Ксения Степанычева
Ксения Степанычева родилась в 1978 году в Саратове в семье военнослужащего. Вместе с семьёй жила в гарнизонах в ГДР, на Украине, в Заполярье. Окончила Поволжскую академию госслужбы.
Автор пьес «2×2=5», «Частная жизнь», «Розовый бантик», «Стаф», «Божественная пена», «Казачьи сказы», «Дни Победы», «Похищение», «Полный вперёд!», «Секрет голубки»… Спектакли по пьесам Степанычевой поставлены во многих театрах России. В 2010 году режиссёр Станислав Говорухин снял по сценарию Ксении Степанычевой фильм «В стиле Jazz». Соавтор сценария фильма Станислава Говорухина «Weekend» (2013 г.).
Лауреат нескольких премий. Живет в Саратове.
Звезда на погоны
Отец – крепкий мужик за пятьдесят.
Друг – крепкий мужик за пятьдесят.
Дочь – 24 года.
Отец и его Друг сидят за столом. На столе – закуски и наполовину опорожнённая бутылка водки; возле Отца стоит гитара. Входит Дочь.
Дочь. Какая живописная картина…
Отец. Охотники на привале!
Дочь. Угу – офицеры-ракетчики на привале… (Садится за стол и таскает закуски.)
Друг. Бывшие – а сейчас просто…
Отец. Ракетчики бывшими не бывают.
Друг. Ну, пожалуй… соглашусь. (Дочери.) И почему твой папа всегда прав?
Дочь. Вы с мамой эту тему обсудите – она много чего интересного может вам рассказать…
Друг (засмеявшись). Не, я лучше… воздержусь. Вовремя воздержаться – главное правило техники безопасности.
Отец (разливая водку по стопкам). Жень, это тост.
Друг. Ну… да! Хотя и неосознанный…
Отец и Друг чокаются и выпивают.
Дочь. Вас этому в ракетном училище научили?
Отец. А что тебе наше училище?
Дочь. Ну, вы же там технику безопасности изучали…
Отец. Нет, вот ты представь – в нашем ракетном училище…
Друг. Высшем военном ракетном училище имени Героя Советского Союза генерал-майора А. И. Лизюкова!
Отец. Да! Учились – кто? Уровень военного училища, в которое отдают своих сыновей – первый секретарь обкома… директора крупнейших заводов… Когда у нас конкурс – пятнадцать человек на место, это как?
Дочь. Вот я и удивляюсь – как вас туда взяли?
Друг. Да мы тоже – до сих пор удивляемся… Да, Витёк?
Отец. Женю взяли…
Друг. По ошибке!..
Отец. …потому что поняли, что выбора у них нет. Этот упрямый татарин всё равно поступит, так что лучше брать его сразу…
Друг. И ведь угадали, блин!
Отец. Потому что Женя кого угодно…
Друг. Потому что я – человек, который загнал барана в степи.
Дочь. Это как?
Друг. На учениях, в Кап-Яре[5] это было…
Отец. Ну а где ж ещё…
Дочь. Кап-Яр – это в Казахстане?
Друг. Ну, на границе… но это ещё при СССР было, так что без разницы… Так вот, значит, приезжают чабаны – им нужна раздатка на ГАЗ шестьдесят шестой. Ну, у нас нашлась… лишняя… И – привозят они нам барана, в благодарность… за раздатку…
Дочь. То есть вот так вот вы и расхищали военную, стратегическую, социалистическую собственность? В особо крупных размерах?
Друг. Не, это помощь была!.. Помощь местному населению… со стороны доблестной Красной Армии. И вот, значит, привозят они нам барана – а он здоровый, блин!.. С меня ростом…
Дочь. Лёжа или стоя?
Отец. Он – стоя, баран – лёжа.
Друг. Рога у него такие, блин!.. Я им раздатку отдаю, а барана привязываю верёвкой к бамперу.
Дочь. Машины?
Друг. МАЗа – ну, пусковой установки. И вот мы там то, сё… с чабанами чай пьём, разговоры разговариваем… А этот баран посмотрел-посмотрел, головой вот так мотнул – и верёвки, которыми я его привязал, как ниточки: дрынь!.. И баран уходит в степь.
Дочь. Может, это был такой специальный, дрессированный баран? Его дарят, а он убегает и потом, как почтовый голубь, возвращается к хозяевам…
Друг. Да не-е!.. Обычный баран… только очень здоровый и… наглый.
Отец. Но он не понял, с кем он связался…
Друг. Да…
Отец. Он связался с Женей – и это была его большая ошибка…
Друг. И вот, значит, он – ды-дын, ды-дын, ды-дын! – побежал в степь. Ну и этот чабан, казах, чувствует, что у него уходит раздатка. А я чувствую, что у меня уходит шашлык.
