Впрочем, первая сталинская стипендиатка института (у которой, правда, первую же сталинскую стипендию украли в общаге "Дом-коммуна", о чем тоже писала газета) была предметом пристального внимания МИСовцев.
Два года назад в наш институт поступила отличница десятилетки Алла Автомонова. Немало было отличников средней школы, которые не сумели в первый год учебы в институте оправдать свое звание отличников.
Поэтому и по адресу Артамоновой вначале слышались реплики: «В десятилетке многие были отличники, посмотрим, как они будут учиться в институте». Но незаурядные способности Аллы с первых дней учебы обратили на себя внимание преподавателей и студентов.
В группе Алла была самой скромной и незаметной, но как только возникали трудности в разрешении какой-либо сложной задачи по любой дисциплине, она всегда давала быстрое, верное н наиболее простое решение. И недаром Георгий Иванович Левин при выдвижении Артамоновой кандидатом на сталинскую стипендию с гордостью сказал: «Эта девушка без напряжения слушает, без напряжения усваивает и все усвоенное запоминает на всю жизнь; побольше бы таких студентов».
На протяжении всей своей учебы Артамонова неизменно показывает образцы прекрасного отношения к учебе, систематической работы над собой, постоянной готовности помочь товарищам как в учебных занятиях, так и в жизни.
Дома ли случится неприятность, с учебой ли не клеятся дела — все, обращаясь в Алле, находят у нее поддержку и совет. Кабинка Артамоновой в дни сессии часто превращается в кабинет консультации по наиболее трудным предметам.
К ней приходят девушки и парни не только из ее группы, но и со всего курса. Алла каждому старается помочь вдумчивым и подробным разъяснением.
Антамонова — бессменный профорг группы. В 1940 г. она принята в ряды ленинского комсомола, и теперь комсомольцы группы заслуженно выбирают ее комсоргом, считая, что и на этой работе Алла проявит себя энергичным, способным организатором».
Для понимания контекста поясню, что доцент Левин, преподававший высшую математику со времен Горной академии, считался одним из самых "лютых преподов" института и натурально наводил ужас на тогдашних студентов. Страшнее его был только профессор Гениев, преподававший сопромат, о котором до сих пор вспоминают пожилые выпускники, просыпаясь в холодном поту.
А «кабинкой» назывались комнаты в общежитии «Дом-коммуна». Это здание является одним из немногих сохранившихся образцов советского конструктивизма, авангардист-архитектор Николаев проектировал, по его словам, "фабрику для производства людей".
Поэтому комнаты-кабинки были размером с поездное купе (и даже двери так же открывались) — 6,5 кв. м, и изначально не предусматривали даже шкафов для одежды — предполагалось, что студенты будет раздеваться в санитарном корпусе и в нижнем белье торжественно перемещаться в спальный корпус.
После глобальной реконструкции пару "кабинок" даже оставили в первозданном виде — для истории.
Павел Хоменко
А у нас остался последний сталинский стипендиат, который, как и его однокурсники Кидин, Горелик и Чеботарев, до поступления в МИС успел и поработать, и в армии отслужить, и, единственный из всех них — даже жениться.
Павел Хоменко пришел в институт в 1936 году. Пребывание в РККА научило его умело пользоваться своим временем, правильно организовывать учебу.
В институте Павел зарекомендовал себя как хороший студент и общественник. Он был членом комитета ВЛКСМ, председателем профбюро факультета.
Сейчас ему оказана большая честь — он избран председателем профкома института.
Будущий профсоюзный лидер вуза, а тогда первокурсник, студент группы С-36-1 тов. Хоменко П. Е. так и писал в газете:
«Я окончил рабфак без отрыва от производства и, будучи уже семейным, в этом же году поступил в институт. Мне говорили, что учиться в вузе семейному человеку очень трудно и практически невозможно.
Но стремление к учебе у меня оказалось сильнее всех этих доводов. Учиться мы поступили вместе с женой, и здесь я на собственном опыте убедился в том, что в настоящее время у нас в Советском Союзе объективных причин, препятствующих учебе, нет и не может быть.
Оба мы получаем стипендию, живем в прекрасно оборудованном общежитии в отдельной комнате. Мы без потери времени можем в любое время пользоваться литературой как в общежитии, так и в институте. Ярким показателем этого является то, что в зимнюю зачетную сессию я сдал зачеты на «отлично». Сейчас жена моя находится в декретном отпуске. Несмотря на это, причин, препятствующих нашей дальнейшей учебе, нет, и мы сумеем закончить учебу и стать хорошими советскими специалистами».
А через некоторое время в газете появилось фото самого молодого обитателя «Коммуны» — Шурика Хоменко.
Кстати, его папа умел не только на профсоюзных собраниях выступать. Павел Хоменко входил в сборную института по шахматам, а когда в ноябре 1940 года в институте организовали военизированный поход, из 317 его участников пять попаданий из пяти выстрелов смогли сделать только 42 человека.
