— Будильник у вас имеется?
— Имеется. Тикает, слышите?
Соня Петровна снова поехала:
— Чтобы-черный-карандаш-«Пионер»-имелся…
— Как? Глеб Недочеловечевич уже пионер?
— Нет еще. — Соня Петровна растерянно смолкла, потом продолжала: — Детская-точилка-«Рыбка»-нотная-разрезная-азбука-чтобы-с-эскалатора-не-падал-это-он-нарочно-падает-как-и-ноги-поджимает. — Соня Петровна глотнула воздуха. — На-физкультуру-чтобы-не-забывал-класть-в-портфель-черные-трусы-и-белую-майку-с-коротким-рукавом-я-дам-тапочки-да-обязательно-тапочки-а-то-физкультура-сердится.
— Какая еще физкультура? — возмутился Глебка. — Группа спортивного совершен-с-т… — забуксовал Глебка, — …ст-вования. Что я, пенсионер какой-нибудь!
— Перебил он меня. Боже мой… Около рта вертится, что еще должна сказать… — забуксовала теперь Соня Петровна.
— Ай, ду-ду, — смилостивился Глебка.
— Верно. «Ай, ду-ду». Надо выучить песню.
— Не переживайте. Подудим. — Костя теперь ничего не боялся: он надеялся на Катю.
Глебка изо всех сил начал болтать ногами, демонстрируя независимость.
— Он у меня запоет, — вдруг сказала Катя решительно. — Отпуск свой не пожалею.
«Ну вот, теперь все, — понял Костя. — Окончательно ударили по рукам».
— Век не забуду! — радостно встрепенулась тетя Слоня: она тоже теперь поняла, что сделка завершилась.
— Порядок в танковых войсках! — Костя ликовал.
— Пошли, соберу тебя, — сказала Соня Петровна племяннику. — Некогда мне. — Соня Петровна прекрасно соображала, что надо ковать железо, пока горячо…
— Скатерть у вас есть? — спросила Катя.
— Есть.
— Пришлите.
— И белье постельное пришлю.
— Зачем скатерть? — удивился Костя.
— На стол. Зачем еще.
— Скатерти у меня не было и не будет.
— Будет, потому что начал высоко цениться уют, ты следишь за моей мыслью? — Катя плодотворно отнеслась к Костиной лекции.
Тетя и племянник ушли. На полу остался портфель. Напоминал ладони хозяина: чернильные контуры материков. Была даже снежная вершина: в замок портфеля, по неизвестной причине, набился снег. Он таял и горным ручейком стекал на пол и создал небольшое водохранилище.
— Почему Глебка не в школе? Прогуливает? — Катя продолжала развертывать свое наступление.
— Откуда мне знать?
— Я тебя не пойму. Ты забыл? Ты воспитывать должен.
— Прямо сейчас? Я? — Костя попробовал удивиться.
— Прямо сейчас, ты! — Катя отыскала на кухне тряпку, пошла и вытерла портфель и пол вокруг портфеля. Отнесла назад на кухню тряпку, сполоснула руки.
И тут появляется Глеб Рожков. А точнее — узел и флакон с чернилами, который Рожков протянул из-под узла с долей ненависти. За Глебкой в двери проворно всунулась Тетеркина.
— Глеб по ошибке к тебе, Костя, с грязным бельем?
— С чистым. И не по ошибке.
Тетеркина в упор рассматривала Катю.
— Можно его и к вам, Франческа Иоахимовна. Не возражаю, — сказал Костя. — Муза и Рожков составят отличную упряжку. Наши, ваши…
Франческа Иоахимовна, она же Вера Ивановна, закрыла дверь.
— Я возражаю! — закричал из-под узла Глебка. — Ты чернила получил!
— Не велика взятка, но факт имеет место. Тем более, от такого мелкого чинуши, как Рожков.
— Я учусь во втором, а может быть, уже в третьем классе.
— Как тебе это удается?
— Очень быстро учусь.
Катя спросила:
— Ты почему но в школе в это время?
— В это время я перебираюсь.
Костя уже с опаской поинтересовался:
— На всю жизнь перебираешься?
— Я могу.
— Я не могу. Мне мое время дорого. Я на государственной службе. У меня государственные флаги.
— Надо снять с него узел. — И Катя подошла к Глебке.
— Ничего, узел потерпит. Узлу, я думаю, время не дорого.
С Глебки все-таки сняли узел. В узле были одеяло, простыни, наволочки, подушка, черные трусы, тапочки, завернутые в газету, белые майки и скатерть.
— Понаехали, натащили барахла, — ворчал Костя. — Но повернуться.
— Барахла, по-моему, натащил ты, — сказала Катя.
— Жалко, — сказал Глебка. — Мостов жалко.
— Не трамвай.
— Почему не поправишь? Он неверно произнес слово.
— Не развалится.
Кажется, угроза воспитания нависла и над Костей.
— Нас двое, ты одна. — Глебка достал из кармана бельевую прищепку, раскрыл ее, вложил в прищепку бумажный пистон и выстрелил.
— Какие у него понятия о жизни, — Катя поглядела, ровно ли постелила скатерть, поправила, одернула. Потом протянула руку: — Прищепку сюда!
Глебка не знал, как поступить — оказать сопротивление или не оказать.
— Сдай оружие, — посоветовал Костя. — Ты погорячился, задачу про К штук ульев ей решать. Я тебя, Рожков, предупреждал.
Глебка тихо сдал прищепку.
— И патроны, — сказала Катя.