Отец. И не один…
Друг. И не один, да. Ну и мы – в ГАЗ шестьдесят четвёртый, в кабину, и погнали!.. А баран по степи бегает гораздо быстрее, чем машина…
Дочь. А почему?
Отец. А ты думаешь – степь, она ровная? Там вот так вот… (Рукой показывает «волны».)
Друг. Там такие колдобины!.. В конце концов, в какую-то яму я влетаю – бум!.. Всё, приехали… Казах из кабины вылетает – и за этим бараном. А я – за ним, естественно… И мы с ним этого барана ловим.
Дочь. То есть – один загоняет, а другой?..
Друг. Не-е! Он мне говорит, казах: «Главное, не дать ему остановиться. Бери камни, бросай в него, чтобы этот баран бегал всё время…» И мы его часа полтора гоняли по степи! Он далеко убежать не может – он же боится, степь дикая… но и к себе не подпускает.
Отец. Потому что понимает, что впереди маячит шашлык…
Друг. На наше счастье, попадается стадо коров.
Дочь. Коров, или тоже?..
Друг. Коров, коров! И он в это стадо забегает – и мы вдвоём там его и… вяжем. А казах мне говорит: «Женя, давай сразу его режь, потому что он сейчас сдохнет – всё, мы его загнали…» И правда, когда мы его разделали – у него печень была чёрная от крови; они ж не привыкли к такой нагрузке – так бегать по степи…
Отец. Но ему попался Женя…
Дочь. И он умер от разрыва печени.
Отец. Не, он понял: или я убегаю в степь – или этот добрый человек…
Друг. То есть у него произошло кровоизлияние в печень.
Дочь. Вы его измором взяли…
Друг. Так что вот – я человек, который загнал барана в степи.
Отец. А я – человек, который пересматривает кошек.
Дочь. То есть?
Отец. Могу кошку пересмотреть.
Дочь. Нику, что ли?
Отец. Любую! Я могу любую кошку пересмотреть. Сажусь напротив неё, мы взглядами встречаемся – и смотрим. Главное, не моргнуть – потому что когда моргнёшь, они чувствуют, что…
Друг. А зачем тебе это надо?
Отец. А зачем тебе надо было за бараном бегать?
Друг. Мясо, однако!
Отец. А я – идеалист, я не ради мяса, а ради…
Дочь. Искусства?
Отец. Спортивного интереса. И вот мы с ней смотрим – смотрим-смотрим-смотрим…
Друг. Кто проиграл, того на шашлык!
Отец. А потом она так берёт – и раз… голову отводит и понимает…
Друг. Ху из ху!
Отец. …кто здесь главный.
Друг. Ну да… Ну, вот такой ерундой-то я ещё не занимался…
Отец. А ты попробуй! Знаешь, как сложно? Когда ты на неё вот так смотришь… и чтобы не моргнуть!
Друг. Знаете что? А приезжайте к нам в гости!
Отец. Предложение отличается новизной…
(Берёт гитару, наигрывает и негромко напевает романс «Вы, чьи широкие шинели напоминали паруса…»[6])
Друг. Я вас с нашей кошкой познакомлю. Пока Витёк будет кошку пересматривать, я вам дом покажу – вы ж с Натальей давно у меня не были… как я верхний этаж сделал, ещё не видели… Отзывы пока поступают… противоречивые, скажем так…
Отец поёт громче; Друг и Дочь слушают, как Отец поёт романс.
Отец (резко оборвав аккорд). А сейчас смотришь на армию: самое главное – это рота почётного караула, на трубе играет, и всё!
Друг. Вся беда в том, что Россия выжила не благодаря, а вопреки стараниям наших… власть предержащих…
Отец. А разобраться, так и – жителей…
Друг. И жителей тоже – вопреки!.. Как это, чего это – об этом можно спорить не час, не два и не три…
Отец. Потому что есть определённая закономерность…
Друг. Не закономерность, а закон! Второй закон гироскопии гласит…
Отец. Не трогай его.
Друг. Кого?
Отец. Гироскоп. И он тебя не подведёт. Не лезь в него!
Друг. Нет, это очень хороший закон. Вот ты смотри: есть гироскоп…
Отец. У кого?
Дочь. У меня нет!
Друг. Гироскоп – это волчок. У него есть три степени свободы – то есть он может изменять своё положение… оси – вправо, влево, вниз и вверх. Но, как известно, свободным в мире ничто быть не может. То есть он имеет определённую точку опоры. Которая тоже от чего-то зависит…
Отец наливает водку в стопки.
Дочь. Я так понимаю, это тост?
Отец. За три степени свободы!
Друг. Почему за три? У меня этих степеней свободы – как собак нерезаных! Не надо меня ограничивать…
Отец. Ну, тогда – за свободу! Для мужчины самое главное – это свобода. Мужчина всегда желает быть свободным!
Отец и Друг чокаются и выпивают.
Дочь. Как баран в степи?
