Вторая причина — Иван Кидин был не только хорошим ученым, но и хорошим управленцем. У пресловутой «общественной работы», над которой так любили издеваться в застойные времена, есть одно неочевидное следствие — она очень хорошо прокачивает управленческие скиллы.
Коммунисты были вовсе не дураки. Когда они требовали от головастых отличников не замыкаться на учебе, не витать в эмпиреях инженерных наук, а непременно заниматься общественной работой — они вовсе не портили умным людям жизнь своими идеологическими придирками. Нет, таким образом они выращивали для страны умных управленцев. Ученых, умеющих руководить людьми и эти прокачанные на комсомольской раблоте скиллы очень пригодилось множеству головастых парней, ставших во главе институтов и лабораторий.
Это были очень хорошие, перспективные кадры, но, к сожалению, это поколение — ровестников Революции и Гражданской войны — было страшно выбито войной.
А Иван Кидин, как и оба его товарища, как раз таким «научным менеджером» и являлся. Что важно — эту Бабу-Ягу, как говорил герой фильма "Карнавальная ночь", вырастили в своем собственном коллективе. Где и Кидина знали как облупленного, и он был знаком с институтским хозяйством вплоть до последнего чулана в общежитии.
В том же 1944 году новоиспеченный глава партийной организации МИС Иван Кидин выступил в газете со статьей «Очередные задачи коллектива», которая во многом носила программный характер.
О каких же задачах, стоящих перед институтом в 1944 году, говорил парторг-орденоносец? Процитирую только первый абзац:
«Начинается новый, 1944—45 учебный год. Долго и упорно готовился коллектив нашего орденоносного института к этому знаменательному дню. Можно с полным основанием заявить, что большинство студентов и сотрудников института честно и самоотверженно трудилось и на работе по подготовке зданий института к новому учебному году, и на полях подсобного хозяйства, и на дровозаготовках.
Однако не все эти работы закончены. Следовательно, нашей первой неотложной задачей является быстрейшее окончание ремонта зданий, своевременная заготовка на зимнее хранение овощей, картофеля и других продуктов питания из подсобного хозяйства, завоз необходимых запасов топлива на зимний период. Этим будет заложена материальная основа успешной деятельности института в новом учебном году. К выполнению этих кратковременных боевых задач надо отнестись со всей ответственностью, не допуская ни малейших послаблений».
Ремонт, картошка и дрова.
Согласитесь, это не те слова, что обычно ассоциируются у нас с высшей школой и партийными органами. Но то же самое можно сказать и другими словами:
Жилье, еда, тепло.
Три условия выживания.
Выживание — ключевое слово в любую войну. О военном быте института и его сотрудников мы поговорим как-нибудь в другой раз, пока лишь замечу, что руководству вуза военных лет — в том числе и парторгу Кидину — проблемы пришлось расхлебывать полной ложкой.
После Победы стало немного полегче — в в институт стали возвращаться "мобилизованные и призванные" преподаватели. И не только преподаватели.
К удивлению многих, в родных стенах здания на Большой Калужской однажды появились Семен Горелик и Николай Чеботарев. Они оставили свою партийную и инженерную карьеры и пришли учиться в аспирантуру.
Про Семена Самуиловича даже заметку напечатали, под названием «Его воспитала партия»
«…Неизменный отличник учебы, Горелик был сталинским стипендиатом, а, окончив институт, получил диплом с отличием.
Ведя большую партийную работу в районном, а затем в Московском Комитете ВКП(б), Горелик не оставлял мысли о научной деятельности и в 1946 году поступил в аспирантуру.
Сейчас он заканчивает важное для советской промышленности оригинальное исследование, проявляя и в научной работе большевистское упорство и инициативу.
И в дни наибольшего напряжения в диссертационной работе Горелик находит время и силы для большой общественной работы на кафедре металлографии и в партбюро технологического факультета, руководит работой членов студенческого металлографического кружка.
И как всегда, всю жизнь, очень много читает. Книга — постоянный его спутник. Отсюда — общая культура, основательная марксистско-ленинская подготовка, широкий научно- технический кругозор…»
Ну а фамилия «Чеботарев» же в газете «Сталь» мелькала так часто, что я даже не буду цитировать. В конце сороковых бывший участник "Освободительного похода" был «главным по науке» в малотиражке, и ни одна научная конференция, ни одна защита диссертации, ни одно открытие лаборатории на оставались без его внимания.
Что касается их одногруппника Кидина, то он на страницах «Стали» был «един в двух лицах».
Чаще всего это был парторг Кидин, один из руководителей института, который писал в газету программные статьи или разъяснял политику партии. Но иногда — в репортаже об открытии в МИС-е лаборатории высокочастотной закалки или в докладе, прочитанном инженерам и техникам 1-го Государственного подшипникового завода имени Л. М. Кагановича — на страницах «Стали» возникал ассистент Кидин — очень толковый и перспективный молодой ученый.
