На экране появились строки кода. Это было даже больше, чем она просила. Не просто информация. Это был подарок. Коды доступа к второстепенным системам энергоснабжения и климат-контроля центра. Точные временные «окна» в графике патрулирования. План технического этажа, которого не было на общедоступных схемах.
Она впивалась глазами в данные, её мозг мгновенно обрабатывал их, перестраивая маршрут, оптимизируя шансы. Это меняло всё.
В этот момент в комнату вернулся Хавьер. Его лицо было всё таким же мрачным, но в движениях уже не было той пружинистой ярости. Только усталость. Он молча прошёл к столу и налил себе стакан воды.
Лена повернулась к нему на стуле. На её лице впервые за долгое время появилась тень чего-то, похожего на улыбку. Улыбку программиста, только что нашедшего изящное решение сложной задачи.
— Нам повезло, — сказала она, стараясь, чтобы в голосе не звучало превосходство. — «Сыч» вышел на связь. Он достал коды. Теперь наши шансы выше.
Хавьер замер со стаканом в руке. Он медленно подошёл и посмотрел на экран. Он не понимал значения большинства символов, но видел структуру. Графики, временные метки, пароли. Это выглядело реально. Слишком реально, чтобы быть ложью.
Возможно, он ошибся на её счёт. Возможно.
Он ничего не сказал. Лишь коротко, почти незаметно кивнул и осушил стакан.
Лена восприняла это как свою маленькую победу. Она отвернулась к экрану и напечатала короткое, зашифрованное ответное сообщение: «Спасибо. Жди дальнейших инструкций».
Она нажала «Enter».
Она не знала, что бездыханное тело Антона «Сыча» уже несколько часов лежит в сточной канаве на окраине Буэнос-Айреса. Она не знала, что её сообщение «Спасибо» было получено безликим оперативником в дорогом костюме, который тут же переслал подтверждение на защищённый сервер Консорциума.
И она не знала, что Хелен Рихтер, глядя на это подтверждение на своём терминале, позволила себе редкую роскошь — едва заметную, довольную улыбку.
Глава 3: Берег скелетов
Мотор захлебнулся и смолк, оставив их наедине с рёвом шторма. Надувная лодка билась о гигантские волны. Они вздымали её на гребень, на секунду открывая мёртвый горизонт, и тут же швыряли вниз, в кипящую черноту. Ветер швырял в лицо ледяную сечку — смесь дождя и снега, которая на такой скорости превращалась в абразив.
Хавьер мёртвой хваткой вцепился в румпель. Каждый мускул в спине и плечах свело в один ноющий узел. Пропитанная водой тактическая куртка весила, казалось, тонну. Он не боролся с холодом. Он принял его, сделал частью себя — таким же инструментом, как нож или автомат. Холод вытеснял всё лишнее: усталость, сомнения, страх.
Сквозь пелену дождя он видел Лену. Она сжалась на дне лодки, пытаясь укрыть своим телом и термоодеялом бесчувственную Люсию. В этом хаосе воды и ветра Лена выглядела жалкой, совершенно чужеродной. Её бледное, сосредоточенное лицо, обычно полное холодного превосходства, сейчас было искажено смесью страха и морской болезни. Она была аналитиком, а не солдатом. Стихия уровняла их, превратив в промокших, замёрзших крыс.
Берег возник из тумана внезапно — клыкастая гряда чёрных, мокрых скал. Лодка с отвратительным скрежетом ткнулась носом в камни. Хавьер не стал ждать. Он перекинул ногу через борт и шагнул в воду. Ледяная вода сдавила грудь, выжигая воздух из лёгких. Волны сбивали с ног, но он устоял, впившись пальцами в скользкий выступ. Закрепил трос, чувствуя, как верёвка режет онемевшие ладони.
Он повернулся к лодке.
— Давай!
Лена неуклюже выбралась, почти упав, но Хавьер успел подхватить её, рывком вытаскивая на скользкий камень. Её зубы выбивали дробь. Молча кивнула в сторону Люсии.
Хавьер наклонился и осторожно поднял сестру на руки. И в этот момент шторм и враги перестали существовать. Остался только холод, идущий от её тела. Сквозь несколько слоёв одежды и термоодеяло он ощутил, как от Люсии тянет стужей. Не просто сырость промокшего человека. Это был мертвенный, неестественный холод, словно сама жизнь покидала её.
Он стиснул зубы так, что заныли челюсти, и двинулся вперёд. Ноги вязли в гальке, тяжёлые ботинки скользили по мокрым камням. Лена шла следом, спотыкаясь, едва поспевая за ним.
Берег был кладбищем. Из воды и камней торчали ржавые, похожие на кости доисторических чудовищ, противотанковые ежи — скелеты давно забытой войны. Они тянулись к серому, безразличному небу, как руки утопленников.
А впереди, вырастая из скал, в тумане и дожде тонул бетонный монолит. Ни окон, ни видимых входов. Не здание — геологическое образование. Гигантский бетонный клык, впившийся в воспалённую десну скалистого берега.
Каждый шаг с Люсией на руках был пыткой. Её тело почти ничего не весило, но эта лёгкость была тяжелее свинца. Хавьер думал не о миссии, не о врагах, а только об этом пробирающем до костей холоде. Он нёс на руках угасание.
Его нога соскользнула с камня, и он едва удержал равновесие, глухо выругавшись. Он посмотрел на свою ношу. Лицо Люсии было безмятежным, почти восковым. На ресницах застыли капли дождя, похожие на слёзы.