Друг. Вот именно! Витя, я восхищаюсь твоей дочерью.
Отец. Единственная женщина, которая поняла суть гироскопа…
Дочь. Ты мне льстишь, папа, – я так и не поняла.
Отец. Главное, ты поняла, что пока Женя говорит про гироскоп – нужно сидеть и молчать. Но вот чего я действительно не понял – это теория полёта. Когда мне формулу написали на доске, из четырёх этих… обозначений – и начали рассказывать, что ракета летит именно так…
Друг. Теория полёта очень проста. Гораздо проще второго закона гироскопии. Тебе дают карточку с полётным заданием и говорят: «Лети, голубь!..»
Отец. Ага – только перед этим я тебе позицию привязал, весь в грязи…
Друг. «…лети, голубь ты наш сизорылый!»
Отец. Сизорылый?
Друг. Да.
Дочь (засмеявшись). Бывают голуби сизокрылые, а бывают – сизорылые…
Отец. Вот мы из тех, из вторых…
Друг. Какая разница! Главное – лети!..
Дочь. Я вас теперь так и буду звать двоих – сизорылые голуби!
Отец и Друг смеются.
Дочь. С мамой будем вас так звать…
Отец. А мама тут при чём?
Дочь. Ей тоже понравится это определение, я знаю…
Друг. Ну тогда она тоже – голубка сизорылая…
Отец. Вечно Женя всё… на ересь сведет.
Друг. Не на ересь, а на это… как его… Мне мулла наш так и сказал: «Безбожник ты! Давай бороться на руках…» Ну, на руках он меня победил. Но морально, духовно – он меня не переубедил!
Дочь. А в чём он должен был вас переубедить?
Друг. А я к нему пришёл и спрашиваю: «Женщина – человек?» Он говорит: «Да». А я ему говорю: «А согласно Корану – нет. В Коране сказано, что при заключении договора нужны три человека, свидетеля. Если одного человека – человека! – не хватает, то можно взять трёх женщин». И он: «А-а-а!..»
Дочь смеётся.
Отец. Толкователь! Всё у человека было хорошо – но тут ему подвернулся Женя…
Друг. Вечно мы людям подворачиваемся… в самый неподходящий момент!
Отец. То мулле, то – Земельному комитету…
Друг. Витёк, не напоминай!..
Отец. И как я его проскочил, этот Земельный комитет?
Дочь. Вы там тоже – толкованием занимались?
Друг. Да каким толкованием… разжёвыванием! Там такие сидят, что даже азбуку не знают…
Дочь. Морзе?
Друг. Да нет, простую – абэвегэдэйку! А уж таблицу умножения – это вообще… проблематично… А мы вносим сумятицу определённую: семью семь? Сорок девять!
Дочь. Давно вы не ходили в Земельный комитет, я чувствую… мёду не пили!
Друг. Морды не бил!
Отец. И как люди могут так работать?
Друг. Да чё ты хочешь, Витёк…
Отец. Я вот сейчас вспоминаю, как мы в Кап-Яре работали. Ё-ё… Как мы там выкладывались! Как мы…
Друг. Ну да, блин…
Отец (Дочери). Вот ты представь: я – начальник стартового отделения. Подняли меня в шесть утра: «Сейчас едет контрольная группа, готовься к повторному пуску». Я говорю: «Понял». Оделся, бутерброд с салом сожрал…
Друг. Кусок чёрного хлеба с куском сала! Ты его ешь, а он тает во рту…
Отец. Лучше любого торта! Ну, я бойцов своих поднял, они залезли в рубки – семь человек, четыре рубки… А я встал – и стою, в степи: мороз где-то минус тридцать пять, позёмка метет… я стою, в меховом. Семь часов, восемь часов… я стою. Начинает светать. Все пошли на завтрак, я своих отправил, они с котелками сбегали, мне тоже принесли… Стою. Чувствую: начинаю замерзать. Ладно, бог с ним: надеваю сверху на меховую – химзащиту…
Дочь. Это такой костюм резиновый?
Отец. Ну да – защитный. Надел, думаю: «Блин, как хорошо!..» В общем, с шести до одиннадцати я простоял, потом дали команду: «Повторный пуск». Мы его исполнили… это где-то сорок минут работы… и после этого я с себя химзащиту снимаю – и из неё вода потекла. С меня течёт, я весь мокрый, всё меховое – насквозь… мороз – минус тридцать. Вот так работали…
Друг. Да-а…
Отец. И то же самое, представь, когда в степи – плюс сорок! И мы в противогазах…
Дочь. А противогазы-то вам зачем?
Друг. Ну, это смотря – как на пуск шли…
Отец. Но нам всегда говорили: «Средства защиты нужны не для того, чтобы спасти вас, а для того, чтобы вы выполнили свою задачу». И мы соглашались…
Друг. Нормальные, реальные условия – не важно, жарко или холодно… старший оператор нажал кнопку «Пуск» – и ракета ушла. А это всё… белиберда.
