— Добрый ты, бригадир, — произносит один из рабочих. — Я бы не стал терпеть насмешек в свой адрес.
— Так на что тут обижаться? — пожимаю плечами я. — Сильвия и вправду много сделала для того, чтобы навести порядок у меня дома. А ещё благодаря ей я каждый день ем эльфийскую кухню. Кажется, что даже здоровее стал.
— Если тебе хозяйка нужна, надо было жениться, — замечает другой рабочий. — В деревне много одиноких орочьих женщин.
— Скажу тебе то же самое, что сказал хозяйке Розарии: жене внимание нужно. И защита, — отвечаю я слегка раздражённо. И чего они привязались ко мне? Поговорить, что ли, больше не о чем?
— А этой что, защита не нужна? — спрашивает полукровка, глядя на дверь.
Из-за неё слышатся крики и шум. Мне начинает казаться, что я слышу голос Сильвии. Сердце тревожно сжимается. Быстро поднимаюсь и спешу на улицу. Мои рабочие идут за мной.
Стоит мне шагнуть за порог, как я замираю. В скудном свете фонаря я вижу Сильвию, дерущуюся с какими-то проходимцами в капюшонах. Она движется стремительно между противников, почти не ступая на свой протез. Её удары сильны и точны, лицо искажено яростью и жаждой возмездия, волосы зловеще развиваются на ветру. Она одновременно ужасна и прекрасна сейчас.
— Что за демон в неё вселился? — качает головой один из рабочих.
— Признаю, — бормочет полукровка себе под нос. — Этой защита не нужна.
Сбив с ног последнего противника, не сумевшего убежать, Сильвия усаживается на него сверху и начинает ожесточённо бить по лицу.
— Суму мою захотел⁈ Угрожать вздумал⁈ А как тебе такое⁈ — рычит она сквозь зубы.
Я понимаю, что если не вмешаюсь, то она точно убьёт грабителя. И не то чтобы мне жалко того, но я не хочу, чтобы Сильвию боялись здесь и избегали. Кажется, что она только начала новую жизнь.
— Сильвия! — зову я её зычно и громко.
Та замирает и медленно поворачивается на меня. Осознание накрывает её постепенно. Она смотрит на побитого грабителя, что, кажется, потерял сознание, затем на свои окровавленные руки. Потом закрывает дрожащими ладонями лицо и начинает плакать.
— Она ведь на войне ноги лишилась? — вполголоса произносит полукровка. — Я слышал, такое бывает с бывалыми вояками. Гнев застилает глаза и, кажется, как будто снова вернулся в былые дни.
Я вздыхаю смиренно, подхожу к Сильвии и поднимаю её.
— Идём-ка домой, милая, — говорю, потрепав её по плечам. Эльфийка поднимает на меня испуганный взгляд. Потом выдыхает и кивает.
Я даю ей опереться на себя. Она прихрамывает ещё больше, чем обычно. Должно быть, что-то стало с протезом во время драки. Стоит ли удивляться? Я ведь видел, как сильно он натирает при обычной ходьбе.
У деревенского колодца она просит остановиться. Я набираю для неё воды. Сильвия жадно пьёт прямо из ведра, а после умывается остатками. Без кровавых следов на щеках она начинает мне казаться обычной, нормальной. Сама Сильвия избегает смотреть мне в глаза. Я начинаю думать, что она и от моей помощи отказалась бы, если бы могла идти сама.
Когда мы выходим на тропу, ведущую к дому, я беру её на закорки. Она обнимает меня сзади за шею, и я ощущаю её дрожь.
— Прости меня, Фортис, — говорит она еле слышно. — Я не хотела портить всем веселье.
— Я не сержусь на тебя, так что тебе незачем просить прощения, — отвечаю я, придерживая её ноги и отдельно протез.
— Тебе нельзя быть таким добрым со мной, — продолжает она, положив голову мне на плечо. — Я ведь так и влюбиться в тебя могу.
— Ну так и влюбись, — отвечаю я, не зная точно, шутит она вновь или же говорит серьёзно. Но моё сердце всё равно бешено колотится в груди.
Сильвия замирает, кажется, даже дышать перестаёт. Я тоже замираю на месте. Жду, что она рассмеётся или скажет что-то. Но она вдруг снова начинает плакать. Я присаживаюсь и аккуратно опускаю её на траву. Затем разворачиваюсь и сажусь на корточки перед ней.
— Ты не шутишь… я правда могу? — спрашивает она, вытирая глаза.
— А ты не шутишь? — резонно спрашиваю я. Но потом касаюсь её щеки. — Эх, вот ведь сырость развела. Всё же странные вы, эльфы. Только что ты дралась точно зверь, а теперь слёзы льёшь.
— Ты мне нравишься, Фортис, — она отводит взгляд. — Я этого совсем не планировала, когда просилась к тебе на работу. И не знала, что орки бывают такими.
— А я не знал, что могу понравиться кому-то настолько привередливому, — усмехаюсь я и глажу её по голове. — Но осознание этого делает меня счастливым.
— Значит, я могу остаться с тобой? — спрашивает она с надеждой. — Знаешь, я ведь могу выйти из себя однажды и поранить тебя…
— Мне бы этого не хотелось, — признаюсь я. — Но если такое случится, думаю, я смогу это пережить.
Слабая улыбка трогает её губы. Сильвия бросается мне на шею с такой силой, что я теряю равновесие и валюсь в заросли ромашек на другой стороне тропы. Она устраивается на мне сверху. Я обвиваю её тонкую талию руками. Глажу по спине. Она склоняется к моим губам и целует. Я ощущаю, как-то самое волнение просыпается внутри. Жар проходит по телу.
