(стихи 778—1078 в переводе А. И. Пиотровского)
Когда явным стал
Эдипу свадьбы чудовищной
780 Ужас, взревел от боли царь.
Сердце взбесилось в груди.
Двойной удар он рушит
Рукою, отца убившей, —
Спиц острие в мякоть глаз вколол он.
Сынов проклял царь.
Ай-ай, подарок отравленный!
Сынов проклял тяжелым словом:
Пусть им с железом в руке
Отца делить наследство.
790 Нынче, боюсь,
Близко стучит быстрый шаг Эриний.
ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ
Скрепите сердце, дочери отцовские.
Ярма неволи не наденет город наш.
Как дым, надменных похвальба развеяна.
Вошли мы в затишь. Сквозь прибой и взводень волн
Проплыл корабль, не проломив опалубки.
Хранят нас башни, и ворота крепкие
Стоят, и сторожат единоборцы их.
Судьба дала нам счастье у шести ворот.
800 Зато седьмые бог, седмижды славимый,
Феб в гневе посетил, чтобы исполнились
В роду Эдипа Лаия заклятия.
803 Какое зло[312] на город пало новое?
Сохранен город. Но два брата, два царя...
Что с теми? Что ты? Страх напал, не слышу слов.
Крепись и слушай! Сыновья Эдиповы...
808 Ой, поняла! Беду провижу! Ой, беда!
805 Они погибли оба. Брата брат убил.
810 Лежат убиты? Как ни горько, все скажи.
Упали вместе, вместе пораженные.
К чему увертки, недомолвки? Ясно — все.
Пригнул обоих общий демон до земли.
Да, общий демон истребил проклятый род.
А нам и радоваться и рыдать теперь.
815 Цветет счастливо город, но цари его,
Два полководца, скифским, острым, режущим
Клинком железным царства поделили кон.
Земли досталось братьям по пяти локтей —
Длина могилы. Мертвый их убил отец.
Так спасся город, а земля родимая
[820] Испила крови братней, братом брат казнен.
ЭКСОД
Зевс всесильный, и вы, стерегущие кремль,
Благодатные демоны, стен городских
Оборона и щит!
Что ж, запеть нам звенящую песню побед,
Избавленье столицы прославить?
Иль оплакивать горьких, печальных, слепых,
В ночь ушедших бездетно начальников войск?
Этеокл-Гореслав, Многогнев-Полиник,
830 Имена им по правде и праву даны[313].
Сгибли оба бесчестно, безумно.
Черный рок, грозный рок,
Род, истребивший Эдипа рок.
Ой, ледяная дрожь,
Сердце знобит, ой-ой!
Могильный плач нам начать,
Фиады плач[314]! У трупа труп!
Лежат они. Лужей — кровь.
Дурная птица кричала
В час, когда им родиться.
840 Сполна сбылась вся до дна
Черная страшная речь отца.
Лаия грех живуч.
Страшно за город нам.
Покоя нет. У́стали
Не знает рок неугомонный.
Ой, сколько слез, братья, ой,
Нет меры ярости вашей!
Ужасам нет названья!
КОММОС
Все вьявь открылось. Вестника верны слова.
Печаль двойна. Смерть двойна
От двоих. Как быть?
850 Вопить и плакать! Зло за злом
Дому родимому.
Подруги, плач — нам попутным ветром!
Удары весел — бейте, причитая, в грудь!
По водам Ахеронта[315] провожайте челн
Безрадостный — под парусами черными,
Бессолнечный — не была
Феба нога на нем —
860 В гостеприимный край и тусклый.
Вот подходят[316] печальное дело свершить
Антигона сестра и Исмена сестра.
Из девичей груди, из округлой, звеня,
Поминальный, пронзительный вырвется вопль.
Нам — приветствовать горьких обычай велит
И, надгробному вторя рыданью, запеть
Ада черную песнь,
870 Страшный, сумрачный причет Эриний.
Ио!
Нет печальней сестер среди девушек всех,
Кто повязывал поясом пеплоса холст.
Вот рыдаем и плачем. Притворства здесь нет.