Отец. Женя работал с азотной кислотой, я – с ядерным боезарядом… вопросов не было. Самое главное было – выполнить боевую задачу.
Друг. Да.
Отец. «Так родился, и жил я, и выжил…»[7]
Друг. Что нас спасло – что мы служили в разных дивизионах. Хотя комбриг пытался свести нас вместе…
Отец. Тогда бы мы точно друг друга порубали!
Друг. Но комбриг, когда мы с ним коньяк ели-пили, мне говорил: «Жень, я, наверно, неправильно поступил. Надо было мне тебя всё-таки с Виктором свести – и тогда был бы у меня дивизион, который всех бы имел, блин, как хотел!»
Отец. Только мы бы с тобой тогда передрались…
Друг. А чё передрались-то, Вить? У меня техника в дивизионе работала – лучше всех!
Отец. Техника работала лучше всех – и тебе по фигу было всё! Женя сразу бил в лоб…
Друг. Да! Я бойцов бил – ведром! Зато «техничка» у меня была – лучшая в округе. А когда мы в Кап-Яр приехали, и получили новую технику, и мне там что-то… я начал уже бить майоров, блин, – кружкой в лоб!
Отец. А я бил интеллектом. Вот такая у нас с Женей разница…
Друг. А если у них нет интеллекта? Ну нету!!! По чему бить тогда, блин?! Только – оловянной кружкой в лоб, с разворота!
Отец. Вот такая разница между нами: Женя бьёт кружкой, а я бью интеллектом. Вот почему мы до сих пор и дружим…
Отец, Друг и Дочь смеются.
Дочь. Но после армии вы же работали вместе – и ничего…
Отец. Потому что тогда, на комбинате, Женя шёл у меня за спиной, и я знал, что у меня спина прикрыта. Было такое?
Друг. Было… было дело…
Отец. А у комбрига Женя был любимец. Были мы – и Женя.
Друг. А я не спорю – я и не спорю!.. Но ты вообще знаешь, как мы с ним познакомились? В своё время был у меня злейший враг, зам по вооружению бригады, Родионов – подполковник…
Отец. О-ой, я с ним в Германии служил…
Друг. И наши отношения с ним дошли до того, что либо я его застрелю, либо…
Дочь. На него случайно наедет машина, и так три раза?
Друг….либо меня сразу – в «тюрму». И он мне выписывает шесть суток ареста – с документами, с запиской об аресте, всё… И надо мне ехать на гауптвахту в Псков.
Дочь. В Псков?
Друг. Ну да. А они все мне завидуют: «Женя, блин, как тебе повезло! Отдохнёшь! Вот это да…» – а я им: «Ребята, я туда всегда успею съездить…» А я тогда служил капитаном – на должности старшего лейтенанта. Мою должность упразднили, и что бы я ни делал – всё чё-то как-то никак. Спрашивают: «А вы партийный?» – «Нет, я беспартийный», – «А-а… А что у вас фамилия какая-то вот… и имя такое странное – Жафер?» – «Я татарин», – «Ах, тата-арин…» Ну, я и…
Отец. Женя у нас – «беспартийный, не еврей, и на лестнице ночует…»
Друг. «…где тепло от батарей»[8], блин… Ну, и я высказал всё, что я думал…
Дочь. Ему, в смысле?
Друг. Ему, да. И другое там всякое уже было…и получаю я шесть суток ареста. А он не имеет права – только командир бригады может отдать под арест. И вот выписали мне все документы, и я думаю: «А идите вы все на хрен!» И пишу депешу на имя начальника политотдела: так и так, подполковник Родионов проявил превышение власти, назначил мне шесть суток ареста, и вообще он что хочет, то творит, приказал мне то-то сделать, то-то сделать, а я отказался, и по этой причине он отправляет меня на гауптвахту.
Отец. А политотдел в те времена – это хуже, чем СС было…
Друг. А потом думаю: «А пошли, ребята, вы все… корове под хвост!» И пишу заявление с просьбой уволить меня из рядов Вооружённых Сил по собственному желанию. И два эти заявления кладу им на стол. И иду себе – сижу дежурным по парку, пистолет пока не сдал… И тут бежит посыльный: «Товарищ капитан, вас начальник штаба вызывает!» Ладно, прихожу: «Товарищ подполковник, по вашему приказанию прибыл». А у него стоит наряд, человек семь – прапорщики, офицеры… ну, на инструктаж прибыли. И он говорит: «Товарищи офицеры и прапорщики, в вашем присутствии я хочу принести свои извинения в том, что я, не разобравшись, выписал документы на его арест и содержание на гауптвахте». То есть он, подполковник, извиняется передо мной, капитанюгой, в присутствии других офицеров! Я такого отношения к себе за всю свою жизнь не видел… «Вы принимаете мои извинения?» – я говорю: «Ну да…» Он: «Хорошо – идите, несите службу». И я пошёл…
Дочь. А потом вы на Север вместе попали?