Ну а в 1947 году случилось то, что должно было случиться. В номере 21 газета «Сталь» написала:
«29 мая состоялась интересная защита кандидатской диссертации Иваном Николаевичем Кидиным на тему: «Влияние высокочастотной закалки на механические свойства и структуру стали». Ученый совет технологического факультета единогласно постановил присвоить И.Н. Кидину ученую степень кандидата технических наук.
Закалка стали при нагреве токами высокой частоты находит в настоящее время большое распространение на машиностроительных заводах. Обширная и весьма содержательная научная работа И.Н. Кидина устанавливает много нового в теории этого метода, что имеет весьма важное значение для практики термической обработки стальных деталей.
Этим самым был решен до сих пор спорный вопрос о влиянии высокочастотной закалки на некоторые свойства стали.
До сего времени был неясен вопрос о скорости нагрева стальных деталей токами высокой частоты. В работе И.Н. Кидина установлена оптимальная скорость нагрева при закалке. При этом впервые предлагается оригинальный научно-обоснованный способ определения скорости нагрева…»
А про Чеботарева было доложено 28 мая 1949 года:
«Бывший студент-отличник нашего института, аспирант кафедры рентгенографии Николай Тихонович Чеботарев защитил на днях перед Ученым советом технологического факультета свою диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук.
Научный руководитель диссертанта, доктор технических наук, профессор Я. С. Уманский подчеркнул в своем выступлении, что Н.Т. Чеботарев проявил редкую инициативу, раздвинув рамки темы диссертации и значительно углубив исследование.
Профессор Уманский Я.С., зав. кафедрой рентгенографии в 1944–1970 гг.
Продолжая традиции русской школы кристаллографов, Н.Т. Чеботарев исследовал структуру карбидов в металлах. О сложности работы можно судить хотя бы потому, что в каждую элементарную ячейку решетки исследованных структур входит более ста атомов.
Изучение структуры и процесс образования карбидов позволили Н.Т. Чеботареву объяснить бывшие непонятными до сих пор многие явления, связанные с тепловой обработкой металлов и до сих пор неправильно истолковываемые в некоторых учебниках.
Но, пожалуй, важнейшим результатом диссертационной работы Н.Т. Чеботарева является уточнение одной из диаграмм состояния, неверно принимавшейся до сих пор за равновесную.
Коллектив нашего института может гордиться своим воспитанником, ныне старшим научным сотрудником Научно-исследовательского института Н.Т. Чеботаревым».
Таинственный «Научно-исследовательский институт» был действительно очень таинственным и засекреченным учреждением.
Диссертация Николая Тихоновича и впрямь произвела серьезное впечатление, и бывшего младшего лейтенанта и сталинского стипендиата забрали в святая-святых — в советский Атомный проект.
Всю свою жизнь Николай Тихонович Чеботарев проработал в «ящике» — знаменитом «бочваровском» ВНИИ неорганических материалов. Сначала старшим научным сотрудником, потом начальником лаборатории, отдела, главным научным сотрудником.
Николай Тихонович стал ведущим специалистом страны по структуре и свойствам сплавов и соединений урана, плутония и трансплутониевых элементов. Профессор, доктор технических наук, кавалер двух орденов и пяти медалей.
На этом фото справа мы видим уже пожилого «стипендиата» в 1999 году, на праздновании 50-летия института.
Иван Кидин всю свою жизнь проработал в родном Московском институте стали, позже — "… стали и сплавов". В 1951 году, в 38-летнем возрасте, принял институт у уходящего в министерство Вячеслава Елютина и стал, таким образом, его двенадцатым ректором.
Ректорство Ивана Николаевича пришлось на времена бурного роста советской науки — «эпоху Келдыша». Это было становление легендарного мисисовского Физхима, время серьезных заказов на разработку технологий и материалов для космонавтики, реактивной авиации, электроники, атомной энергетики, оборонного машиностроения. Науку ректор Кидин так и не бросил, так всю жизнь и прожив в двух ипостасях — администратора и ученого.
Его исследовательская работа в основном работала "на оборонку", Иван Николаевич специализировался на оптимизации режимов термической обработки при индукционном нагреве широкой линейки сталей и предпочтительных областей их применения. Эти исследования легли в основу его докторской диссертации и монографии «Термическая обработка стали при индукционном нагреве», за которую он получил Государственную премию.
Вырастил множество учеников, а кафедрой металловедения — одной из становых, «несущих» кафедр института, созданной еще в Горной академии — профессор Кидин руководил до своей смерти в 1972 году.