Стон от сердца, звенящий, печальный.
Ио! Ио! Хмурые!
Любовь не люба вам,
И боль не больна была.
Хотели отцовский дом
Силой копья достать, ой!
Злополучные, да! Злополучную смерть
880 Отыскали и дома крушенье.
Ио! Ио! Дома вы
Рушители! Власти
Добытчики горькие!
Навек примирило вас
Нынче железо. Ой нам!
Окаянное слово Эдипа-отца
Довершила Эриния. Плачьте!
Насквозь каждый
В левую грудь пробит.
Насквозь пробит, да,
Рукою брата в братнюю грудь
Вбито копье — насмерть.
Ай-ай, несчастные,
Ай-ай, крови двойной,
Смерти двойной заклятья.
Двойной, да, пал удар, сказала ты.
Дому — гибель, телу — смерть.
Без меры злость, ой-ой!
Отца обида, ой! —
Бьет без промаха Ата.
900 Летит звонкий
По площадям стон.
Стенают башни.
Земля стонет: их она любила.
Станет чужих добычей.
За что же, братья, слепцы,
За что горечь и желчь?
Смертный конец за что?
Наследство — в сердце уксус — поделили вы.
Равный жребий поровну.
Судья суров и строг.
Судья прав и немил —
910 Старый палач Арес.
Пробиты медью, простерты оба...
Пробитый медью, их ждет обоих...
Скажи скорее, ждет их что?
В гробах отцов гроб их ждет.
В гроб мертвецов проводим.
Звенит плач, причет поминальный.
С кровью наш стон, от сердца.
Сердце в крови, радость молчит, слезы из глаз
Хлещут ключом соленым. Стынет, ай-ай, скорбная грудь.
920 Жалко князей обоих.
Еще что скажем о горьких мертвых?
Проклята матерь их[318].
Из женщин всех, кто имя носит
Матери, — всех несчастней.
Матерь сама мужем себе сына взяла.
Двух сыновей, ой, родила,
930 Чтобы копье и братнюю грудь
Брата рука вонзила.
Да, брата брат, на раздор и пагубу!
Ласка смертельная!
Ненависть, бешенство, смерть!
Смерть разрубила узел!
Вражда их спит. Смешались жизни
В кровью набухшей земле.
940 Они вдвойне единокровны[319].
Смирил судья горький их, понтийский гость,
Прыгнувший из пламени, —
Клинок железный. Поделил добро им
Справедливый судья Арес. Докончил
Он отца проклятья.
Беды жребий вытянули горькие,
Бога подарок злой.
Землю искали. Земли
950 Вдоволь теперь под трупами.
Печалью, как цветами, дом венчали.
И вот конец. Заглушили
Проклятья гимн торжества пронзительный:
В бегстве рухнул древний род.
Трофей встал Аты у ворот седьмых,
Где смерть связала их. Двоих зарезав,
960 Спит усталый мститель.
Сражен, сразил ты!
Ты, убит, убивши!
Копьем простер.
Копьем низринут.
Умыслив зло.
Терпя от зла.
Ничком пал.
Низверг в пыль.
Ой слезы, ой!
Рыданья, ой!
Ио!
Ио!
Тошно мне![320] Боль туманит мысли.
Стынет сердце. Зябнет грудь.
Слезами, ой, омытый брат!
970 И ты проклятый богом брат!
Низвергнут другом![321]
Низвергнул друга!
Устам стон вдвойне!
Глазам боль вдвойне!
Печаль двойная[322] сердце рвет.
У братьев двух мы две сестры.
Ой-ой! Мойра! Печаль и боль дары твои.
Черная, страшная Эдипа Эриния,
Тяжела твоя рука!
Ой-ой!
Ой-ой!
Отравить печалью взор...
Он пришел из стран чужих.
980 Пришел в отчизну, чтоб убить.
Пришел и смерти отдал дух.
Да, отдал дух, ой!
У брата вынул жизнь.
Горька отвага!
Боль горька!
О братья, слезы, стон и кровь!
Оплачем трижды трудный путь.