Друг. Угу, – когда его перевели командиром бригады, он меня с собой позвал…
Отец. Это когда ты ему контейнер отправлял?
Друг. Ну да… (Дочери.) Ему приходит приказ – на Север, командиром бригады. И я на КПП встречаю его: «Здравь-желаю, товарищ подполковник!» – он: «О, здорово, Жень…» – «А вы вроде, как я слышал, уже на Север уехали…» – «Да, там…» – «А чё, какие проблемы?» – «Да я, Жень, контейнер никак не могу отправить…»
Дочь. Это который с мебелью, с вещами?
Друг. Ну да… То есть – ему надо отправить контейнер: надо машину, кран… А зам по вооружению Родионов, сука, он эти машины вычёркивает из плана. Нет машин, и всё. «Вот так и так, Жень, не могу уехать…» А я ему: «Да какие проблемы, не переживайте…»
Отец. И тут Женя, по фигу мороз, – выгоняет ЗИЛ сто пятьдесят седьмой…
Друг. И тут я планирую комплексное занятие для батареи – план, то-сё, путёвки… Подъезжаем – контейнер, бойцы… (Свистит.) Фьюить!.. «Зачалить груз!» Бум!.. «Груз вверх!» Бам!.. То есть – реальное контрольное комплексное занятие по подъёму и опусканию груза.
Отец и Дочь смеются.
Всё – загрузили, отправили… И он мне потом говорит: «Жень, давай ко мне на Север?» – а я ему говорю: «Да ну, я уже чё-то… уже, честно говоря, мне это всё остоебенило, хочу увольняться…» – а он: «Да чё ты, поехали!» Ну и уговорил – и запрос потом на меня прислал, и поехал я на Север…
Дочь. Где мы все и познакомились.
Отец (разливая водку по стопкам). Вот за это надо выпить!
Друг. Ну, как скажешь, Вить, – как скажешь…
Отец и Друг чокаются и выпивают.
И, тем не менее, мы победили, Витёк. Вот так, блин… И тем не менее!..
Отец. «Так родился, и жил я, и выжил…»[9]
Друг. И, наверно, Вить, ты знаешь… всё-таки благодаря и нашим стараниям, – всё-таки есть, блин!..
Отец. Что – есть? Где ты нашёл, что «есть»?
Друг. Есть… Россия. Есть Россия, есть… то, что дочка твоя сидит…
Отец. Не, ну а дочка тут при чём?
Друг. А при том!.. (Дочери.) Ну, ты извини, конечно… мне, правда, даже неудобно, что я тут так хвалюсь…
Дочь (усмехнувшись). Ну пока что вы, скорее, позорные страницы своей биографии рассказываете – про гауптвахту да про «кружкой в лоб»…
Отец. А он тебе не рассказывал, как он из камеры бежал?
Дочь. Из камеры?! Нет, этого ещё – нет…
Друг. Не рассказывал?
Дочь. Нет – откуда…
Отец. В Германии его арестовали…
Дочь. В Германии?!
Друг. Погоди!.. Суть дела. Пошли мы провожать товарища в отпуск…
Дочь. Три дня провожали, два ящика выпили…
Друг. Не-не, зачем? Один день… загрузили его в поезд, посидели в гаштете на вокзале…
Дочь. А вы в Германии где служили?
Друг. В Ютербоке.
Дочь (Отцу). Это далеко было от нас, от Драххаузена?
Отец. Да не – это ж Германия, там всё рядом…
Друг. Ну вот – посидели… «но леший поганил своими ногами, и их попросили оттель»[10]… И мы идём втроём, три старших лейтенанта…
Отец. Пьяные в соплю…
Друг. Не, почему пьяные? Нормальные идём… И нам навстречу попадается какой-то рыжий в «гражданке», и с ним бойцы. И этот рыжий ко мне: «Ваши документы!» Я ему: «А ты кто такой?» Ну, тосё… ну и мы их побили.
Отец. Немножко.