Он вспомнил своё обещание. Данное так давно, в другом мире, под жарким испанским солнцем. «Я всегда буду тебя защищать». Пустые слова. Он защищал её от хулиганов, от строгости отца, от её собственных страхов. Но не смог защитить от невидимого врага, который сейчас пожирал её изнутри.
И он привёл её сюда. В пасть к монстру, чтобы вырвать из неё другого.
Идиот.
Они нашли его там, где и указывали данные «Сыча». Неприметная стальная плита, почти сливающаяся со скалой, покрытая ржавчиной и лишайником. Рядом, скрытая под фальшивым камнем, — утопленная в нише панель доступа.
Лена рухнула на колени рядом с ней. Её пальцы, синие от холода, не слушались. Она с трудом расстегнула герметичный рюкзак и достала свой защищённый терминал. Экран ожил тусклым зелёным светом, бросая призрачные отсветы на её лицо. Она подключила интерфейс, а затем достала тонкий, как игла, датчик.
Хавьер опустил Люсию на землю, укрыв её своим телом от ветра. Он видел, как Лена осторожно, почти нежно, прикрепила датчик к виску его сестры. Люсия во сне едва слышно застонала.
Хавьер отвернулся. Он встал спиной к ним, поднимая автомат. Его работа началась. Он превратился в живой щит, в кусок гранита. Его взгляд методично сканировал всё вокруг: серую стену воды, чёрные скалы, рваные клочья тумана. Но он был почти слеп и глух. Рёв шторма забивал уши, превращая мир в сплошной низкочастотный гул. Он не услышит шагов. Не услышит выстрела.
Паранойя, его старый, верный друг, обострилась до предела. Каждая капля дождя на щеке казалась прикосновением врага. Каждая тень в волнах — перископом. Он чувствовал себя абсолютно голым, гигантской мишенью на фоне серого пейзажа.
Прошла минута. Две. Пять. Ничего. Только вой ветра и стук его собственного сердца в ушах.
— Статус, — бросил он через плечо, не понижая голоса. Говорить тише не имело смысла.
Сзади донеслось раздражённое сопение и стук по клавиатуре.
— Работаю. Не мешай.
— Слишком долго.
— Их система… — донёсся до него обрывок фразы, утонувший в порыве ветра. — …старая, но многослойная. Как луковица из дерьма и криптографии. Каждый слой нужно обмануть.
Хавьер снова уставился на волны. Он ненавидел это. Ненавидел ждать. Ненавидел зависеть от её колдовства, от проводов и экранов. Его мир был прост: угроза — реакция. Здесь угроза была невидимой, а реакция — бессильное ожидание.
Он скосил глаза на Лену. Она была полностью поглощена процессом, её тело раскачивалось в такт ударам пальцев по клавишам, словно шаманка в трансе. Рядом с ней Люсия казалась жертвенным агнцем. И от этой мысли во рту появился горький, металлический привкус.
— Сколько ещё? — снова крикнул он.
— Столько, сколько нужно! — её голос сорвался на шипение. — Я почти… почти нашла резонанс. Их сканеры ищут определённый паттерн, а не личность. Если я смогу заставить протокол в ней…
Она не договорила. Вспышка молнии на миг ослепила, и тут же терминал Лены погас. Раздался тихий треск умирающей электроники.
— Сука! — выдохнула она, и это слово было полно такого отчаяния, что Хавьер обернулся.
Её пальцы заметались по клавиатуре, перезагружая систему в аварийном режиме. Секунды растягивались в вечность. Хавьер перестал чувствовать пальцы ног в промокших ботинках. Холод добрался до самых костей. Он начал тихо, почти беззвучно, напевать мотив старой колыбельной. Ритуал, который всегда помогал ему заземлиться. Но сейчас это не работало.
Он вдруг подумал о «Сыче», который сейчас, наверное, пьёт свой чёртов мате в тепле и безопасности. Легко быть контактом за десять тысяч километров. Хавьер зло сплюнул в воду.
Но Антон «Сыч» не пил мате.
Свет уличных фонарей пробивался сквозь жалюзи, рисуя на полу квартиры в районе Сан-Тельмо пыльные золотые полосы. Из открытого окна доносился ночной гул Буэнос-Айреса — смесь далёких автомобильных гудков, пьяного смеха и страстных аккордов танго.
Аня не слышала ничего этого.
Она лихорадочно бросала вещи в старую спортивную сумку. Футболки, джинсы, бельё. Всё без разбора. Она не плакала. Глаза были сухими и воспалёнными, а взгляд — затравленным, как у зверька, который слышит шаги охотника.
Он объяснял ей. Спокойно, методично, как объясняют правила игры. «Если я не выйду на связь за сутки, ты не ждёшь. Ни минуты. Ты не звонишь в полицию. Ты исчезаешь». Антон не отвечал уже двадцать шесть часов.
Она подошла к книжной полке, отодвинула потрёпанный том Борхеса. Ногтями подцепила край половицы. В неглубоком тайнике лежала пачка долларов, паспорт на чужое имя и маленькая флешка в виде фигурки совы. Его самоирония. «Сыч».
Он говорил ей: «Бери это и исчезни. Адрес на клочке бумаги внутри паспорта. Там тебе помогут. Просто скажи кодовое слово: “Лорка”».
Она замерла, прижимая холодный пластик флешки к губам. Это всё, что от него осталось. Память. Вся его жизнь, его секреты — всё было там, на этом крошечном куске кремния. Может быть, и то, что его убило.