– Получается, что на выставке вы за ним следили?
– А ты как думал? Мы, можно сказать, его ни на секунду из вида не выпускаем. Знаешь, сколько народа в операции задействовано – о-го-го! – Титов, не спрашивая разрешения, открыл холодильник. – О! Пивчанское!
– Угощай… ся, – чуть заторможенно предложил Павел. – И мне тоже дай, пожалуйста.
Титов достал две бутылки жигулевского, откупорил открывалкой с деревянной ручкой, протянул одну хозяину квартиры и сказал:
– Паша, а ведь мы могли тебя официально, по повестке вызвать в нашу контору, но, видишь, я сам к тебе пришел. Что ты по этому поводу думаешь?
Вместо ответа хозяин квартиры лишь растерянно развел руками.
– Ладно, Паша, – сказал Титов, прикладываясь к пиву, – вижу, ты и в самом деле ни сном ни духом. Вот и продолжай себя вести как ни в чем не бывало. А мы сделаем вот что. Я с товарищем возьму билеты на тот же рейс, что и вы. И как обычные туристы-рыболовы мы приедем вместе с вами на ту же базу. А там, на месте решим, как быть. Ты делаешь вид, что меня не знаешь, якобы познакомимся либо в самолете, либо в Хабаровске – все должно произойти естественно. Николаю Белявскому – ни полслова и вообще постарайся быть рядом с ним поменьше и под ногами у нас не путаться…
– Константин, а может…
– Твое присутствие необходимо, Паша, – предвосхитил Титов готовую сорваться с губ просьбу отказаться от поездки. – В идеале расклад желателен такой, чтобы мы все вместе, там порыбачив, вернулись в Москву как бы закадычными друзьями.
Павел со вздохом почесал затылок.
– Здесь вот ведь какая тема, приятель, – видя его сомнения, продолжил Титов. – Поделюсь важной, засекреченной информацией. Около двадцати лет тому назад в тех местах, про которые ты пишешь в своей статье, наблюдалось… м-м-м… явление, схожее с падением крупного метеорита. Не такого, как Тунгусский, конечно, но все равно – и деревья поваленные обнаружили, и свечение в небе местные жители наблюдали. Правда, каких-либо обломков, увы, не нашли. Так, может, Николай наш Белявский не просто на рыбалку туда собрался, как думаешь?
Глава 4Москва – Хабаровск
Как всегда, Павел прихватил с собой в аэропорт фляжечку коньяка и бутылку пива – чтобы выпить перед посадкой в самолет, мол, трезвым боялся летать. Впрочем, подобную же причину он приводил и когда путешествовал поездом, только вместо коньяка брал водку, да и пива побольше. Вещей набралось прилично: пришлось дополнительно брать катушки и приманки, еще один фонарь, на всякий случай еще один нож. Павел даже пожалел, что еще больше не нагрузил Белявского, когда тот был у него дома.
Белявский приехал в аэропорт вовремя. Они вместе сдали багаж, и места у них оказались соседние. Павел не сводил глаз со своего спутника, но тот держался абсолютно спокойно, словно летал самолетами не реже, чем ездил на метро.
– Ну что, выпьем для храбрости? – предложил журналист.
– Выпьем.
В одном из карманов жилетки у Павла всегда была деревянная стопочка. Из нее и пили – по очереди, стараясь не попасться на глаза работникам аэропорта. И здесь Николай Белявский проявил себя как обычный москвич – не суетился, на витрины не заглядывался, стопку с коньяком маскировал грамотно, неторопливо закусывал предложенными Павлом жареными орешками. После коньяка выпили пиво, посетили общественный туалет.
Павел нет-нет да зыркал по сторонам, но Константин Титов на глаза не показывался. До журналиста вдруг дошло, что если Белявский пришелец, то он вряд ли пройдет милицейский контроль, что-то в контролирующих приборах обязательно сработает, зазвенит. Но нет, ничего не зазвенело. Ну и какой же это пришелец?
– А тебе не кажется, что 0,25 алкоголя для нас двоих слишком маленькая доза? – спросил вдруг Белявский и, не дожидаясь ответа, завернул в имевшийся в зале отлета магазинчик, где взял две бутылки армянского коньяку. Богатенький Буратино!
– На запивку пару пивчанского прихвати, забугорного, – посоветовал Павел.
И тут Белявский замешкался у витрины, явно озабоченной просьбой рыболова.
– Ну вот же чешское пивчанское, – пришел ему на выручку Павел. – В обычные магазины такое не завозят, разве только по большим праздникам. А здесь – пожалуйста.
– А закуску какую? – неуверенно спросил Николай.
– Орешки, конечно, – пожал плечами Павел. – Вон те, в зеленой упаковке. Или вон даже кедровые продаются – тоже неплохо, но их мы в Хабаровске объедимся, причем на халяву.
Принимая наполненную коньяком стопочку, Павел снова обратил внимание на длинный ноготь Николая, который словно в ответ на проявленное внимание подсветился изнутри. Или это только показалось Павлу?
Возникла новая мысль: во время прохождения контроля Павел забыл снять кисет с осколком метеорита, но аппаратура никак на этот предмет не отреагировала – точно так же, как не отреагировала на Николая Белявского – «пришельца». Конечно, талисман мог быть не металлом, а камнем. Получалось, что либо аппаратура на тот момент была неисправна, либо…
Павел так и не понял, до какой степени захмелел Белявский, зато себя перед посадкой в самолет чувствовал довольно-таки поддавшим. Во всяком случае, язык слегка заплетался. А раз такое дело, почему бы и не задать вопрос, который так на языке и вертится.