Друг. Немножко, да… И пошли дальше. Идём по дороге, никого не трогаем… и тут нас догоняет этот рыжий – и с ним «шкафы», человек семь. Товарищей моих сразу «упаковали», я ещё чуток подёргался… а они меня растянули, как матрас, и давай ногами бить. (Усмехается.) Оказалось – больно… Привозят нас в комендатуру, выгружают, раздели, приводят в кабинет к коменданту – а там этот рыжий. Он оказался помощником коменданта… Ну, отвели нас в камеру – а холодно, январь месяц, мы в одних рубашках… сидим. Нам уже в туалет хочется, мы постучали – мол, так и так, мужики, проводите… А он нам: «В карман друг другу сходите!» Ну ладно, думаю, суки, – вы меня запомните… А там как: две камеры, между ними стена, а наверху в стене – окошко с решёткой. И та, вторая камера, пустая – и у неё дверь открытая. А решётка – на болтах: болт и гайка. Я пальцами попытался гайку открутить – усилий не хватает. Я тогда снял рубашку, на полоски её порвал, намотал на гайку – как рычаг…
Отец. То есть граф Монте-Кристо отдыхает в сравнении с Женей…
Друг. Да!.. Мы там ещё… водичкой полили, чтобы ржавчина… ну, чтобы гайка лучше шла…
Отец. Не водичкой, а…
Друг. Да какая разница!.. Откручиваю эту гаечку – одну, вторую… решётку аккуратненько снимаю и туда – шмыг… сапоги снял, конечно, – босиком…
Отец. А Женя тогда был худой, стройный…
Друг. Выхожу из камеры – а эти все спят на ступеньках: начальник караула спит, часовые спят… Я огляделся, назад в камеру залез: «Всё, мужики, сейчас мы их, блин… поубиваем! Я этого капитана рыжего – так и так!..» Но Игорёк меня уговорил: «Женя, мы уйдём – и они завтра здесь будут вместо нас сидеть. А если мы… нам тогда такое светит!..» Ладно – уходим…
Дочь. И вы прямо по коридору, через выход?..
Друг. Не-е!.. Это ж мы – быдло пролетарское, по камерам сидим, а у них там, в комендатуре, – бильярдная, блин! Вот мы через эту бильярдную, через окно – вылезли и пошли домой.
Дочь. Но они же у вас документы забрали?
Друг. Да господи!.. Придём, отдадут – никуда они не денутся… Но я ребятам говорю: «Надо нам как-то подтвердить, что нас… что с нами – нехорошо поступали…» Вызываю прапорщика, медика – он меня осмотрел, описал, факт побоев зафиксировал… и мы пошли спать. А утром – идём на развод. Стоим в строю… Василь Василич меня как увидел: «Ты! Откуда ты взялся?!» – «Да? А где я должен быть?» – а он и сказать не может, где я должен быть… «После развода – ко мне!»
Дочь. Ему уже сообщили?
Друг. Ну конечно! Ну, и он нам: «Пишите рапорт!» Ну, мы и написали: «Проводили товарища в отпуск, шли обратно… какой-то гражданский, в сопровождении четырёх солдат, напал на нас… мы, с целью защиты чести и достоинства советских офицеров, оказали сопротивление… но были жестоко избиты, о чём имеется медицинское заключение прапорщика такого-то… после чего нас поместили в комендатуру, где из-за бесчеловечного обращения с нами мы решили совершить побег… что в конечном итоге и сделали… за что с нами так поступили, мы понять не можем…»
Отец и Дочь смеются.
Василь Василич читал это всё – и рыдал!..
Дочь. И что вам по службе было?
Друг. Да ничего не было! Мы трезвые, брать нас не за что…
Дочь. А документы?
Друг. А что документы? Мы приходим в комендатуру, этот рыжий нам: «Я вас!..» Да то, да сё… А я ему: «Ты, рыжий, ты мне ребра переломал, ты сядешь за это!» А он: «Ве-ве-ве!..» – а я ему: «Ты понял меня, козёл?» Ничё – отдали документы, всё, и проблем не было…
Отец (Дочери). Ты помнишь фильм – «О бедном гусаре замолвите слово»? Вот примерно то же самое…
Друг. Не, ну вот если серьёзно – парадокс заключается в чём? Мы вроде бы нормальные мужики, мы стремимся что-то сделать для того, чтобы обороноспособность нашей страны была… на уровне. А нас пытаются опустить. Кто, зачем, почему – мы не понимаем!..
Отец. Жень, не переживай…
Друг (со вздохом). Х-х-р-р!..
Отец (Дочери). И всегда так было. Ракетная бригада – всегда была бельмо на глазу. У пехоты, у танкистов…
Дочь. А почему?
Отец. Потому что мы были – образованные люди. Пехотное училище, танковое училище – что они изучали? А у нас было – инженерное образование, причём – уровня академии…
Друг. То есть мозги работают не просто в техническом плане… они в принципе работают!
Отец. За это нас и не любили.
Друг. Вить, надо быть выше.
Отец. Да ну их!..
Друг. Ну, постарайся быть выше…
Отец (взяв гитару, запевает). Естудэй…
Дочь. Да вы слов не знаете – «естудэй»…
Отец. Знаем! (Напевает на мотив «Yesterday».) Естудэй, парам-парам, парам-парам пам…
Дочь. Вам чайку-кофейку принести?
Отец. Валяй.
Друг. Чайку!
Дочь выходит.
Друг. Знаешь, Вить… Хорошо всё.
Отец. А чё бы нет?
Друг. И ты знаешь… Вот вчера на похоронах я всё-таки пришёл к выводу, что всё-таки меня надо лучше сжечь. А то ведь – так холодно на улице… б-р-р-р!..
