на груди пустым мешком.
Когда я уже собралась уходить не солоно хлебавши, она вдруг подскочила, воодушевлённая.
— Вот я балда! У меня же есть шикарное коктейльное платьице на пристрой. Новое причем. Я его в совместных покупках брала, а оно маломерит. Всё собираюсь выставить на авито, да руки не доходят.
Наташка нырнула в шкаф и выудила оттуда шелестящий пакет.
— Вот, смотри, — она гордо разложила на диване чёрное платье. — Вечная классика.
Платье и правда оказалось очень симпатичным. И на мне село как влитое.
— Но ты же его не продашь потом.
— Так я тебе его продаю, всего за пять штук. Я его за шесть с половиной, между прочим, купила. Деньги отдашь потом.
Я замешкалась — лишние расходы мне сейчас совсем не нужны, но… платье и впрямь очень славное. И мне шло.
— Ну что ты сомневаешься? — наседала Наташа. — У тебя есть варианты? Или хочешь завтра явиться… куда там он тебя позвал? В «Авантаж»? Ну вот! И ты хочешь туда явиться как бедная падчерица? К тому же, говорю тебе, отдашь деньги потом, как будут.
Вздохнув, я уступила Наташкиному напору. Как падчерица — не хочу.
20
В этот раз Игорь приехал за мной сам. Вновь он был обезоруживающе галантен, даже в мелочах. И не скупился на комплименты, заставляя меня рдеть от смущения.
«Авантаж» оказался рестораном при отеле. В отличие от нашего шумного и суматошного по вечерам «Фараона», этот зал выглядел совсем пустым.
Игорь сказал, что здесь чаще всего устраивают деловые встречи и рауты, поэтому в вечерний час так безлюдно. А сам он бывал тут по долгу службы и остался доволен кухней и сервисом. Ну и хотел бы пообщаться со мной в спокойной обстановке.
Что ж, мне тоже публика надоела на работе. К тому же, блюда тут и правда были выше всяческих похвал. И вино мне тоже понравилось.
Однако особый трепет вызвало то, как красиво Игорь за мной ухаживал.
Мне, конечно, особо сравнивать не с кем, разве только с Иркиными воздыхателями, ну и просто знакомыми сокурсниками. Так вот ни у кого из них я не видела такой обходительности, такого возвышенного и бережного отношения. Подобные манеры, как мне казалось, остались в девятнадцатом веке и о них уже никто не помнит. И вот пожалуйста…
С ним я прямо чувствовала себя другой: красивой, нежной, желанной. Настоящей леди.
Игорь то и дело касался меня, но ненавязчиво и вполне невинно. Иногда задерживал на несколько секунд мои пальцы в своей руке. Один раз даже поднёс к губам — после того, как мы потанцевали под «Маленький цветок» Сиднея Беше. Губы его были тёплые и чуть-чуть шероховатые.
Потом он потребовал, чтобы я называла его на «ты». Это далось мне нелегко, и поначалу я всё время сбивалась, «тыкала» через силу, но постепенно привыкла.
Насчёт обещанной работы я даже не заикалась, он сам вспомнил. Извинился, что вышла задержка — этот друг его укатил куда-то по делам, так что придётся немного подождать.
Вообще, разговор у нас складывался занятным образом. То мы оба вполне непринуждённо о чём-то говорили, смеялись даже, то вдруг повисала пауза. И сразу же становилось как-то не по себе. Возникало странное напряжение. И в такие минуты я не знала, куда деть руки, куда отвести глаза — на Игоря смотреть в этот миг я почему-то не могла.
Он же, наоборот, прикипал ко мне взглядом. И от этого я смущалась ещё сильнее. Так и чувствовала, как полыхали у меня скулы и уши.
Потом неожиданно беседа вновь возвращалась в своё русло, и я расслаблялась, начинала преспокойно смотреть Игорю в глаза, отвечать, рассказывать что-то, смеяться его шуткам. Мне становилось легко и просто до… следующей паузы.
И это были не просто неловкие паузы, с которыми все мы когда-то сталкивались, когда не знаешь, что сказать малознакомому человеку, и ломаешь голову над тем, чем бы заполнить неудобное молчание. Тут же ощущение было совсем другим. Казалось, будто диалог наш продолжался, но становился мысленным, откровенным и… интимным.
И такие паузы к концу вечера возникали всё чаще и становились всё продолжительнее. Меня это волновало и пугало одновременно.
— Игорь, а сколько… тебе лет? — позволила я себе первый личный вопрос.
— Сорок четыре, — чуть помедлив, ответил он и посмотрел на меня так, словно пытался разгадать мои мысли. Потом, вздохнув, добавил: — Да, в два раза тебя старше.
— Я бы больше тридцати пяти ни за что не дала.
Это, конечно, была любезность с моей стороны, но, говоря откровенно, Игорь и впрямь выглядел моложе своих лет. Хотя в возрасте я не слишком-то разбираюсь.