– А вот скажи мне, приятель, веришь ли ты, что на нашей Земле могут оказаться самые настоящие пришельцы? – едва ли не дословно воспроизвел он слова Титова, как только они заняли места в креслах самолета и пристегнули ремни.
– Конечно, – сразу ответил Белявский. – Я даже не верю, а знаю. Сложно предположить, сколько сегодня так называемых пришельцев на Земле из других звездных систем, а с моей планеты в настоящее время только на территории вашей страны их восемь. Или все-таки девять? – зачем-то спросил он у Павла.
Самолет начал разбег, журналист вперился в иллюминатор, а в голове у него вдруг зазвучала фраза из его любимой книги детства «Незнайка на Луне», неоднократно произнесенная Пончиком: «Вот тебе и весь сказ!»
– Эта вещь, что ты носишь… – нарушил молчание Белявский, когда самолет взлетел. – Это не метеорит. Это осколок нашего корабля. Летательного аппарата, если тебе так понятнее. Маленькая частичка обшивки…
– Кхе-кхе… кхе, – закашлялся Павел. Кажется, хмель улетучивался с той же скоростью, с какой самолет набирал высоту. Как и на выставке, он вытряхнул «миндальный орех» себе на ладонь. – Почему же при проходе контроля аппаратура никак на него не отреагировала?
– Такое свойство материала. – Вновь, как и на выставочном стенде, Николай дотронулся до талисмана длиннющим ногтем, который сразу словно бы подсветился изнутри.
– У вас там что? – зачарованно произнес Павел.
– Коротко объяснить сложно. Если в двух словах, то это датчик, специально настроенный на обнаружение фрагментов нашего аппарата.
– Фрагментов вашего аппарата… Летающей тарелки, что ли?
– Никакая это не тарелка. Это… – Белявский пощелкал пальцами, как бы подыскивая нужное слово. – Это аппарат… такой аппарат, который…
– Ладно, – хмыкнул Павел. – Обойдемся без технических подробностей. Но какие ваши, так сказать, цели и задачи?
– Мы пытались узнать, где произошло крушение, в каком именно мире. Долго искали… В пересчете на земные годы – почти двадцать ваших лет. И вот мне повезло…
– Повезло – в чем?
– Я обнаружил вот этот осколок. – Белявский кивнул на «миндальный орех». Павел поспешил убрать талисман в болтавшийся на груди кисет и прижал его рукой, словно защищая.
– И что теперь? Что ты, то есть вы собираетесь делать?
– Все зависит от обстоятельств. Сначала все проанализируем, разложим, как вы говорите, по полочкам. Потом будет принято решение…
– Вы? – Павел вдруг понял, что ему не нравится такая откровенность Белявского. Особенно: «будет принято решение». Будто речь шла не об инопланетном вмешательстве в дела землян, а о размышлении домохозяйки, в каком виде приготовить на ужин картошку – пожарить, отварить либо сделать пюре.
– Кто вы-то? И какое может быть решение?
– Мы – единственная всесторонне развитая цивилизация. В рамках известного нам, естественно. Решение – наиболее приемлемое на данный момент. Вплоть до изоляции, или, как вы говорите, зачистки до нулевого уровня, – спокойно ответил Белявский.
– Изоляция, или зачистка, кого? – нахмурился Павел.
– Не беспокойтесь, землян это не касается. А вот выживших…
– Значит, при крушении вашего аппарата кто-то выжил? И вы собираетесь их зачистить до нулевого уровня?!
– Нет, не собираемся. До принятия решения слово «собираемся» вообще неприменимо. Однако какие-то действия будут предприняты.
– И вы надеетесь, что я вам в этом деле чем-то помогу? – скривился Павел.
– Ты нам уже помог. – Белявский вдруг приложил руку с «мерцающим» ногтем к его руке, все еще прижатой к груди, и в следующее мгновение Павел провалился в глубокий сон.
На самом деле Павел никогда не боялся ни летать самолетами или вертолетами, ни ходить морем на каком-нибудь судне, ни ездить поездами-автомобилями. И клаустрофобию он не испытывал, и высоты не боялся, и на волнах не укачивало, разве что высокую скорость недолюбливал. А выпивал журналист перед разными путешествиями как бы символически, но в большей степени, чтобы нормально уснуть – особенно если едешь или летишь в ночь. Тем более если полет в тот же Хабаровск длится почти восемь часов. И все равно, что в поезде, что в самолете спал Павел очень чутко, и в этом была его слабость – весь следующий день чувствовал себя разбитым.
В этот раз его разбудили, когда пассажиры уже начали покидать приземлившийся в аэропорту Хабаровска самолет. Спросонок, не совсем еще понимая, где находится, но очень сильно желая побыстрей посетить туалет, Павел прихватил свой маленький рюкзачок и поспешил на выход. Это было еще одной слабостью его организма – если приспичит, то терпеть он мог минимум времени, при этом думать не мог больше вообще ни о чем. Поэтому, оказавшись наконец-то в здании аэропорта, Павел в прямом смысле помчался по направлению к туалетной комнате, благо помнил по прошлому путешествию, где она находится.