Отец (усмехнувшись). Да там, может, теплее будет…
Друг. Ладно, Вить?
Отец. Жень, ну если бы я был главным… (Разливает водку по стопкам.) Давай, Жень…
Отец и Друг чокаются и выпивают.
Входит Дочь, неся две чашки, заварочный чайник, сахарницу и чайные ложки; ставит всё на стол.
Дочь. Сейчас чайник вскипит, я свежий чай заварю.
Отец (удовлетворённо). Вот – вырастил, выкормил…
Женя. Выкормил грудью, можно сказать!..
Отец. …есть кому чашку чая налить.
Дочь. Ну, водку-то вы себе сами нальёте, без посторонней помощи.
Отец. Во-от! Вот оно – бабское-то! Проявляется, лезет!..
Друг. Вся в мать. Такая же умница и красавица.
Дочь. Хоть от дядь Жени комплименты услышу… (Выходит.)
Отец. От отца-то – не дождаться!
Друг. И не жди!..
Дочь возвращается, неся чайник и тарелку с нарезанным пирогом. Ставит тарелку на стол и наливает кипяток в заварочный чайник.
Друг (Дочери). И, ты знаешь, что я тебе скажу… Жизнь, она, как оказывается, очень короткая такая вещь…
Дочь. Да неужели?
Друг. Да, как выясняется… Ты знаешь такой закон – от противного?
Дочь. Знаю. Мы с папой им пользуемся, когда хотим маму в чём-нибудь убедить.
Друг. И как, получается?
Дочь. Не всегда…
Отец. Щас прям!.. Из меня, Жень, всю жизнь пытаются сделать подкаблучника…
Дочь фыркает.
Друг. Не может такого быть, Витёк… не верю! Наталья? Эта… святая женщина?! Не может такого быть!
Отец и Дочь смеются.
Дочь (Отцу). Но что ни говори, а послушного сына из тебя воспитали…
Отец. А теперь пытаются воспитать послушного отца.
Дочь. Да что ты!..
Отец. Вот так и живу, Жень…
Дочь разливает чай по чашкам; ставит чашки перед Отцом и Другом.
Дочь. Берите пирог…
Друг. Возьмём, не переживай… А мне Аля говорит: «Жень, можно я себе подарок сделаю на день рождения…» – «Какой?» – «Можно я не буду праздновать день рождения…»
Дочь. После вашего, дядь Жень, юбилея ей ещё долго не захочется… праздновать!..
Друг. О-ох… не напоминай!..
Отец. Юбилей, не юбилей… А сколько ж нам лет-то тогда было?.. (Дочери.) Вот представь: я из училища выпустился, мне было как тебе сейчас, двадцать четыре, – присвоили мне лейтенанта и назначили командиром взвода управления. На мне техника – два топопривязчика, радиостанция и две машины грузовые… и шестнадцать человек солдат – лбы чуть помладше меня, и делай с ними чё хочешь… выполняй боевую задачу. Как бы тебе сейчас такое, а?
Дочь. Я бы не справилась. Даже и пытаться бы не стала!
Отец. Ну вот… И, как сейчас помню, – у меня почти все бойцы были с Западной Украины, и фамилии у них были: Дубина, Вовк, Химера и Скиданчук.
Дочь и Друг смеются.
Но я, в отличие от Жени, всю жизнь служил…
Дочь. Скучно!
Отец. Да. Хотя… На Украине как-то – были у нас дивизионные учения, в Таращанском лесу. Я тогда уже был комбатом – командиром батареи. Мне дают позицию на окраине леса, мы туда зашли, готовим позицию: привязка, маскировка, прочее… Вдруг начальник отделения подходит: «Товарищ майор, у нас диверсант на позиции». Я: «Какой ещё диверсант?» – а он: «Да вон, в кустах прячется…» Я смотрю – точно: кто-то в кустах маячит. Высунулся – спрятался, опять высунулся – опять спрятался… Я уже думаю – может, и правда, по ходу учений, диверсант? Мы же там – отрабатывали варианты… Я поближе подошёл, глянул: «Эй, ты кто?» Он из-за кустов показался – на нём китель военный без погон, фуражка с треснутым козырьком, типа железнодорожной… «Ты кто такой?» Он раз – опять в кусты… Ну ладно, думаю, хрен с ним, – видно, какой-то местный абориген, шут его знает, махнул рукой… Вдруг прапорщик ко мне прибегает, говорит: «Товарищ майор, там ещё какие-то, лезут на позицию, чё нам с ними делать?» Я иду, смотрю: а там, за кустами, этот в фуражке и с ним уже куча народу! Откуда они могли взяться? Лес, никого нет, никаких населённых пунктов поблизости… И тут ко мне этот опять подходит: «Товарищ майор, а там, за нами, в стороне – дом какой-то двухэтажный, хозпостройки…» Оказывается, что бы вы думали? Психушка. Психбольница.
