Кроме того, оказалось, что слабо отработано взаимодействие родов авиации и авиачастей разного подчинения. Результатом стали боевые столкновения между советскими самолетами. Так, 26 июня
«начальник 3-го отдела Одесской военно-морской базы тов. Морозов сообщил, что 25 июня в 9 час. 25 мин. звено самолетов „СБ“ 70-й авиаэскадрильи под командой командира эскадрильи майора Краснодарского, получив разрешение ПВО гор. Могилева о вылете, поднялось в воздух со своего аэродрома на выполнение боевого задания.
После первого разворота звено было обстреляно батальоном зенитной артиллерии, а затем атаковано истребителями ВВС ОдВО. В результате обстрела и атаки самолёты 1 и 2, пилотируемые лётчиками Крамцовым и Земцовым, имея пробоины, сели на своём аэродроме.
Самолёт № 4, пилотируемый командиром звена Ануфриевым, загорелся в воздухе. При посадке взорвались бомбы. Экипаж погиб.
В 9 час. 42 мин. при возвращении из разведки 2 самолётов „СБ-Р2“ 82-й эскадрильи были атакованы истребителями ВВС ОдВО. Один из самолетов истребители заставили сесть в море».[18]
Схожая ситуация имела место и на Западном фронте. Как отмечалось в спецсообщении 3-го Управления НКО № 35753 от 27 июня,
«из-за плохой организации связи тыла с передовыми линиями фронта, бомбардировочная авиация при возвращении с выполнения боевых заданий по бомбежке объектов противника, продолжает подвергаться нападению наших истребителей.
26 июня самолёты 96-го авиаполка Западного фронта, вылетевшие на боевое задание по уничтожению мотомеханизированных колонн и танков противника на минском направлении, в районе Меркулевичи были атакованы звеном наших истребителей „И-16“, в результате чего самолет лейтенанта Донского был сбит, а ответным огнем бомбардировщиков сбит один самолет „И-16“.
Этого же числа были атакованы нашими истребителями бомбардировочные самолеты 98-го авиаполка 52-й авиадивизии, возвращающиеся с бомбежки наземных войск противника. При атаке сбит самолёт лейтенанта Гришина, в районе Могилева подбит и посажен самолёт заместитель] командира 52-й авиадивизии майора Картакова.
Атаки своих истребителей вызывают панику среди летного состава бомбардировочной авиации».[19]
К сожалению, не был исключением и Юго-Западный фронт. Согласно спецсообщению 3-го Управления НКО № 36253 от 2 июля,
«в частях 36-й авиадивизии Юго-Западного фронта продолжаются случаи обстрела своих самолётов, приводящие к потере материальной части и гибели летного состава.
26 июня за время с 15.00 до 17.00 были атакованы своими истребителями несколько групп самолетов „ДБ-Зф“. В результате атак один самолет сбит и 6 самолетов посажены на разные аэродромы в районе Киева.
Неумением различить свои самолёты от самолётов противника и допущением указанных безобразных случаев особенно отличается 2-й авиаполк 36-й авиадивизии.
Младший лётчик — лейтенант Зайцев атаковал самолёт „СБ“ 52-го СБАП. Летнаб легко ранен, самолёт требует ремонта.
Командир эскадрильи этого же полка Солдатов со своими летчиками дважды обстреливал свои самолеты „СУ-2“ и „Дуглас“. Солдатов, прилетев на аэродром, доложил, что ясно видел кресты и свастику.
Лётчик этого полка Барднер сбил самолёт „ДБ-Зф“. Самолёт сгорел. Экипаж случайно остался жив.
Лётчики 2-го авиаполка атаковали самолёты „ДБ-Зф“, которые уже выпустили шасси. В результате один стрелок-радист убит, а на втором самолете стрелок-радист ранен.
26 июня в 10 часов самолётом „И-16“ был атакован самолёт „ДБ-Зф“ 22-й авиадивизии, возвращавшийся после выполнения боевого задания. В результате лётчик самолета „ДБ-Зф“ легко ранен в руку, радист тяжело ранен, самолёт сгорел.
Звено самолётов „ДБ-Зф“, летя на боевое задание, в районе Сарны потеряло ориентировку. После разворота курсом на 90 градусов с выходом на Днепр для восстановления ориентира, звено было атаковано своими самолетами „И-16“. Один из атакуемых самолётов „ДБ-Зф“ был с бомбами, остальные два сбросили бомбы в неизвестном районе на своей территории.
Все три самолёта „ДБ-Зф“ повреждены, убит стрелок-радист младший сержант Гоберман».[20]
Подобные случаи имели место и в последующем. Так, например, согласно спецсообщению Особого отдела НКВД № 39778 от 4 августа, на Северо-Западном фронте
«13 июля с.г. группа самолётов „ДБ-Зф“ 53-го авиаполка 40-й авиадивизии 1-го авиакорпуса на маршруте полета на боевое задание в 19 ч. 32 м. в районе д. Никитинки Калининской области было 4 раза атаковано звеном истребителей „МИГ-3“ 27-го ИАП.