Глебка сдал коробочку с патронами. Прищепку Катя зацепила за бельевую веревку, которая была натянута на кухне от газовой трубы к водопроводной, а коробочку с патронами убрала к себе в сумку.
— Он должен иметь определенное место, где будет заниматься ульями.
— Хочу с тобой решать задачи. — Глебка, несмотря на разоружение, немедленно переметнулся на сторону Кати. — Жить буду на кухне.
— На кухне жить буду я, — сказала Катя. — Ты будешь жить в комнате. Заниматься за столом на двенадцать персон.
— А я? — вмешался Костя. — Мне удалиться к метелкам и лопатам? В каморку?
— Зачем? Ты останешься на своей бронзовой софе с вышивкой. Глебке сдвинем два кресла. Себе куплю надувной матрац. И шкаф нам нужен, куда постельное белье складывать. — Катя легко, бескровно захватывала власть.
— Сундук нам нужен! — выпалил Глебка. — Сундук интереснее.
— Я согласна.
— Пошли, — сказал Костя.
— Куда? — обрадовался Глебка: ему лишь бы не в школу.
— К пиратам!
— Настоящим?
— Конечно. Ио-го-го, веселись как черт!
— Однако, — качнула головой и Катя.
Она надела пальто, шапочку, перчатки. Костя — свою защитного цвета куртку с воротником из цигейки — спецодежда дворника; поднял воротник. Глебка тотчас поднял воротник у своего пальто — Глебка снова принадлежал Косте.
Они обошли уже несколько бункеров с мусором, но безрезультатно — ни сундука, ни шкафа. В бункерах отсиживались коты и выражали неудовольствие, что их беспокоят: гудели тихо, но напряженно, как трансформаторы.
Дворник обязан постоянно держать на запоре двери чердаков и подвалов от безнадзорных кошек и собак.
— Одноглазый кот! — воскликнула Катя. — Вон, побежал!
— Пиратская шайка Джека Потрошителя.
— Одноглазого кота не боюсь, — заявил Глебка. — Он у нас в подъезде ночует.
— А Джека Потрошителя?
Глебка промолчал.
— Всех потрошит, — предупредил Костя. — Направо и налево.
Одноглазый кот, скрывшись за отдаленным бункером, сверлил Катю глазом, будто смотрел в подзорную трубу.
— Вызывает на драку, — опять предупредил Костя.
— Ты у меня прищепку забрала, — всполошился Глебка. — И патроны.
— Откуда я знала, что у вас тут процветает бандитизм, пират на пирате.
Вокруг бункеров бродили, словно монахи, вороны. Негромко переговаривались.
— Мне надоели помойки, — захныкал Глебка.
— Объясни ему, — попросил Костя. Ему хотелось, чтобы Катя вес время чувствовала, как она здесь нужна.
— Что объяснить?
— Называется — исследования и находки. Деревянная археология.
Возле дома, который давно поставили на капитальный ремонт, обнаружилась в раскопке половинка круглого стола.
— Ничего интересного, хотя и португальская береза. Полагаю, работа Юмуса, — сказал Костя и ковырнул столешницу. — Здесь были фигуры птиц и животных на фарфоровых вставках.
Глебка ринулся осматривать.
— Переплачивать не будем, вещь в запущенном состоянии. Погляди, что еще в раскопе.
— Вот! — закричал Глебка.
— Что там?
Глебка вытащил из-под снега табуретку. Табуретка явно перенесла несколько тяжелых ушибов и переломов.
— Это уже но Юмус.
— Без ножки, — сказал Глебка. — Юмус без ножки!
— Опять, — вздохнула Катя и поправила на Глебке фуражку. Без сомнения, Катя замучена аккуратностью.
— Берем табуретку и покинем раскоп, — распорядился Костя.
Табуретку взял Глебка, прижал к груди: ценная находка. Про помойки Глебка уже забыл. Когда проходили мимо гастронома, где были свалены пустые ящики, Костя выбрал три новеньких и, сложив их горкой, тоже понес. Балансируя ящиками, смешно выгибал шею, морщился, надувал щеки — делал вид, что вот-вот уронит. По пути встретились с почтальоном Аидой — она шла с дневной почтой. Лида в удивлении уставилась на процессию.
— Костя, переезжаешь, что ли?
— Обновляю мебель.
— А вы кто ж такая будете? — спросила Аида Катю. Взгляд ее темных глаз нельзя было назвать дружественным.
— Плод фантазии, — ответила Катя.
— Он слепил тебя из снега? — не успокаивалась Аида.
— Час тому назад.
Аида ушла, вызывающе подкинув бедром сумку. Никто не любит проигрывать, тем более такие девушки, как Лида.
Вечером под фонарным столбом Костя по собственной Рожкова просьбе рассказывает ему о Джеке Потрошителе и Дике Победителе, пиратских капитанах. Дик — с пистолетами, в красной косынке, завязанной на затылке узлом, и в огромных, как лодки, сапогах — влюблен в прекрасную донну Марселину, гордую испанку. Ее преследует Джек Потрошитель с кривым ножом и на кривых ногах. Гоняется по всем морям и океанам, скрежещет зубами.
— Хочет потрошить? — испуганно спрашивал Глебка.
— Не исключено.
— Дик Победитель заступится?
— Конечно. Он ее любит. Плавает на синем корабле «Геликон». Имеет пять центнеров пороха и по двадцать ядер на пушку.
— А у них дети есть?
Костя несколько растерялся.
— Детей нет. А что?
— Детей надо любить тоже.
— Конечно, надо, — согласился Костя.
— Потрошитель на каком корабле плавает?