Дочь и Друг смеются.
И эти все… кадры припёрлись к нам. И им же не объяснишь, что – нельзя, учения! Им же интересно, лезут… А как их разгонишь? Они ж не понимают… Я думаю: чё делать? В штаб звонить – засмеют… да и всё равно скажут – сам решай, принимай меры… Ну и я этого, в фуражке, подзываю: «А ну-ка, иди сюда!» Он подошёл, я ему (строго): «Ты кто такой?» Он как-то назвался… (Строго.) «Ты военный?» Он что-то такое залепетал… «А эти кто?» Он тоже – что-то там… Я ему (очень строго): «Назначаю тебя главным – командиром вот над ними над всеми. Твоя задача – залечь вон там, за теми кустами, и никого не пропускать. Понял?» Он: «Понял, понял, да!» – «Если враги полезут – будешь стрелять. Мы тебе автомат дадим!» Я сказал, чтоб ему там выстругали из деревяшки, типа автомат, – вручил… Он такой довольный, побежал назад к этим, к своим, – я смотрю, он им что-то… командует, согнал их всех в кучу, они залегли… А у нас уже задача пошла – мы ракеты поднимаем, бегаем, то-сё… а они в кустах сидят, нас охраняют. Ну, мы отработали, пошла команда на оставление позиции, я этого, в фуражке, подзываю: «Молодец, хорошо охранял, благодарю за службу – на тебе!» Мы им там нашли – сухарей, консервы… «Килька в томате»… Он счастлиивый!.. И развлечение им какое – ракеты поднимают-опускают, и пожрали…
Дочь (усмехнувшись). Человек, может, на поправку пошёл – а тут опять после ваших учений у него крыша поехала…
Друг. Да-а… чего с нами только не было…
Отец. Через всё проходили, через всё пройдём. Нас уже ничем не удивить.
Друг. Эт точно… Эх, хорошо у вас!.. Но домой надо двигаться.
Отец. Сейчас, чай допьём, я тебя провожу.
Друг. Да не надо меня провожать, я сам дойду…
Отец (взяв гитару, играет и поёт). Мне этот бой не забыть нипочём…
Друг подхватывает; поют вдвоём.
Смертью пропитан воздух.
А с небосвода бесшумным дождем
Падали звезды.
Вот снова упала, и я загадал –
Выйти живым из боя!
Так свою жизнь я поспешно связал
С глупой звездою.
Нам говорили: «Нужна высота!»
И «Не жалеть патроны!»
Вон покатилась вторая звезда –
Вам на погоны.
Отец и Друг. М-м-м-м…
Дочь (быстро подсказывает). Я уж решил – миновала беда, и удалось отвертеться…
Отец и Друг (поют).
Я уж решил – миновала беда,
И удалось отвертеться…
С неба скатилась шальная звезда
Прямо под сердце.
Звезд этих в небе – как рыбы в прудах,
Хватит на всех с лихвою.
Если б не насмерть, –
ходил бы тогда Тоже героем.
Отец. Эх, Жень, какой же медведь-то тебе на ухо наступил…
Друг. Я его фамилии не спросил… когда уши ему отрезал!..
Дочь. Главное – с душой петь…
Друг. Да… это главное… Всё, мне пора домой.
Отец. И нам пора домой.
Дочь (засмеявшись). И тебе пора домой, папа?
Отец. Да!
Дочь. И где ж твой дом, позволь спросить?
Отец. «Мой адрес – не дом и не улица…»
Друг. «…мой адрес – Советский Союз!»[12] Всё, пора, Витёк… (Встаёт из-за стола.)
Отец (разливая водку по стопкам). А на посошок?
Дочь. Давайте уже без посошка? Вам уже хватит, по-моему… дядь Жене ещё ехать…
Отец. Ну так и надо – погладить дорожку… (Вручает Друг у стопку с водкой.)
Друг (со вздохом). О-ох!..
Отец и Друг чокаются и выпивают.
Дочь. Ну, сейчас начнётся – «на посошок», «стременная», «забугорная», «на пыль»…
Отец. Жень, я с тобой пойду. Ты видишь – как меня тут… задолбали!
Друг. Пошли, Виктор Борисыч! Я тебе отдельный этаж выделю…
Отец. Я только гитару с собой возьму…
Дочь. Пап, ну давай уже – без гитары?
Друг. Зачем нам гитара, Витёк? Мы и без гитары – споём… всё, чё хочешь! Пошли…
Отец и Друг выходят.
Дочь (вслед). Только «провожайтесь» без приключений, пожалуйста! Не как в прошлый раз!..
Отец (из прихожей). Как получится!..
Друг (из прихожей). Гарантий не даём!..
Дочь Вот, блин, гусары… (Собирает тарелки и чашки в стопку и выходит.)