Причем лучшие результаты показали студент группы М-38-2 Макаров (47 очков), на втором месте оказался ректор Московского института стали имени Сталина института товарищ Мозговой — 46 очков (!), а тройку победителей замкнул бывший боец РККА, а ныне председатель профкома, студент пятого курса Хоменко — 43 очка.
Вообще, военная подготовка в Институте стали была поставлена очень серьезно. Вот фотография с довоенных военных сборов студентов МИС, извините за тавтологию. В центре Горелик (стоит), слева во втором ряду Кидин.
Чеботарева с Хоменко я долго искал на снимке, но не нашел, и решил, что отслужившие были освобождены от сборов, в конце-концов я сам, поступив на истфак после армии, на военую кафедру не ходил.
Так и жили первые сталинские стипендиаты института, навсегда оставшиеся первыми.
Вторые появились не скоро, потому что…
Потому что завтра была война. Есть такой хороший фильм, снятый, кстати, выпускником МИСиС.
Но о военной и послевоенной жизни сталинских стипендиатов я расскажу в следующей главе.
Глава 10. Трое после
Сразу скажу — следы трех из шести сталинских стипендиатов теряются с началом Великой Отечественной войны, и о дальнейшей судьбе Александра Говорова, Аллы Антомоновой и Павла Хоменко я пока ничего не знаю.
Зато неплохо знаком с биографией оставшихся трех.
Иван Кидин, Семен Горелик и Николай Чеботарев, как вы помните, были однокурсниками, учившимися на секретном «факультете Г». Более того — они были не только однокашниками-отличниками, но и выпускниками-пятикурсниками, и в мае-июне 1941 года защитили дипломы, официально став инженерами-металлургами.
На фронт никто из них не попал, даже имеющий боевой опыт участник «Освободительного похода 1939 года» Николай Чеботарев. Но, на мой взгляд, это и к лучшему — каждый из этих троих мог принести гораздо большую пользу стране в качестве специалиста. Они так-то и приносили.
Семен Горелик (на снимке — в центре), окончив институт с отличием в 1941 году, был направлен на работу в партийные органы — трудился сначала в районном, а затем в Московском Городском Комитете ВКП(б). Как квалифицированный инженер, осел в итоге в отделе оборонной промышленности МГК, занимался производством боеприпасов в столице — тогда Москва еще была мощным промышленным центром. На военных заводах дневал и ночевал.
В частности, курировал по партийной линии знаменитый московский завод № 70, он же Государственный машиностроительный завод им. Владимира Ильича, выпускавший снаряды еще в Первую мировую.
Вместе с работниками завода в мае 1944-го Семен Самуилович был награжден орденом Красной Звезды.
Работу свою выполнял на совесть, и, судя по этому пропуску, собственными глазами видел великий Парад Победы и Жукова на белом коне.
Николай Чеботарев в 1941 году был распределен на Московский авиационный завод № 39 имени В. Р. Менжинского, взрастивший великого авиаконструктора С.В. Ильюшина. Вместе с заводом уехал в эвакуацию в Иркутск, на заводе и проработал до победного 45-го — инженер, начальник лаборатории, зам. начальника ОТК.
Что же до Кидина, то он тоже уехал из Москвы — был направлен в Куйбышев, нынешнюю Самару, на бывшую железнодорожную станцию Безымянка, где ударными темпами строился крупнейший в стране авиазавод для выпуска штурмовиков Ил-2. 10 декабря 1941 года взлетел первый самолет Ил-2, выпущенный на безымянской площадке авиазаводом № 1.
Вскоре после этого Кидин вернулся в Москву — его перевели в Наркомат боеприпасов. Дело в том, что диплом один из лучших студентов МИС Ваня Кидин писал по очень перспективной технологии — индукционной высокочастотной закалке стали. Как редкого специалиста, его забирают в Москву, и инженер Кидин становится начальником отдела металловедения Наркомата боеприпасов.
А потом… 11 июня 1944 года в газете «Сталь» появляется вот это фото
и заметка следующего содержания:
Будучи начальником отдела металловедения СБ НКБ, И.Н. Кидин оказал большую техническую помощь строительству метро разработкой и внедрением новых способов термической обработки стали.
За успешное выполнение задания Государственного Комитета Обороны по строительству третьей очереди Московского Метрополитена в трудных условиях военного времени Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1944 года тов. И.Н. Кидин награжден орденом «Знак Почета».
В настоящее время он работает секретарем парторганизации Института стали. На снимке: И.Н. КИДИН».
Действительно, молодой и перспективный начальник отдела наркомата переходит на работу в родной вуз.
Почему? Тому были две причины.
Во-первых, Кидин бы не только чиновником-управленцем — примерно в той же степени он был ученым. И очень остро чувствовал, как ему не хватает знаний. Поэтому в дополнение к должности парторга у Кидина появилась и вторая должность — ассистента. Сразу после перевода в МИС он поступает в аспирантуру родного вуза.