Он улыбнулся краешком губ, взял мои пальцы. Снова посмотрел на меня.
— Ты мне очень нравишься. Очень… Ты такая красивая, такая нежная… У тебя совершенно особенная красота. Яркая и в то же время… чистая.
Неумолимо краснея, я пролепетала:
— Спасибо, но я… самая обычная.
Игорь словно не услышал меня и продолжал смотреть неотрывно. Взгляд его подёрнуло поволокой.
Я же занервничала так, что даже руки стали дрожать. И невозможно сказать, что меня так пугало. Я ведь точно знала, что Игорь не обидит меня, не причинит боли, а ничего не могла с собой поделать.
— Игорь, уже поздно. Мне, наверное, пора домой, — окончательно струсила я.
Из тепла и уюта мы вышли в ноябрьский холод. Порывистый колючий ветер с жадностью принял нас в свои цепкие объятья. Но моё пылающее лицо даже он не мог остудить.
Игорь направил брелок на стоявший чуть в отдалении Порше.
До машины мы шли молча. Верный своим привычкам он сначала открыл дверь с пассажирской стороны, но когда я подошла, он вдруг обнял меня, прижал своим телом к машине, а затем прильнул губами к моим губам.
От неожиданности я оцепенела. Не оттолкнула его, но и не ответила на поцелуй. Даже, по-моему, непроизвольно поджала губы.
Игорь, видимо, истолковал мою оторопь по-своему. Расцепил объятия и… извинился.
— Игорь, — обратилась я к нему, когда он сел за руль. Мне казалось, он решил, будто неприятен мне. Но это ведь не так! Совсем, абсолютно не так! — Ты мне тоже нравишься, правда. Я таких как ты и не встречала никогда.
Игорь скосил на меня взгляд, как-то невесело улыбнулся. Он мне не верил. Он думал, что я просто пытаюсь утешить его уязвлённое самолюбие.
— Ты правда потрясающий, — добавила я, не зная, что ещё сказать.
— Но… — усмехнулся он. — Сейчас же будет «но»?
— Нет никаких «но», — горячо заверила я. — Мне с тобой очень хорошо.
Игорь с минуту помолчал, потом развернулся ко мне.
— А тебе обязательно возвращаться домой? Мы могли бы провести эту ночь вместе.
Теперь я догадалась, почему Игорь выбрал именно этот ресторан — он, наверное, рассчитывал, что мы затем останемся в одном из номеров отеля.
— Нет, — поспешно выпалила я и закусила губу. — Я не могу так. Пойми, дело не в тебе. Дело во мне.
— Ты не свободна? У тебя кто-то есть?
— Нет-нет, никого у меня нет.
— Тогда в чём же дело?
Я молчала, теребя пальцами пояс плаща.
— Элина… — позвал он.
Я бросила на него быстрый взгляд и опустила глаза на свои руки. Чёрт, я опять краснела!
— Никого у меня нет и не было, — выдавила я через силу. — Поэтому всё это для меня как-то слишком… быстро.
— Не было? — переспросил Игорь. — В смысле? То есть… Я правильно понимаю, что ты никогда не была с мужчиной?
— Правильно. — Я отвернулась к окну.
Несколько секунд Игорь молчал, потом я почувствовала, как он взял меня за руку.
— Девочка моя, хорошая моя девочка… — потом вздохнул и пробормотал: — Домой так домой.
21
От Игоря несколько дней не было никаких вестей. Ни звонка, ни сообщения. Ни-че-го.
А я ждала, сначала — с радостным нетерпением, затем уже без всякой радости, а под конец недели — и нетерпение иссякло. Осталась только грусть.
Я продолжала жить как прежде — ходить на занятия, работать в ресторане, просиживать свободные вечера в читальном зале, собирая материал для дипломной. То есть в хандру я не впала, нет. Но появилось чувство разочарования, как бывает когда во что-то уже поверишь, а оно не сбылось.
Лицо моё, наверное, меня выдало — вечно всё, что думаю и чувствую, написано на моём челе гигантскими буквами. Потому что Надюша, которая все последние дни дулась на меня, пару раз уже пыталась затеять душевный разговор.
Первый раз вроде как просто спросила:
— Как ты, Эля?
— Замечательно, — отрапортовала я и широко улыбнулась.
Улыбаться фальшиво мы умеем. Это такой же необходимый навык для официанта, как и умение правильно сервировать стол.
На другой день Надя снова подступилась. А до этого мы ужинали. Они с Иркой — на кухне. Ели рыбный супчик, сваренный Иркой. А я наделала себе бутербродов, налила в огромную кружку чай и преспокойно поглощала всё это в своей комнате, сидя по-турецки на полу и разложив перед собой листы с материалами к дипломной. Завтра мне надлежало явиться к Стрекалову и показать, что я наработала.
Судя по тому, что на кухне еле слышно шушукались — обсуждали девчонки меня.
И точно. Когда, наконец, Ирка ушла в ванную, я отнесла на кухню пустые тарелку и кружку.