Ой-ой! Мойра! Печаль и боль дары твои!
Черная, страшная Эдипа Эриния,
Тяжела твоя рука!
Ее ты видел, выйдя в бой.
990 Видал и ты, глаза в глаза.
Вернулся брат к родным домам.
И брату в грудь вогнал копье.
Ужасно сказать!
Ужасно глядеть.
Ой-ой, тоска!
[996] Ой-ой, беда!
Дому и родине!
Мне, злополучной, мне![323]
Ой-ой, брат! Зол и бед печальный князь!
Ой-ой, брат! В мире нет печальнее.
1000 Ой-ой, судьбой одержимые!
Ой-ой, где похороним их?
В могиле отца! К слезам — слезы!
ЭКСОД
Старшин народных города кадмейского[324]
Решение и волю объявить хочу.
Пусть Этеокла, павшего за край родной
Прекрасной смертью и достойной юношей,
В земле родной могила примет милая.
1010 Обороняя город от руки врага,
Он с честью пал, родных святынь отважный сын.
Вот что о нем мне объявить приказано.
Но брата Полиника тело мертвое
Без погребенья кинут пусть собакам в корм.
Кадмейский город шел он расточить и сжечь,
Но некий бог в руке его сломал копье.
Так пусть и мертвый будет окаянным он
Перед лицом родных богов. Он стыд им нес.
Чужое войско бросил он на город свой.
1020 Кочующие птицы погребут пускай
Бесчестного бесчестно. Вровень честь ему
Могильный холм пускай не сыплют мертвому,
Не провожают вопленницы причетом.
Забыт друзьями, всеми брошен, пусть сгниет!
Так города кадмейского совет решил.
А я старшинам города кадмейского
Отвечу: пусть! Не хороните мертвого!
Сама похороню его. Не боязно!
Похороню я брата. Не стыжусь ничуть
1030 Стать города ослушницей, неверною.
Священно, страшно знать, что породила нас
Одна утроба матери несчастнейшей,
Один отец проклятый. Сердце, дай себя
Невольнику с охотой, мертвецу — живьем.
Труп этот горький волки пустобрюхие
Прожорливо не сгложут. Не бывать тому!
Я похороны справлю, приготовлю гроб,
Я, девушка, по чину совершу обряд.
В льняной и тонкий пеплос заверну я труп.
1040 Сама зарою в землю. Не препятствуйте!
Дорогу к делу мужество найдет мое!
Совет даю: дочь, не противься городу.
Совет даю: напрасно слов не трать, старик!
Суров народ, едва избегший гибели.
Пускай суров. Без похорон не будет брат!
Могилой чтишь народу ненавистного?
Его почтили боги смертью. Кончено!
Не кончено! Грозил он смертью родине.
Своим врагам обидой за обиду мстя.
1050 За одного на всех направил бешенство.[325]
Докучливее всех среди бессмертных — Спор.
Ты своевольна. Помни, я сказал: нельзя!
С медным сердцем, убийцы, губящие род,
Смерти слуги, Эринии, напрочь, вконец
Истребляете корень Эдипа! Ой-ой!
Как мне быть? Что мне делать? Сказать тебе что?
Как сдержаться? Не плакать от боли твоей?
Не идти за тобою до гроба?
1060 Но от ужаса сердце трепещет в груди.
Гнев народа страшит.
Будет в песнях и плаче прославлен один,
А другой без поминок в могилу сойдет,
Одинокой сестрою оплакан в тиши.
Как стерпеть, не ослушаться слова?
Город губит пускай иль не губит пускай
Тех, кто труп Полиника печалью почтит, —
Мы пойдем за тобой. Похороним с тобой.
Будем плакать с тобой. С домом царским у нас
1070 Боль одна. А народу в иные года
Справедливым иное помнится.
Мы ж проводим тебя, как нам город велит,
Как прекрасная требует Правда.
Силой Зевса и промыслом вечных богов
Крепость Кадма в бою защитил Этеокл,
Чтобы город не сгинул, чтоб грозный прибой
Чужеземной орды
Не обрушил в обломки столицу.