Её губы сладко-солёные на вкус. Поцелуи жадные, отрывистые. Она то и дело заглядывает мне в глаза, словно желая убедиться, что я не передумал. Чтобы показать свои намерения, я стягиваю с себя рубаху, а после забираюсь ладонями под её одежду. Она выглядит удивлённой, но довольной. Её дыхание становится тяжёлым, горячим. Оно обжигает мою кожу. Сильвия целует мою шею, ощупывает ладонями мышцы на плечах и груди, потом возвращается к губам. Повторяет это несколько раз, пока возбуждение становится нестерпимым.
Небо над нами полное звёзд, словно кто-то небрежно рассыпал кристаллы. Вокруг стрекочут сверчки. Где-то вдали в деревне слышны людские голоса. Но всё это становится неважным. Для меня сейчас есть только Сильвия. Её глаза, отражающие звёздный свет, тяжёлое дыхание, её нежная кожа с выступающими кое-где шрамами, и от этого не менее прекрасная, её голос, когда она произносит моё имя. Мне хочется, чтобы этот миг длился вечно.
Глава 7
Сильвия
Я сильно напортачила. Позволила ярости взять над собой верх. Наверное, мне стоило просто уйти, когда я почувствовала себя непринятой компанией Фортиса. Его подчинённые, в основном люди и орки, глядели на меня волком с той поры, как я переступила порог таверны. Но я отчего-то понадеялась, что они примут меня, когда узнают получше. Как же я ошибалась. Они продолжили исподтишка шипеть на меня и бросать косые взгляды. Но больше меня разозлило то, что из-за меня они как будто стали меньше уважать Фортиса.
Я вышла на улицу в надежде остудить голову. Но как назло, за таверной ко мне подвалили какие-то недоноски. Один из них достал ножик.
— Отдай-ка нам свою суму, остроухое отродье! — бросил он, небрежно размахивая лезвием.
— Ты бы поосторожнее с этим, — ответила я сдержанно. — Так и пораниться недолго.
— Чего ты там вякнула⁈ — возмутился второй. — Да мы, между прочим, бывшие солдаты имперской армии! Так что нам ваша братия ещё с войны задолжала!
— Задолжала, говоришь?..
Вся злость, которую я сдерживала всё это время, в один момент вырвалась наружу. Я словно обезумела. Не видела и не слышала ничего вокруг. Это было похоже на то, как если бы я снова вернулась на ту войну. Я дралась насмерть… хотя не имела на это права. Ведь я больше не на войне.
Лишь громкий и грозный голос Фортиса заставил меня очнуться от забытья. Только в тот момент я поняла, что натворила. И мне стало страшно. Я испугалась, что стану Фортису противна после того, что он увидел, и он скажет мне уйти. И как бы парадоксально это ни звучало, страх придал мне смелости. Я дошла до отчаяния и поэтому ляпнула то, чего не должна была. Но к моему удивлению, Фортис не разозлился. Кажется, он принял мои чувства.
Даже сейчас, лёжа на нём в траве, я не уверена, что его слова, это не злая шутка, не жестокий обман перед тем, как прогнать меня. Но его действия заставляют меня поверить, что я правда нравлюсь ему. Что он желает меня.
Сильные руки гладят мою спину и несмело опускаются ниже. Взволнованная дрожь проходит по телу. Эта звёздная ночь наполнена шелестом трав и стрекотанием насекомых. Она пахнет ночными цветами, а ещё она пахнет им. Аромат мужского тела одурманивает меня. Вопреки расхожему мнению об орках, Фортис хорошо пахнет. Возможно, он старается специально для меня. Если так, то это радует вдвойне. Касаться его горячей зелёной кожи приятно. Она кажется грубоватой на ощупь, но на деле чувствительная к моим ласкам. Этот контраст заводит ещё больше.
Я чувствую твёрдый бугор у него в штанах. Трусь об него дразняще, заставляя Фортиса выдавать судорожные вздохи. Его длинные пальцы поднимаются от моих бёдер к груди, ощупывают её жадно, высвобождают из платья и находят соски. Потирают их и прищипывают.
— Ах! — стон вырывается сам собой.
Я краснею и поджимаю губы, чтобы сдержать стоны.
— Такая чувствительная, — Фортис широко улыбается, а затем прижимается к моей груди большим ртом.
Одна его ладонь бережно придерживает мою искалеченную ногу, давая ей опору. Другая скользит по бедру под подол юбки. Со знанием дела касается через бельё моего цветка, уже обильно источающего нектар. Мне безумно приятно, но в то же время удивительно, что он оказался настолько хорош в ласках. Отчего-то во мне просыпается глупая ревность. Знаю, что всё это былое. Просто мне не хочется быть для него чем-то, что он уже видел или знал. Я хочу быть для него особенной.
Я толкаю его на землю, заставляя оставить ласки, а после перемещаюсь ему в ноги. Тяну пояс вниз, давая свободу его хозяйству. Пару мгновений смотрю на него, потом, наконец, беру в ладони и начинаю массировать. Постепенно подключаю губы и язык. Оно большое и едва помещается у меня во рту. И всё же я стараюсь подарить Фортису максимум удовольствия.
— Ох, постой! Если продолжишь, я ведь так…
Я ощущаю характерную пульсацию, а после Фортис мощно разряжается мне в ладони. При этом постанывает так мило и невинно, стыдливо прикрыв лицо рукой.