В результате атак самолёт „ДБ-Зф“ пилотируемый лейтенантом Князевым был подбит, упал на землю и от взрыва загорелся. Командир экипажа лейтенант Князев сгорел, остальной экипаж спасся, получив лёгкие ранения.
Второй самолёт „ДБ-Зф“, получив пробоины бензобака и левой плоскости, вернулся на свой аэродром Будово. Стрелок-радист этого самолета младший воентехник Гаврин получил ранение в плечо.
Непосредственный виновник этого происшествия командир звена истребителей 27-го авиаполка младший лейтенант Карачевич, который ясно видел опознавательные знаки (звезду), все же атаковал самолеты „ДБ-Зф“, открыв по ним стрельбу из пулемётов.
Свои действия Карачевич объяснил тем, что самолёты „ДБ-Зф“ не отвечали на его сигналы покачиванием крыла, и он усомнился в принадлежности их к своим самолётам.
Материалы расследования переданы военному прокурору 24-й авиадивизии для предания суду Карачевича.
Этого же числа в 18 ч. 45 м. в районе дер. Дохославль, Калининской области, 5 самолетами „И-16“ 29-го ИАП был атакован над своим аэродромом самолет „ДБ-Зф“ 200-го авиаполка 40-й авиадивизии, возвращавшийся с боевого задания. Группой истребителей руководил командир 29-го авиаполка капитан Лешко.
При развороте самолёта „ДБ-Зф“ на посадку летчик истребителя Попов зашел ему в хвост и дал из пулемета две очереди, но, заметив опознавательные знаки, обстрел прекратил и пошел на снижение.
После этого капитан Лешко сам атаковал самолет „ДБ-Зф“, открыв по нему огонь. Самолет ДБ-Зф выпустил шасси, пытаясь сесть на аэродром, но, не рассчитав посадку, ушел на второй круг.
Капитан Лешко вторично зашел в хвост самолету „ДБ-Зф“ и, несмотря на сигналы ракетами, дал по нему ещё три пулемётные очереди, после чего самолёт „ДБ-Зф“ загорелся. Из горящего самолёта выбросились на парашютах стрелок-радист Петрачков и воздушный стрелок Полянцев. Капитан Лешко дал по ним очередь из пулёмета, ранив их.
Самолёт „ДБ-Зф“ вместе с лётчиком — старшим лейтенантом Новиковым и штурманом лейтенантом Быковым сгорел.
Материал расследования передан военному прокурору 31-й И АД для привлечения Лешко к уголовной ответственности».[21]
Нападение противника застало войска Северо-Западного фронта неготовыми к каким-либо немедленным военным действиям. Как указывалось в спецсообщении 3-го Управления НКО № 4/37155 от 8 июля 1941 г.,
«в дополнение к № 36833 от 7.07.41 г. сообщаем, что произведенным 3 отделом Северо-Западного фронта расследованием, факт отдачи приказания членом Военного Совета ПрибОВО Диброва в отношении разминирования минных полей и сдачи выданных личному составу патронов в частях 11 ск и 125 сд перед началом военных действий, подтверждается.
Расследованием установлено:
После получения Разведотделом данных о начавшейся концентрации немецких войск на наших границах, части корпуса начали минировать поля, раздавать боеприпасы личному составу, одновременно началась подготовка эвакуации семей начсостава.
21 июня с.г. к месту сосредоточения 11[-го] [стрелкового] корпуса приехал член Военного Совета ПрибОВО корпусной комиссар Диброва и приказал немедленно отобрать у бойцов патроны и разминировать поля, объясняя это возможной провокацией со стороны наших частей.
Начальник ОПП 125-й стрелковой дивизии Левченко дал объяснение Диброва о причинах эвакуации семей комначсостава, ссылаясь при этом на данные разведотдела о начавшейся концентрации войск противника на границах.
На объяснение Левченко Диброва заявил: „Хотя Германия и фашистская страна, но момент, когда они могут начать войну с СССР, ещё не назрел, что у нас от страха расширяются глаза“.
После этого Диброва вторично приказал прекратить панику, отобрать у бойцов выданные патроны, разминировать поля, прекратить подготовку к эвакуации семей начсостава.
В этот же день 21 июня член Военного Совета 8-й армии дивизионный комиссар Шабалов телеграммой подтвердил приказание Диброва о прекращении подготовки к эвакуации. В результате этого в момент наступления противника семьи начсостава пришлось вывозить во время боя, при этом значительная часть семей погибла; личный состав дивизии был без боеприпасов и выдача их проводилась под артиллерийским огнем противника».
Правда, сам П. А. Диброва объяснял свои распоряжения тем, что «минированных полей не было, из-за отсутствия мин. Речь шла о подготовке к минированию полей (ямки), ссылаясь на указание командующего. Патроны дал указание отобрать и сдать на взводные пункты или отделений». Эвакуация же семей ком-начсостава была запрещена наркомом обороны.[22]
22 июня 3-й отдел штаба Северо-Западного фронта сообщил, что «по непроверенным данным в тылу 128-й стрелковой дивизии имеются случаи кулацких выступлений местного характера. В 29-м национальном корпусе отмечены случаи боевого саботажа быв[ших] офицеров Литовской армии. 3-м Управлением НКО СССР даны указания об их аресте».[23]